Мери Каммингс - Телохранитель
Это было реакцией на заявление Рамсфорда, что он считал Рэя умнее и серьезнее, но, как видно, ошибся и что это идиотизм — имея возможность занять достойное место в жизни, становиться «гориллой с пистолетом».
В доме воцарилась напряженная обстановка. Рэй мрачно отсиживался у себя в комнате, сенатор — в кабинете. Ри, взъерошенная и растрепанная, с несчастными глазами, бегала от одного к другому; мисс Фаро плакала на кухне.
Наконец Рамсфорд затребовал Рэя в кабинет и предложил перемирие:
— Хотя мое мнение о твоих планах остается неизменным, и мне очень жаль, что ты не хочешь к нему прислушаться, но сейчас начинаются рождественские каникулы, и мне не хотелось бы, чтобы из-за наших с тобой разногласий праздники были испорчены. Посему предлагаю не поднимать больше эту тему. Тем более что до получения диплома тебе осталось еще по меньшей мере полгода, возможно, за это время твои планы изменятся. — Рэй шевельнулся, собираясь сказать, что нет, но сенатор приподнял ладонь, не дав ему заговорить. — Если же нет, то… в одном отношении ты прав — это действительно твоя жизнь, и я не вправе запретить тебе делать то, что ты считаешь для себя правильным.
Протянул через стол руку.
— Значит, договорились — пока мы эту тему больше не обсуждаем?
— Да, сэр. — Рэй пожал руку, скрепляя соглашение.
Больше эту тему и все, что было с ней связано, они действительно не обсуждали. Но одному совету Рамсфорда Рэй все же последовал — совету, высказанному давным-давно и совершенно по другому поводу, но запомнившемуся: «Сынок, всегда бери лучшее, что ты можешь получить!»
Он решил поступать в Куантико — в академию ФБР.
Была, правда, одна маленькая проблема: туда брали с двадцати трех лет, Рэю же двадцать три должно было исполниться лишь в ноябре. Но он решил, что на эту тему можно будет и поговорить — ведь остались считанные месяцы! — поэтому поехал подавать документы сам, хотя можно было послать их и по почте.
«Предъявляются строгие требования к физической подготовке и к физической форме абитуриентов…» — когда Рэй мельком пробежал глазами эту фразу в ознакомительном буклете, то не придал ей значения. Физически он был развит не хуже своих одноклассников и при кажущейся худобе весьма силен. Мог отжаться сотню раз, легко влезть по канату на пятиметровую высоту, хорошо плавал; на пляже не раз и не два подхватывал визжащую от восторга и ужаса Ри, поднимал на вытянутых руках и швырял далеко в воду — при ее весе кильки сделать это было не так уж и трудно.
Правда, такими распространенными видами спорта, как волейбол и футбол, Рэй не занимался — поврежденные когда-то аллигатором связки на левой ноге до конца не восстановились, и, хотя в обычной жизни он почти не хромал, но стоило пробежать хотя бы милю, и хромоту было уже не скрыть. Но он никогда не думал, что это станет камнем преткновения, ведь все остальное у него было в порядке, да и титул чемпиона колледжа по стрельбе тоже что-то да значит!
Но серьезная худощавая девушка в форменной рубашке с бейджиком «Линда Кросс, консультант», с которой Рэй встретился в Куантико, развеяла его иллюзии.
— Частью КНА[3], наряду с академическими дисциплинами, является физическая подготовка, очень интенсивная, с большими физическими нагрузками. Судя по тому, что тут написано, — она постучала пальцем по его документам, открытым на врачебном заключении, — вы с ней едва ли справитесь.
— Я вполне здоров, и нагрузки меня не пугают! — попытался поспорить Рэй.
Ему показалось, что в глазах Линды мелькнула жалость.
— Ежедневный трехмильный кросс. Или двухмильный, пробежать который по нормативу нужно не больше чем за шестнадцать минут. Это, кстати, часть теста на пригодность, который курсантам приходится сдавать во время обучения.
Больше спорить было не о чем — Рэй и сам знал, что две мили он, может, и пробежал бы, но никак не за шестнадцать минут, и потом бы хромал до конца дня. О трехмильной же пробежке было бессмысленно даже думать.
— Я понял, — кивнул он. — Спасибо. — Протянул руку, чтобы забрать документы.
— Подождите! — Линда прикрыла их ладонью. — Прежде всего, я хочу сказать, что если вы вылечите ногу… — Рэй молча покачал головой: врачи сделали все, что могли, еще десять лет назад. — И кроме того, помимо КНА есть и другие возможности.
— Какие? — спросил он больше из вежливости.
— На базе академии ФБР иногда, по мере надобности, организуют курсы, где требования к физическому состоянию учащихся менее жесткие.
— Что это за курсы?
— Курсы для сотрудников таможни, для работников службы безопасности федеральных банков…
Рэй выслушал все, взял визитную карточку Линды, сказал, что позвонит. На самом деле единственное, что ему хотелось — это побыстрее уйти из ее кабинета. Если бы она сказала, что он не подходит по возрасту или по результатам тестов, это было бы легче принять, но ее слова и особенно взгляд заставили его впервые в жизни почувствовать себя калекой.
Он сидел в парке, все еще на территории академии. Мимо проходили люди; многие в синих футболках с логотипом академии — наверное, те самые начинающие агенты, которым ему стать не суждено. Рэй машинально и безразлично провожал их взглядом. Пропуск на выход был подписан, оставалось лишь выйти за ворота и ехать домой.
Вытащил телефон, позвонил Ри. «Абонент временно недоступен», — ответил механический голос в трубке. «Опять забыла сотовый подзарядить!» — сердито подумал он, набирая домашний номер. К телефону подошел сенатор…
Рэй потом тысячу раз пожалел, что рассказал ему, что произошло. Но уж очень погано было на душе, и хотелось кому-то сказать об этом, пожаловаться… ох, лучше бы это оказалась Ри!
— Ну что ж, сынок, будем считать, что все, что ни делается, к лучшему! — выслушав его, заявил Рамсфорд — весело и деловито, даже вроде бы довольным тоном. — Ну, ты скоро вернешься?
И в этот момент Рэй понял, что сенатор все знал с самого начала — знал, что его не возьмут в Куантико. Поэтому и возражать перестал: в самом деле, зачем спорить?! Пусть глупый мальчишка сам ткнется носом в стену и приползет домой зализывать раны, после чего, покончив с глупостями, примет уготованное ему «достойное место в жизни»…
Ну нет, не бывать этому! Рано радуется!
— Так когда ты вернешься домой? — снова спросил сенатор.
— Я не вернусь, — ответил Рэй. И повторил увереннее: — Я не вернусь!
Труднее всего дался разговор с Ри. Ни к чему было ссорить ее с отцом; пришлось говорить полуправду: что ему порекомендовали курсы, после которых легче будет поступить в полицейскую академию, и он уже подал туда документы, и хочет пока пожить самостоятельно, без того, чтобы сенатор снова начал его уговаривать пойти, как она когда-то выразилась, по своим стопам.
