Татьяна Тронина - Хозяйка чужого дома
– Что – главное?
– Не знаю. – Она ответила так мечтательно, так безмятежно, что он невольно рассмеялся, глядя на нее. – Вчера шел снег.
– Это главное?
– Да, вчера шел снег и, несмотря ни на что, был удивительный день. Я целый день думала о тебе. О всех нас. – Она положила руку себе на живот, еще небольшой, но уже круглый.
– И что ты думала?
– Так. Ничего… Просто думала. Знаешь, в какой-то момент мне показалось, что если я умру сейчас, то умру абсолютно счастливой.
И Елена замолчала, глядя на него неподвижными, потемневшими глазами, потом провела его рукой по своим губам…
– Я сегодня никуда не пойду, – сказал он позже, заходя в комнату. – Я позвонил в контору, предупредил.
– Отлично, – Елена сидела за своим столом и что-то рисовала. – Ты еще зайдешь к Косте?
– Да. Что ты рисуешь?
– Я хочу сделать тебе подарок. Маленький рисунок в маленькой рамочке…
– Интересно. У меня уже есть один твой рисунок…
– Ах, тот! Но он не вполне твой, я дарила его вам с Ларой, – Елена пренебрежительно махнула рукой.
Игорь засмеялся и чмокнул Елену в затылок, лицо ему защекотали ее кудрявые, пушистые волосы.
Он заглянул за ее плечо – на небольшом квадратике плотной бумаги словно клубился туман, графитовые линии были нечетки и размазаны. Не сразу Игорь догадался, что изображено на листке.
Деревянная потрескавшаяся дверь в старой кирпичной стене была немного приоткрыта, и там, за ней, был виден сад – качались на ветру листья, под ними росли цветы…
– Наверное, тебе всегда было интересно, что находится за этой дверью, – сказала Елена. – Вот я ее и приоткрыла…
– Забавно, – усмехаясь, произнес Игорь, – а я-то думал, будто знаю, что за ней находится. Подсобное помещение со всяким дворницким скарбом, как то: метлы, скребки для снега… А за ним – городской рынок, где вечно пахнет чесноком.
– Скука! – протянула она, болтая ногой. – Ты просто не за ту дверь заглянул. А я нарисовала тебе нужный выход.
– Ну спасибо тебе! – засмеялся он, опять целуя ее в затылок. – Вывела меня на правильную дорожку…
– Тебе не нравится? – огорчилась она.
– Наоборот… Мне даже как будто стало легче. Старый дворник мог ошибаться. Твоя правда лучше.
– Какой дворник? – с любопытством спросила она.
– Да так, не важно… Знаешь что? Я надеюсь, что ты когда-нибудь нарисуешь продолжение этого сюжета – появятся в саду люди или что-то такое интересное… Только, ради бога, не рисуй для меня ничего плохого! Для других людей, для выставок, для книг – что угодно, но для меня…
– Нет, что ты! – Она обняла его, прижалась изо всех сил. – Мы будем жить до ста лет, но не умрем потом, а переселимся в этот сад. Вместе с детьми, внуками и всем прочим… Ой!
– Что? – испугался он.
– Дай руку! Чувствуешь? Он толкается!
– Мне даже немного страшно… – шепотом произнес Игорь. – Нет, правда… Я чувствую – вот здесь, под ладонью… как будто он упирается пяткой. Или коленом… Говорят, отцовская любовь проявляется позднее, но ты знаешь – я люблю его уже сейчас.
– В этом весь смысл и все искупление… – задумчиво пробормотала Елена, тоже напряженно прислушиваясь к тому, что происходило внутри ее.
Скрестив руки, они сидели так очень долго. А за окном тем временем опять пошел снег, отрезая башню из красного кирпича от всего остального мира. И стояла такая тишина, что было слышно, как сталкиваются в воздухе снежинки.
