Татьяна Корсакова - Смертельное танго
— Я подумаю, — пообещал он.
— В следующую субботу я планирую заглянуть в клуб. Надеюсь, к тому времени ты уже примешь правильное решение.
— Я тоже надеюсь.
— Вот и чудесно! — Директриса плюхнулась обратно в кресло, душная парфюмерная волна с неохотой схлынула вслед за своей хозяйкой. Данила наконец решился вздохнуть полной грудью…
Это было неожиданно и странно, но, как только с легкой руки Алекс он стал Оборотнем, что-то странное случилось с его обонянием. Окружающие запахи стали намного острее. Даже партнершу по танцу он все чаще выбирал, руководствуясь обонянием, а не зрением.
Каждая женщина пахла уникально: кто-то притягательно, кто-то нейтрально, кто-то отталкивающе. С последними он не танцевал никогда. Просто не мог побороть свою волчью суть.
Директриса не пахла. Эту дикую смесь похоти и дешевого парфюма даже запахом нельзя было назвать. Может, если сделать над собой усилие, можно пережить танец с ней? В конце концов, ему же надо где-то жить…
* * *Суббота обещала быть горячей. Гостей в клуб набилось под завязку. В зале не осталось ни одного пустого места. Данила до последнего надеялся, что директриса не придет.
Пришла… Затянутая в нелепое, расшитое стеклярусом платье, с новой укладкой, с вечерним макияжем и голодным блеском в глазах.
Теперь Данила очень хорошо понимал Жеребца с его страстным нежеланием отдаваться на растерзание обезумевшей обожательнице. Теперь он понимал, что значит ежедневно перешагивать через собственное «я». Каждый из них был на крючке. Каждый должен был чем-то жертвовать.
До сегодняшнего дня Даниле удавалось отделаться малой кровью. От условий, оговоренных в крейзи-меню, он отказываться не имел права, но на близость с клиентками не соглашался никогда. Алекс не настаивала, но и не запрещала, смотрела на «шалости» своих мальчиков сквозь пальцы. Только бы клиентки оставались довольны. Лишь бы почаще заглядывали в «Основной инстинкт». Не таясь «левым» сексом промышляли лишь Тигра и Херувим. Тигра исключительно из спортивного интереса. Херувим исключительно из-за денег.
Первый предпочитал молоденьких и привлекательных. Второй «окучивал» немолодых, но состоятельных дам. А Даниле досталась директриса…
— Что это с тобой, Оборотень? — спросила Рита, взявшая за правило собственноручно повязывать ему галстук перед выступлением.
— Ничего. — Он даже нашел в себе силы улыбнуться.
— Дерганый ты какой-то.
— Просто не выспался.
— А я уже подумала, случилось что. Ну, ни пуха ни пера! — Она легонько толкнула его в спину.
— К черту, — буркнул Данила и шагнул на залитый кроваво-красным светом помост.
…Его больше не пугала сцена и не смущали жадные женские взгляды. Он научился раздеваться и не чувствовать себя при этом идиотом. Он научился относиться к своей работе философски. Как, впрочем, и все остальные.
Выступление как-то сразу не заладилось. Данила искал и никак не мог нащупать свой внутренний ритм. Что-то было не так. И дело вовсе не в директрисе, с томлением юной девы ждущей танго с Оборотнем. Дело даже не в нем самом.
Дело в запахе — едва уловимом горьковато-древесном аромате.
Аромат вел себя нагло — щекотал ноздри, флиртовал с до предела обострившимся обонянием, отвлекал и нервировал. Черт побери, где же его хозяйка?! Где та ненормальная, посмевшая выпустить такой аромат гулять без поводка и намордника?!
…Она сидела за самым дальним столиком. Если бы не аромат, Данила бы ее даже не заметил. Она не была постоянной клиенткой. Постоянные клиентки так не одеваются — простые джинсы, черная маечка, кепка, солнцезащитные очки. Черные очки в полумраке ночного клуба — это сильный ход. Интересно, что она в них видит? А может, как и он сам, полагается не на зрение, а на обоняние?
Скорее всего. Эта безликая девочка в дурацких черных очках знает, как заарканить уже просыпающегося в нем зверя. Точно знает, коль привела с собой этот нахальный и дерзкий аромат…
Его номер подходил к концу. Дамы в зале напряглись. Танго с Оборотнем, кого он выберет на сей раз? Кому будут завидовать и кого станут ненавидеть все остальные? Директриса подалась вперед, в девичьем порыве сложила ладошки на груди, в нетерпении закусила нижнюю губу. Какой ужас…
Данила знал, что совершает большую ошибку, понимал, что сегодняшний проступок будет дорого стоить, но ничего не мог с собой поделать. Директриса разочарованно всхлипнула, когда он прошел мимо. А он шел, не оборачиваясь, не отвлекаясь. Он шел вслед за горьковато-древесным запахом, который, как верный пес, вел к своей хозяйке.
Данила остановился перед незнакомкой в черных очках, требовательно протянул руку. Девушка испуганно мотнула головой, вжалась в кресло. Ему еще ни разу не отказывали. Это был его Танец. У него было право первой ночи. Во всяком случае, он привык так думать…
Данила усмехнулся, склонился над строптивой незнакомкой. Аромат завертелся между ними растревоженным смерчем, защищая свою драгоценную хозяйку. Данила отмахнулся от него, поймал девушку за тонкое запястье, выдернул из кресла.
Что делать, если она не захочет, станет сопротивляться, он не думал. У него есть право первой ночи, и это право он никому не уступит!
…Она не сопротивлялась. Она как-то сразу поймала его внутренний ритм. Дурманящий аромат успокоился, нежно обвил Данилову шею, на время изменив хозяйке.
…У нее были острые плечи и тонкая талия, Данила смог бы обхватить ее двумя ладонями. Когда в танце она запрокидывала голову, на алебастрово-белой шее нервно вздрагивала голубая жилка. И сердце ее стучало часто-часто, и ладошки были чуть влажными, и длинные пальцы дрожали, когда она развязывала узел его галстука. Справиться с пуговицами она уже не смогла — пришлось самому.
Даниле вдруг захотелось увидеть, какие у нее волосы, захотелось заглянуть в глаза. Он начал с кепки — волосы оказались пепельно-русыми. Странно, он почему-то был уверен, что они черные, как вороново крыло. Незнакомка испуганно вздрогнула, оплела его шею руками, прижалась всем телом.
Теперь очки, к черту эти дурацкие очки, он хочет видеть…
Аромат снова заволновался, превратился в удавку, обвился вокруг шеи тугими змеиными кольцами, Данила уже почти слышал его предупреждающее шипение.
— Не надо, — прошептала незнакомка одними губами.
Он понял — пришло время остановиться, потому что если он ослушается, то умрет от удушья. Ее запах — ревнивый слуга…
— Как тебя зовут? — Данила притянул девушку к себе, в черной глади очков увидел отражение своих полубезумных глаз.
Она не ответила, выгнулась дугой под последний аккорд, скользнула губами по его пылающей коже. Данила проводил свою загадочную партнершу обратно к столику, с не присущей оборотням галантностью поцеловал узкую ладошку. Аромат, уже успокоившийся окончательно, почти утративший магию, лениво стек с его шеи на запястье хозяйки. Девушка робко улыбнулась.
