Татьяна Тронина - Бабочка на ладони
Они вместе вошли в лифт. Марта смотрела на бывшего мужа сверху вниз. Олег взглянул на нее только раз, потом отвернулся, играя желваками. Марта явно вызывала в нем отторжение. Отвращение. Ну да, здоровая тетка (кровь с молоком!), все вынесет, не то что его слабосильная Ксюшенька…
Зашли в квартиру, бывшую когда-то Марте домом.
Голоса Ксюши и Светозара раздавались где-то в глубине, за дверями – переливы нежных, тонкозвонных трелей, а не голоса… Пахло нафталином и капустным супом.
Новые обои в цветочек, жуткие канделябры по обе стороны ужасного зеркала. Только человек с полным отсутствием вкуса мог купить эти вещи. Марта дико глянула на канделябры, не выдержала и расхохоталась.
– Ты что?
– Это даже не безвкусица… Это кич какой-то! – Марта указала на канделябры.
– Это антиквариат. Ксюша с таким трудом достала их… Девятнадцатый век, между прочим, – с усталым отвращением (к Мартиной придирчивости, разумеется) произнес Олег.
– Да хоть какой… Пошлость невероятная.
– Ну да, ты же у нас дизайнер!
– Я уже давно не дизайнер, но оценивать интерьер еще могу… И чем это у вас так пахнет? Такой пошлый запах!
– Ты жестокая. Хочешь меня побольнее уколоть? Ладно, пройдем на кухню.
Встроенная мебель карамельно-розового цвета, ядовито-зеленые оптимистические шторки… Кухня Барби. Такая веселенькая-веселенькая… И насквозь лживая. Марте эти перемены казались чудовищными.
– Я сейчас отдам тебе пятьдесят тысяч, в рублях. Напиши только расписку. Остальную сумму выплачу на следующей неделе.
– Значит, все-таки есть денежки, да?..
Олег с болью посмотрел на бывшую жену. Принес деньги, заставил Марту пересчитать их. Потом Марта написала расписку.
– Олег…
– Да?
– Я, кажется, начинаю понимать тебя.
– О чем ты? – устало спросил тот.
– О том, кто ты такой. Почему все так произошло…
– Опять оскорбления?
– Нет, нет… – покачала головой Марта, пряча деньги во внутренний карман куртки. – Это скорее из области психологии.
– Нда?.. Интересно… – печально уронил тот.
– Ты ведь очень хороший человек. Действительно добрый, жалостливый… Ты не злодей.
Слабая улыбка появилась на губах Олега.
– Ты так создан, что способен любить только несчастных, нежных созданий, – продолжила Марта. – Я – не твой типаж, сам видишь. Во мне росту метр восемьдесят, и размер ноги, если ты помнишь, сорок первый… А Ксюша, она такая маленькая, трогательная, чуть что – в слезы. У тебя, наверное, сердце обмирает, когда ты на нее смотришь? И голос у нее, как небесные колокольчики… А у меня не голос, а иерихонская труба, как говорит мой нынешний начальник.
Олег опять улыбнулся.
– Одни любят маленьких. Другие – больших. Ну, и так далее… Неважно. У каждого свои пристрастия. Но ты, взрослый мужик, не понимаешь, что ли, что форма и содержание – разные вещи? – сурово спросила Марта. – Ты чем живешь? Каким местом? А-а, сердцем ты живешь! – Улыбка постепенно стала съезжать с лица Олега. – Нельзя обижать маленьких и слабых. Но и больших нельзя обижать! С чего ты взял, что Ксюша – слабое создание? Потому что у нее рост метр с кепкой и плачет она по любому поводу? Да она поганка, самая настоящая! Маленькая и ядовитая!
– Ксюша – святая! – дрожа, прошептал Олег. – Не смей ее оскорблять! Она ни о чем не знала!
– Ну как же, не знала!!! Теперь-то она знает?! Спокойно живет в моей квартире, канделябры на стены вешает!
– Она святая…
– Она вырожденка. Уродина. Ты на нее только посмотри…
– Не смей. Не смей о ней так говорить…
– Была б она святая, она бы катилась отсюда куда подальше, на съемной квартире жила бы… или в Рязань свою… Чего она тут делает, святая эта? Не тошно ей здесь? Не боится, что ее грехи ей еще аукнутся?.. Не боится за сына?
– Я тебя ненавижу, – сказал Олег, уже совершенно белый. – Ты чудовище, Марта. Убирайся! Я займу денег, я верну тебе все, я что угодно сделаю, лишь бы больше тебя не видеть!
– Уж постарайся. А то я в суд на тебя подам. Через суд здесь поселюсь. Вот веселье-то будет…
– Убирайся. Ты чудовище.
Марта вышла в коридор, едва передвигающий ноги Олег – за ней следом. Из глубины квартиры доносились горькие рыдания – плакали Ксюша и малютка Светозар, напуганные криками.
– Да, чудовище сейчас в Грязищи поедет… – сказала Марта. – А бедная Ксюша плачет! Хорошо устроилась. А ты дурак. Ты только жалеть умеешь, а думать головой – ни хрена не умеешь. Эмоциями одними живешь. Она – вырожденка: грудь куриная, ноги – как макаронины, голова – гидроцефальная, не обращал внимания?.. Она вообще на мартышку похожа. Такая же противная.
Марта выскочила из квартиры. Кажется, Олег хотел в последний момент ударить ее, но она ускользнула… На свежем воздухе Марта попыталась отдышаться. Она совершенно потеряла контроль над собой. Вела себя глупо. В конце концов, виноват Олег, а не Ксюша…
Самое удивительное, но пять лет назад Марта вела себя иначе. Молча ушла из собственной квартиры, ничего не стала требовать, никого не оскорбляла. Ее прорвало только теперь.
* * *…Она вылезла из маршрутки поздно вечером, когда было уже темно. Низкие кособокие дома теснились в полумраке, лишь дорога была освещена. Черные ветви деревьев дрожали на ветру – они словно грозили Марте неведомыми бедами…
Марта думала о Ксюше. Именно о Ксюше. Это была даже не ненависть, а какое-то болезненное, исступленное пристрастие к Ксюше. Возможно, ревность, так и не утихшая с годами. Ведь пять лет прошло!
Нет, даже не пять, уже больше…
Восьмого марта, пять с половиной лет назад, Марте (как раз в ее день рождения) позвонил Олег и преподнес такой вот «сюрприз». Мы больше не муж с женой, от твоей квартиры гулькин нос тебе остался, я люблю Ксюшу, и у нас будет ребенок. Да, и прости меня – я виноват, трам-пам-пам, я буду перед богом отвечать, трам-пам-пам, но я так люблю Ксюшу, трам-пам-пам… И т. д. и т. п.
Марта подняла голову, вдохнула холодного осеннего воздуха. И улыбнулась. Она ненавидела и ревновала – и это значило только одно, что она была – живой!
И дело даже не в потерянной квартире… Тем более что Марта умудрилась на последний, запоздалый гонорар купить комнатку в Грязищах. Она не бомжевала, как некоторые. Дело было в Олеге. Олег позвонил Марте пять с половиной лет назад, восьмого марта, и разбил ей сердце. Лишил чувств.
И только сегодня Марта поняла, что она все-таки живая. Разбитое сердце по мановению волшебной палочки вдруг снова стало целым. Можно ненавидеть и любить. И жить. И умереть – рано или поздно. Ничего страшного…
Все хорошо. Все можно пережить. Все.
– Марта! – из темноты вынырнул Иван. – А я как раз иду к тебе… Я соскучился!
