Татьяна Тронина - Хозяйка чужого дома
– Гарик, отстань! – крикнула Лара, не открывая глаз. – Сам что-нибудь придумай.
– Но я не знаю…
В первый раз беспомощность мужа в быту не вызвала у нее жалости и горячего желания заботиться о нем. «Я слишком его избаловала, – промелькнула в ее голове мысль, словно легкое облачко пронеслось по бескрайнему синему небу, – пускай приучается к самостоятельности».
На губах у нее еще горели поцелуи, которые подарил ей Костик, всем телом она ощущала удары его сердца, словно тот еще был рядом. «Я развратная женщина, – промелькнуло второе облачко. – И бог меня еще накажет… Ну и пусть».
* * *Она старалась не произносить это слово вслух и даже в мыслях заменяла его различными эпитетами. Она была суеверна и недоверчива, как будто слово это приносило несчастье.
Считается, что характер человека и вся его последующая судьба зависят от детства, от того, каким оно было. Очень многие почему-то думали, что у Елены за плечами осталось тяжелое, несчастливое детство, но она сама, если бы вдруг решила пооткровенничать с кем-то, с этим не согласилась бы. «Мое детство было прекрасным, – сказала бы она, – я только одним недовольна – почему бог не захотел сотворить чуда? Если бы в конце той истории, которая произошла со мной тогда, произошло чудо и Гриша остался бы жив, то все было бы по-другому. Но слишком счастливой, наверное, быть нельзя…»
Не в характере Елены делиться с кем-то душевными тайнами, поэтому никто так и не узнал, насколько близко была она когда-то к полному, абсолютному счастью, которое заключено в том самом слове, произнести которое вслух столь трудно.
Кому первому пришло в голову, что двенадцатилетняя девочка может ухаживать за инвалидом, сказать трудно. То ли мама предложила, то ли тетя Марина бросила клич. Впрочем, особо ухаживать и не надо было – инвалид вполне мог сам обслужить себя дома. Только вот трудновато выбираться на улицу и еще кое-какие мелочи… Да и не в сиделке было дело.
Гриша являлся мужем тети Марины, родной сестры Елениной матери, то есть самым настоящим дядей Елены. Ему было тридцать, когда он переходил дорогу и бежевый «москвичонок» с пьяным водителем за рулем не дал ему дойти до края мостовой всего два шага – ситуация столь же нелепая и трагическая, сколь и частая на дорогах столицы. Можно сказать, что Грише повезло – он остался жив. Но Гриша так вовсе не считал, поскольку после аварии мог передвигаться, только сидя в инвалидной коляске.
Тетя Марина не бросила его лишь потому, что в те годы на экране довольно часто шел фильм «Не могу сказать «прощай»!» – жестокая отечественная мелодрама, заставлявшая рыдать миллионы и миллионы зрителей. Если бы тетя Марина бросила своего мужа, на ее общественном положении можно было ставить крест – все знакомые, друзья и сослуживцы единодушно осудили бы ее. Тетя Марина не покинула Гришу, впрочем, не только из-за боязни подвергнуться всеобщему осуждению. По-своему она даже продолжала любить его, будучи женщиной жалостливой и сентиментальной, но сразу же потеряла к нему всякий интерес, каковой должен быть у любой жены по отношению к мужу. На стороне у нее сразу же завелись кавалеры, кстати, тоже вполне довольные тем, что тетя Марина решила сохранять статус замужней женщины.
Первое время Гриша не терял надежду – тоже под впечатлением той самой мелодрамы. Он все надеялся на чудо, истязая себя бесконечными физическими упражнениями, но потом стало ясно, что никакими зарядками не вернешь чувствительность его ногам. Да и тетя Марина, соблюдавшая все внешние формальности преданной жены, как ни старалась, не могла скрыть, что у нее появились свои интересы.
На его счету было три попытки свести счеты с жизнью, и после третьей на семейном совете решили – во-первых, ни на минуту не оставлять Гришу одного, а во-вторых, занять его каким-нибудь общественно важным делом, которое отвлекло бы его от черных мыслей. Первоначально хотели переквалифицировать Гришу в писатели – работа спокойная, творческая, не требующая вылазок из дому, но вскоре стало ясно, что к писательству у него нет никаких способностей, да и желания тоже – он перестал верить словам, считая всякую высказанную мысль легковесной чепухой, которую можно толковать, как кому заблагорассудится. Да и в счастливые повороты судьбы он перестал верить. Резьба по дереву под кокетливым названием «Татьянка» его тоже не увлекла, попытки заняться на дому репетиторством (до аварии он считался перспективным химиком-технологом) вызывали отвращение. Гриша вообще стал испытывать к людям мизантропическую неприязнь. Близких он еще как-то терпел, а со всеми прочими не церемонился – начинал откровенно хамить.
Оказалось, очень трудно придумать ему занятие по душе. И вот на очередном семейном совете кому-то в голову пришла светлая мысль – отчего не поручить несчастному инвалиду воспитание ребенка? Ведь в любом человеке, даже преисполненном апокалиптическим отвращением к жизни, должны сохраняться родительские инстинкты – закон природы как-никак. К сожалению, тетя Марина не успела завести ребенка от своего мужа, теперь же это не представлялось возможным. В той самой отечественной мелодраме, над которой рыдали советские зрители, обезноженному инвалиду удалось оплодотворить героиню, самоотверженно ухаживавшую за ним, случай же с Гришей был более безнадежным. По крайней мере, так утверждала тетя Марина. Она, конечно, могла родить ребеночка, использовав «свои интересы на стороне», но появление чужого младенца уж точно сказалось бы на здоровье ее мужа весьма отрицательно. И на семейном совете решили: ребенок, которого предстоит воспитывать инвалиду, должен быть своим, кровным, по крайней мере – близкородственным.
Елене уже испольнилось двенадцать, так что на роль младенца она никак не тянула, да и присматривать за ней не было большой необходимости – человечком она являлась чрезвычайно самостоятельным и энергичным, опеки не терпела. Но ей сказали, что за Гришей нужен уход, а Грише – что за племянницей необходим присмотр. Тем более что Леночку несколько раз уличили в том, что она, рискуя жизнью, лазает по крышам. Поначалу никто из родни не верил в положительный исход эксперимента – так, попытка не пытка, чем черт не шутит… Изначально даже предполагали, что, возможно, Гриша пошлет всех куда подальше и откажется от роли гувернера или что Елена не выдержит обязанностей сиделки. Но эксперимент имел неожиданный успех.
Было лето. Две семьи жили рядом, в соседних домах – рано утром девочка прибегала к Грише, кормила его завтраком и вытаскивала обездвиженного дядю в коляске на улицу. В данном действии заключалась главная сложность: просто так коляску с инвалидом трудно вытащить из квартиры, поскольку планировка отечественных домов этому не способствовала. Но… Леночка лихо заталкивала Гришу в лифт, потом так же лихо спускала его по ступенькам, ведущим от подъезда вниз. А все потому, что придумала использовать… фанерный лист, прятавшийся потом в каморке Клавдии Петровны, уборщицы. Других трудностей для девочки не существовало, она в случае непредвиденных обстоятельств решительно требовала помощи от окружающих, и никто не мог ей отказать. Все почему-то жалели ее, думая, что родители взвалили слишком тяжелый груз на ребенка, но она так не считала.
