Кто хочет процветать (СИ) - Веснина Тиана

Фролов отошел за угол дома с затейливой лепниной, зажал папку под мышкой и принялся снимать сапог. Вдруг раздался отчаянный автомобильный сигнал, и яркий желто-белый свет резко ударил по глазам.

— Какого черта! Я на тротуаре! Вот наглые, и тут уступай им дорогу! Сидят там, в теплых салонах, музыку слушают, а мы уже и так бочком-бочком, так им надо, чтоб мы по стенам, как тараканы, передвигались, — не выдержал Сергей.

Дверца автомобиля открылась. Фролов набрал в легкие воздух, намереваясь послать нахала подальше, но оказалась нахалка, зябко кутающаяся в шубу с поднятым воротником. Она махнула рукой и крикнула:

— Сергей!

Фролов, услышав свое имя, тем не менее оглянулся по сторонам. Может, какого другого Сергея зовут? У него лично знакомых дам, разъезжающих, он прищурился, на «Мерседесах», точно нет.

Дама стояла, вглядываясь в него. Может, и впрямь ошиблась? На всякий случай позвала вновь:

— Сережа! Фролов!

Фролов выпрямился с полуснятым сапогом на ноге и кивнул, продолжая оставаться в полном недоумении. Дама энергично помахала рукой и попыталась пройти к нему. Но скопившиеся за ней машины истошно завопили. Тогда она крикнула:

— Сережа, иди сюда! Иди!..

Кое-как натянув сапог, прихрамывая, Фролов поспешил на зов незнакомки.

— Садись! — сказала она.

Сергей открыл дверцу, так и не узнав свою, выходит, знакомую.

— Привет! — бросила та, занятая тем, как бы выехать из образовавшегося затора. — Сколько же мы не виделись?!

Только тут Сергей заглянул ей в лицо и в свете встречных фар и отблесков уличных фонарей узнал ее.

— Валентина! — растерянно произнес он и замолчал.

Она рассмеялась звонко, радостно:

— Да-да! «Валентина, звезда, мечтанье!..» Я, Сереженька, я!..

Он сидел не шелохнувшись. Даже мысли, всегда такие юркие и беспокойные, и те замерли. Лишь одна зависла… Как картина на стене: милое девичье лицо в обрамлении светлых пушистых волос с завитками, глаза голубые, и любовь в них золотистыми блестками рассыпана… Сергею хотелось только одного — исчезнуть, вылететь тонкой струйкой из приоткрытого окна и удалиться как можно дальше и навсегда.

Машина остановилась у обочины. Снег стал падать реже. Метель отступила за город, чтобы собраться с силами.

— Чудо! — повернулась к нему всем корпусом Валентина, и воздух точно опьянел от насыщенной гаммы ароматов. — Чудо, что мы встретились! — Ее глаза сияли.

Сергей понимал, что надо что-то сказать. Ответить. Но в сапоге было сыро. Волосы под кепкой слиплись в сосульки. Лицо было мокрое, будто он прорыдал целую вечность. Он скривил губы, силясь изобразить улыбку.

— Да… — протянул, теряясь, что же сказать еще… И произнес: — Погода какая! Весна скоро…

— Да! — беззаботно подхватила Валентина. — Карнавал!

Она открыла сумку и вынула надушенную бумажную салфетку.

— Вытри лицо.

Сергей сконфуженно улыбнулся, отер лицо. Снял кепку. Валентина осторожно, двумя пальцами коснулась его волос.

— Сколько же мы не виделись? Если не считать той встречи, помнишь, на выставке, то лет тринадцать. А я тебя узнала сразу, как только наехала. Кстати, не больно?

— Пустяки.

— …И словно в голову ударило! Да это же Сергей! — Она замолчала с застывшей полуулыбкой. — Первое движение — проехать. Но почему-то ужасно захотелось тебя увидеть. Понимаешь, ужасно!..

— Не боишься разочарований? Прошлое прекрасно, пока с него не пытаются стянуть флер. Что останется у человека, если он потеряет свое прошлое, пусть даже не самое радужное?

— О, я не боюсь разочарований! Я их пережила тринадцать лет назад. Вошла в квартиру, из которой ты сбежал, и пережила. Но не будем об этом.

— Тогда о чем? — усмехнулся Сергей, втайне радуясь своему скорому освобождению. «Зайду сейчас в трактирчик, опрокину стопочку, и забудется все…»

— А! — беззаботно махнула рукой Валентина, и в свете фонаря звездочкой вспыхнул крупный бриллиант на безымянном пальце. — Давай вместе пообедаем! Время уже восемь. Или тебя кто-то ждет?

— Нет.

— Значит, идем! — задорно воскликнула она.

Сергей, уже твердо решивший улизнуть в трактирчик, подхваченный этим «Значит, идем!», неожиданно скинул груз проблем и ощутил себя вновь тем, молодым, жадным до всего: до славы, работы, женщин, вина…

— Идем! — подхватил он.

Вышел, обошел вокруг машины и подал руку Валентине. Мелькнуло колено, низкие полусапожки и пола шубы из голубой норки. Сергей оглянулся: куда бы пригласить свою даму? Повсюду пестрели вывески: трактир «Елки-палки», «Сивый мерин», «Дрова»…

Не годится!.. Но не в «Савой» же, солидные мраморные колонны которого виднелись в начале следующего переулка.

Валентина, постукивая каблучками по расчищенному асфальту, уверенно направилась именно в сторону «Савоя».

«Вот незадача! — Рука Сергея невольно потянулась к бумажнику. — Да что считать! В лучшем случае тысячи две наберется… Как же быть?»

Валентина остановилась, дождалась неловко волочащегося за ней Сергея и сказала:

— Послушай, я сегодня на тебя наехала. Ты пострадавший. Поэтому я приглашаю тебя на обед.

Сергей хотел было воспротивиться, но когда после внутренней борьбы поднял глаза, увидел только спину в норковой шубе.

Швейцар вытянулся по струнке, затем ловко изогнулся и открыл массивную дверь.

— Добро пожаловать!

Валентина вошла. Сергей юркнул за ней. Нет, он старался держаться с достоинством, тем, что когда-то было у него. Но чувствовал, что не держится, а юркает, как мокрая мышь, и едва успел подхватить шубу, которую Валентина, по привычке, скинула, уверенная, что ее примут.

— Тина, я пойду приведу себя в порядок, — проговорил Фролов, показывая рукой на спутавшиеся волосы.

— Да, конечно! — ответила, не глядя на него, Валентина. Она была занята собой. Пальцами со сверкающими ногтями поправила завиток волос и прошла в зал в сопровождении метрдотеля.

Сергей спустился в туалет. Глянул на себя в зеркало и ужаснулся: «Вот это я!.. Мешки под глазами, цвет лица светло-серый, волосы взъерошенные. Хорошо, что пиджак сегодня надел самый приличный…» Кое-как расчесал волосы и попытался придать лицу непринужденное выражение. Перед входом в зал с величественной хрустальной люстрой остановился. Валентина чуть приподняла руку, показывая, где она. Подошел метрдотель и проводил Фролова к столику.

— Я заказала на аперитив «Чиндзано», не против?

— Отнюдь!

Валентина открыла меню. Сергей тоже. Сделали заказ и в ожидании сдвинули бокалы.

— За встречу! — улыбнулась Валентина и поднесла бокал к губам. Чуть отпила и спросила: — Что так смотришь на меня? Изменилась?

— Да. Изменилась. Научилась подчеркивать свою красоту.

Только сейчас Сергей как следует рассмотрел свою бывшую любовь. Светлые, будто позолоченные волосы уложены в стильную прическу. Лицо молодое, под глазами — ни морщинки, даже когда смеется.

— После той выставки ты куда-то пропал…

«Вот поэтому и не любят старых друзей, — раздраженно подумал Фролов. — И что это у них у всех за отвратительная страсть к расспросам?! Что ты?! Как ты?! С кем ты?! А если никак? Если самому себе противно в этом сознаться? А вот сейчас перед тобой я должен все выложить без прикрас или солгать, сильно приукрасив. Ну да черт с тобой! Слушай, кушай мою жизнь!»

А Валентина, замолчав при появлении официанта, начала вновь:

— После той выставки ты пропал!.. Несмотря на то, что твои картины имели успех. Да, а как твои рисунки угольным карандашом? Да-да, я помню, ты задумал цикл «Последнее впечатление», еще будучи студентом. Сильные были рисунки. Страшные и притягательные… И что, ты уже закончил цикл?

Сергей выпил рюмку водки:

— Почти! А на основе собранного материала даже задумал написать большое полотно «Убийство бизнесмена», назовем так, — усмехнулся он. — А что? Это признак нашего времени. Когда-то были «Незнакомка», «Сватовство майора», «Чаепитие в Мытищах», а сегодня — убийства из-за угла. Искусство, как известно, призвано отражать свою эпоху, вот я и отражаю… Только сейчас временные финансовые затруднения не позволяют вплотную заняться картиной. Так, делаю эскизы, наброски…