Брак по расчету - Кингсли Фелиция

17

Джемма

Это просто цирк. Чертов мерзкий цирк!

А я – танцующий медведь. Или тюлень с мячиком, как хотите.

Куда бы я ни взглянула, везде вижу направленные на себя взгляды, а Дельфина дергает меня то налево, то направо, представляя всем этим древним мощам, которых она наприглашала. А сегодня, между прочим, матч чемпионата по футболу! И очень важный, если мы наберем три очка, то войдем в число лидеров лиги, будем играть весь сезон, а я… А я тут должна ходить пожимать морщинистые руки титулованных манекенов, пока «Арсенал» выходит на поле для решающей игры! Бога не существует, а если и существует, то он меня ненавидит!

Дельфина обращает ко мне зловещую улыбку, больше похожую на оскал или на частичный паралич, и, когда никто на нас не смотрит, дергает подол моего платья вниз, а вырез – наверх.

Она не дает мне говорить, а стоит только попытаться, отвечает за меня сама.

Но Эшфорду я не завидую. За него соревнуется кучка женщин, которые дергают его в разные стороны и истерично вскрикивают, стоит ему открыть рот. На лице его явно читается отчаяние. Что ж, не могу же только я страдать. Это карма, солнышко.

Одного мрачного насупленного типа Дельфина мне представила еще более торжественно, чем обычно. Имя длиннющее, Седрик Невилл что-то там, который только что-то буркнул в ответ, и все.

Обменявшись парой фраз о погоде, Невилл ушел занимать свое место за столом, а Дельфина разочарованно застонала.

– Что такое, Дельфина? Вы что, влюблены в этого типа и разочарованы, что он не удостоил вас и взглядом?

Дельфина потрясенно вытаращивается на меня:

– У тебя мозги отключились? Это герцог Маутморский и Уильямширский! Он женат!

– Жалкое оправдание. Как будто вы такая первая! – Мне вспоминается Алехандро.

– О, замолчи. Чем меньше ты открываешь рот, тем лучше, – огрызается Дельфина.

– Сколько шума из-за одной фразы. И вообще все как взбесились! Вы всегда такие?

Она мне не отвечает и только коротко сообщает:

– Пора садиться за стол.

Я сижу напротив Эшфорда, между лордом Мюрреем и леди Валери Фрэзер. Она тоже, скорее всего, застала обе мировые войны, судя по тому, как поджимает губы, стараясь удержать вставную челюсть.

Слава богу, Дельфина сидит достаточно далеко, играя хозяйку дома, вся такая радостная, устроив по обе стороны от себя своих драгоценных герцога и герцогиню Маутморских.

При этом стоит герцогу подняться из-за стола, как моя любимая свекровь корчится, точно капризная девочка. А случается это достаточно часто. Что ж, должно быть, у лорда простатит. А что, и у герцогов он бывает!

Кстати, пора бы самой пойти проверить, какой счет в матче!

И, как только уносят закуски (учитывая размеры порций, не понимаю, зачем вообще была нужна тарелка), у меня выдается минут пять – как раз могу успеть добраться до кухни. Не сомневаюсь, что Ланс уже включил спортивный телеканал.

– Прошу прощения, – говорю я, отодвигая стул, и выскальзываю из столовой, пока Эшфорд не успел ничего спросить.

Если не считать столовой, особняк стоит пустой, так что я сбрасываю каблуки и бегу по коридору до кухни. Внутри все суетятся у плит, сервируют блюда, а Ланс, предусмотрительный, как и всегда, уже ждет у дверей и протягивает мне пакетик картошки фри.

– Один – ноль в пользу «Арсенала». Если бы вы пришли десять минут назад, увидели бы сами, сожалею.

– Не страшно, важен ведь результат!

Я сажусь на железный разделочный столик, устроившись между гор тарелок, чтобы хоть немного посмотреть матч, но вскоре со скорбным выражением появляется Ланс:

– Крайне сожалею прерывать вас, но уже время подавать суп.

Иду следом за шеренгой официантов до самого зала и сталкиваюсь с хмурым герцогом, подошедшим с другой стороны. И вдруг осознаю, что туфли я по-прежнему держу в руке и они как раз падают на пол, а я со скоростью света пытаюсь их надеть, но неуклюже спотыкаюсь и роняю доспехи, стоящие вдоль коридора.

Герцог заходит в столовую, бросив на меня неодобрительный взгляд. Пф-ф, зануда, как и все остальные.

– Солнышко, ты снова заблудилась? – спрашивает меня Эшфорд, как только я сажусь. Раздражения в голосе он даже не скрывает.

– А ты уже заскучал без меня, любимый? – «Солнышко» и «любимый» мы произносим все более демонстративно.

Эшфорд приклеивает на лицо улыбку:

– Секунды считал.

Леди Валери вмешивается в нашу сцену:

– Какие новобрачные пары милые! Вы напомнили мне нас с Гарольдом, мы тоже всегда искали друг друга взглядом! Ты помнишь, Гарольд? – спрашивает она, толкнув локтем своего соседа, напоминающего набитое чучело филина.

Беседа продолжается, обсуждают предстоящие события светского сезона, лошадей, регаты, что лучше использовать – питч или лоб в гольфе на поле в восемнадцать лунок – вот все темы, к которым я отношения не имею.

Стоило только убрать суповые тарелки, как я вскакиваю и под мрачным взглядом Эшфорда выбегаю на кухню.

Ланс снова ждет меня, на этот раз с дымящимися куриными крылышками, и я устраиваюсь на том же месте. И сердито кряхчу, заметив, что счет сравнялся и пока ничья.

Ланс тем временем готовит хот-дог, который щедро поливает горчицей, и я двигаюсь, освободив ему место на столике:

– Давай садись, составь мне компанию!

Он качает головой и встает у дверей. В следующую секунду створки распахиваются, и входит герцог Седрик Невилл. Я так и застываю на месте, вгрызшись в куриное крылышко.

– Ваша светлость. – Ланс протягивает ему хот-дог.

– Спасибо, Ланс.

– Если желаете, можете присесть на столик, ее светлость герцогиня уже следит за счетом матча.

В этот раз лицо герцога выражает не привычное неодобрение, а скорее любопытство:

– «Манчестер Юнайтед»? – осторожно спрашивает он.

– Шутите! «Арсенал» с рождения! – восклицаю я, комкая жирную упаковку из-под крылышек.

Герцог широко улыбается.

– Очень хорошо, в таком случае я бы охотно присел рядом с вами, но, боюсь, бедро мне не позволит. – И он устраивается на стуле у двери. – Приятный сюрприз, что новая хозяйка Денби-холла болеет за «Канониров».

– До мозга костей, господин герцог.

– Зови меня Седрик, – подмигивает мне он.

– Дельфине это не понравится, – замечаю я.

Сердрик улыбается, не отводя глаз от телевизора.

– Держу пари.

Кашлянув, Ланс указывает мне на дверь:

– Уже прошло больше десяти минут.

Седрик кивает мне:

– Я останусь на страже.

Когда я сажусь на свое место, Эшфорд, дотянувшись под столом, пинает меня в голень, на что я только улыбаюсь до ушей.

Он тоже улыбается и шепчет мне сквозь зубы:

– Мне что, приклеить тебя к этому стулу, а, солнышко?

– Если хочешь быть уверенным, что я никуда не уйду, тебе придется посадить меня к себе на колени.

– Если ты снова исчезнешь, именно так я и сделаю, не сомневайся. А теперь ешь свое филе а-ля Воронофф  [21].

– А если не буду? С ложечки покормишь? – Должно быть, я произнесла последнюю фразу слишком эмоционально, так как Эшфорд вместо ответа отрезает кусочек филе и запихивает его мне в рот.

– Любое твое желание – закон, любовь моя.

И, чтобы убедиться, что я больше никуда не уйду, Эшфорд держит меня за руку, прижав ее к столу, весь оставшийся ужин. И эту железную хватку нежной точно не назовешь.

Наши соседи по столу рассыпаются в умиленных комплиментах и слащавых комментариях по поводу того, какой мой муж романтичный. Тьфу.

Едва ли я когда-нибудь буду любить Дельфину больше, чем в тот момент, когда она объявила, что десерт и кофе будут поданы в зимнем саду.

Пока гости роятся в коридоре, я крадусь в противоположном направлении, заверив Седрика, что вернусь с финальным результатом матча.

В этот раз времени мало: только зайти, спросить у Ланса счет и выйти, учитывая, что девяносто минут матча уже давно прошли. Будь в этом платье карман, я бы взяла с собой телефон!