Кто хочет процветать (СИ) - Веснина Тиана

— Но как же так? Что ж такого я написала? Нет, Милена, не могу согласиться с вами!

— Поймите, Вера, — устало пыталась втолковать ей Пшеничная, — нашему читателю приятно видеть в вас, в писателе, равного себе. «Она знает ничуть не больше моего», — подспудно с удовлетворением отмечает он и, следовательно, не замечает собственную ментальную ограниченность. Зачем стремиться что-то познать, когда так хорошо в четко очерченном круге посредственных мыслей. Писатель не заставляет думать, не раздражает своими знаниями. Кстати, не только наличие денег у других раздражает и озлобляет людей, но и наличие знаний. Казалось бы, чего проще — прочти и познай! Но нет! Заставить себя мыслить — непосильно тяжкий труд. И потому так хорошо читать книги и осознавать, что тебе понятна, доступна каждая строчка, каждая мысль автора, такая округленно серенькая, но зато родная.

Вера не нашла что ответить, потому что Пшеничная сейчас сказала то, о чем однажды подумала она сама и испугалась: «Я боюсь моих читателей. Ведь читать то, что печатается под моим именем, могут только люди, ограниченные в своих умственных запросах. Я боюсь, что однажды они меня затопчут, бросившись за автографами. Быть предметом восторга у малообразованных людей — страшно…»

— Отчасти я понимаю вас, Милена, но и вы поймите меня. Я столько сил вложила в эту книгу. И к тому же, вы сами отметили, она удалась. Так неужели никак нельзя ее напечатать? — старалась отстоять свой роман Вера.

— В ближайшем будущем — нет! Но не стоит отчаиваться. Потребности рынка меняются. Когда-нибудь… может, и напечатаем.

— Милена, сделайте мне уступку. Давайте пересмотрим наш договор. Мне, может быть, удастся найти какое-нибудь другое издательство, которое захочет напечатать этот роман.

— К сожалению, издание книг — это бизнес, а уступки в бизнесе невозможны. Вы, Вера, — усмехнулась Милена, — наша! Вы кровью подписали договор, все!

— Не продается вдохновенье, но можно именем приторговать, — понуро опустив голову, проговорила Астрова, по-своему перефразировав Пушкина.

На что Пшеничная заметила:

— Кто чем может, тем и торгует. По-моему, наше сотрудничество взаимовыгодное.

Астрова чуть ли не молитвенно сложила руки:

— Милена, ну я вас прошу!

— Вера, при всем уважении к вам и вашему имени, — добавила она с едва уловимой ироничной усмешкой, — не могу!

Астрова, понурившись, шла по коридору. Шарф развязался и, вторя хозяйке, грустно свисал с плеч.

— Вера! — донеслось до нее.

Она обернулась и увидела Олега Пшеничного.

— Что случилось? Отчего вы сегодня такая печальная? — спросил он.

— Роман новый написала…

— А Милене не понравился? — попытался догадаться Олег.

— Нет, понравился. Да вот только издать его нельзя! — в сердцах выпалила Вера и с трудом удержала навернувшиеся слезы.

— Так, надо разобраться! Давайте зайдем ко мне в кабинет.

Кабинет Пшеничного представлял собой последнее слово офисного дизайна. Олег усадил Астрову на диван и предложил «Чиндзано». Вера с удовольствием разбавила свою горечь, выпив подряд два бокала. Внимательно выслушав ее сетования, он пообещал поговорить с Миленой.

— Издательство должно представлять своих авторов с различных сторон. Это, наоборот, раздвигает наши возможности, — сказал он, взял руку Веры и поцеловал. Она вздохнула еще раз, не столь печально, и подумала: «Ах, если бы издательство возглавлял Олег!..»

— Вы, Вера, мне давно нравитесь, — произнес Пшеничный, заглядывая ей в глаза.

Ее приятно удивило это признание.

— Нам надо как-нибудь пообедать вместе, — продолжал он целовать ее руку. — Как вы на это смотрите?

Она ответила не задумываясь:

— С удовольствием!

Издательство Вера покинула в приподнятом настроении — появилась надежда, которая так ловко расцвечивает, обвивает зелеными гирляндами неподкупную сущность бытия. Гирлянды быстро засохнут, краски сладкого обмана выцветут, но зато какое-то время можно не замечать того, что уже, собственно, свершилось.

«Олег сумеет убедить свою стерву-сестрицу, он настойчивый. Ксения меня тоже поддержит. А Милена с их мнением все-таки считается. Пусть небольшим тиражом, пусть без рекламы, но только пусть издадут мой роман. А потом она сама увидит, как была не права. Уверена, роман будет иметь громкий успех».

Олег поспешил выполнить данное Вере обещание. Он вошел в кабинет сестры и сел в кресло, высоко закинув ногу за ногу. Милена нахмурилась. У нее был деловой конфиденциальный разговор по телефону. Не то чтобы она желала скрыть его от Олега, но его присутствие мешало ей сосредоточиться. Она постаралась окончить разговор, пообещав своему собеседнику перезвонить.

— Ты по делу или?.. — приподняла она свои светло-коричневые брови.

— По делу! — многозначительно улыбаясь, ответил Олег. — Ты зачем обижаешь нашу Астрову? Вера написала роман, а ты не хочешь его печатать, — мило сердился брат на сестру.

Милена была вынуждена выдержать паузу, чтобы не послать Олега заниматься своими делами.

— Можешь ознакомиться! — небрежно указала она на рукопись, лежавшую на столе. — Да, роман хороший, но мы его печатать не будем.

— Почему?

— Отпугнем читателя. Астрова вышла за рамки своего жанра. То, что она написала, слишком сложно для нашего потребителя. Люди покупают детективы, чтобы развлечься, отдохнуть от своих проблем.

— Хороший отдых, — расхохотался Олег, — упиваться подробностями чужой смерти!

— Но и к смерти надо иногда подходить с долей иронии, — теряя терпение от того, что вынуждена теперь еще и с Олегом объясняться по поводу романа Астровой, заметила Милена.

— Правильно, иногда! А в нашем издательстве так к ней подходят всегда!

— Мы развеиваем печальные мысли наших читателей! — повышая голос, подчеркнула Милена. — И прошу, Олег… — Телефонный звонок не дал ей договорить. — Слушаю! А, Ксения! Очень хорошо, зайди! И прошу, Олег, давай каждый будет заниматься своим делом.

— Отлично! Тогда не лезь ко мне! Почему я должен каждый документ согласовывать с тобой? Я что, сам не разбираюсь в экономической политике нашего издательства?! — выкрикнул он с надувшимися на шее жилами.

— О! Опять спор! — входя в кабинет, воскликнула Ксения. — Успокойтесь! Из-за чего? — обратилась она к Милене.

— Из-за романа Астровой, того, что она сама написала!

— Ведь хороший роман! — вставил Олег.

— Ты его даже не читал! — бросила ему Милена.

— Хороший! — согласилась Ксения. — Можно было бы рискнуть напечатать его, но зачем это нам? Мы что, издательство, выдвигающее и пестующее таланты? Мы — коммерческое предприятие. Астрова этого не понимает, хотя могла бы, если бы задумалась, но ты, Олег! Ты, коммерческий директор.

— Правильно ты подметила! — сложив руки на груди, с трудом сдерживала свое негодование Пшеничная. — А то о глобальном, о вечном, о душе Астрова, видите ли, задумывается, а о том, за что ей деньги платят, думать не желает. Вообще, несколько, скажем так, сложная она в работе.

— К сожалению, Милена, все, кто хоть что-нибудь может, сложны в работе. Ну да ладно. Вопрос, думаю, решен? — обратилась Ксения к Олегу.

Он ничего не ответил и, всем своим видом подчеркивая недовольство, вышел из кабинета.

Милена старалась подавить рвавшийся наружу гнев. Она сжимала и разжимала кулаки, что-то тихо говорила про себя и все равно взорвалась:

— Нет, ты представляешь, что он себе стал позволять! В кого он превратился из милого, послушного мальчика!

— Он взрослеет!

— Вот именно, и слишком быстро. Ему бы следовало подольше пребывать в нежном возрасте. Я! — Милена слегка ударила ладонью себя по груди. — Сделала ему такое предложение, какое не всякая родная, а не только по отцу сестра сделает брату. Несмотря на то что по завещанию большая часть всего, чем владел отец, отходила мне, я, — в запальчивости Милена говорила то, что Ксении было давно хорошо известно, — пригласила его работать в мое издательство, которое он неизменно называет «наше», — не удержалась она от ремарки, — на должность коммерческого директора! А ему было всего-то семнадцать лет! Он только поступил в финансовую академию! Да, я не доверяю его экономическим способностям. И мое недоверие имеет основание. Он, между нами говоря, славный, не лишенный очарования, по-русски — балбес, а по-западному — плейбой. Но я хочу, чтобы дело отца продолжали Пшеничные. Я хочу создать крупное предприятие, возглавляемое семьей! Я пригласила в издательство тебя, хотя ты и не Пшеничная, но ты моя двоюродная сестра. Я хочу, чтобы была преемственность. Чтобы имя Пшеничных осталось в веках, как имена Елисеевых, Филипповых, Смирновых… Не скрою, был и материальный интерес. По завещанию отца Олег получил определенную сумму, и я подумала, что неплохо было бы и ее вложить в дело. Но ведь иначе Олег все бы растратил, а потом просто постарался бы сесть мне на шею. — Она закашлялась. Ксения налила ей воды. — Я простерла свое доверие до того, что завещала ему практически все мое состояние, выделив лишь малую сумму матери. Естественно, он был вынужден сделать ответный шаг. На что я и рассчитывала.