Людмила Белякова - Любовь. Офисная версия
— Поменяли имидж, Жанна Юрьевна? — наконец выдавил из себя чемпион.
— Да вот, — радостно согласилась Жанна, игриво взбивая остриженные в короткое каре иссиня-черные волосы, необыкновенно подходившие к ее голубым глазам. — Я много кое-чего поменяла в своей жизни за последний месяц. А вы подтвердили свой титул? Мои поздравления.
— Ага, — все еще не придя в себя, сказал Миша. — Спасибо. У меня возникли академические задолженности в связи…
— Ну, понятно.
— Не сделаете контрольную работу по английскому?
Он протянул ей файл с какой-то брошюркой.
— Отчего ж не сделать?
Жанна вынула брошюрку. Там значился второй год обучения какого-то коммерческого вуза, юрфак.
— Ой, да вы у нас аж на втором курсе! — возликовала она.
«Я уже два года была с дипломом, когда он только поступил».
Он молчал, все еще не веря своим глазам.
— Расценки на подобного рода интеллектуальные услуги вам известны?
— Они мне неизвестны и неинтересны. Выставите счет, и он немедленно будет оплачен. Только посрочнее, если можно.
— Разумеется. Материал такого уровня сложности меня вряд ли озадачит.
— Заранее благодарю.
— Заранее не стоит благодарности. Миша повернулся и пошел к двери.
— Ты его вытряси по полной, Жанк! — заметила Анжела. — Он у нас богатенький Буратино!
— А ты не встревай, жопа армянская! — неожиданно грубо рявкнул на нее Миша.
Анжела вздрогнула, метнула непонимающий взгляд на Жанну, губы у нее задрожали.
— Миш, ты чего? — укоризненно протянул Костик. — Так с девушкой…
— А не надо свой длинный нос совать, куда не просят.
Перед самым выходом он обернулся и глянул на Жанну. Глаза его, блестели откровенным бешенством.
— Стихотворная форма оплачивается по двойному тарифу.
«Так, — внутренне злорадно улыбаясь, подумала Жанна. — Подарок дошел по назначению».
— Вряд ли здесь она уместна. Но я подумаю. На перспективу.
Не попрощавшись, Миша вышел. Анжела сидела и, издавая утробные звуки, пыталась сдержать слезы, Катя непонимающе хлопала глазками, Костик сокрушенно качал головой, глядя на дисплей.
— Забурел чемпион, забурел капитально. На него не похоже.
— Да на него только это и похоже! — истерично выкрикнула Анжела. — Так, выеживается при начальстве, а хам первостатейный!
Она поспешно схватила сигареты, зажигалку и вышла.
«Представляю, как ей хочется спросить, что это все значит, но теперь не получится… Сейчас в курилке будет созван Большой Курултай на тему «Что может связывать начальника отдела безопасности и ведущего переводчика и насколько близко они подошли к койке?»
Анжела оскорбленно промолчала весь день, и Жанна ее отчасти даже пожалела: быть увлеченной парнем, который не только не отвечает тебе взаимностью, но еще и унижает при всех. Врагу не пожелаешь. Контрольную Мише она сделала к концу следующего дня, отправила текст по электронной почте и спросила за труды очень умеренно — пятьдесят долларов.
К вечеру, когда Костик уже слинял, а девчонки красились на выход, в отдел вошел Миша, бросил короткое «здрасть» и подошел к Жанниному столу.
— Спасибо за помощь, — сказал он, вынимая из бумажника пятидесятидолларовую купюру. — Вы не продешевили? Я вас правильно понял?
— Если и продешевила, то не сейчас. Она протянула ему брошюрку.
— А поняли вы меня совершенно правильно. Он хмуро кивнул, повернулся и пошел к двери.
— Жалюзи закрывать не забывайте, кто последний уходит, — бросил через плечо для всех.
— Слушаемся, товарищ начальник, — проскрипела Анжела, но Миша даже не посмотрел в ее сторону.
На следующее утро Жанна была на переговорах с шефом, а когда, уже после обеда, вернулась в отдел, застала Катюшу за сортировкой каких-то цветных открыток.
— Это еще что такое?
— А мне этот Миша поручил… Я вам, Жан-ночка, уже положила.
— Дареев выпендривается — чтоб все по фирме, — презрительно прокомментировала Анжела.
Это было приглашение на банкет по случаю его чемпионства. Празднество должно было состояться в ресторане делового центра, на первом этаже того же здания, в пятницу, через полчаса после окончания рабочего дня.
— Пойдешь? — почему-то с надеждой спросила Анжела у Жанны.
— Наверное. А то обидится сьюпермэн чего доброго — там не была, здесь не почтила.
— Эх, гульнем на халяву, — потер руки Костик. — Я выйду на минуточку.
«Да, пойти надо. К счастью, народу будет много, и если он приведет с собой эту особу в качестве официальной хозяйки торжества, то не я одна буду сидеть с кислой рожей».
Жанна принялась писать отчет о встрече с иностранцами.
«А почему это я должна сидеть с кислой рожей? — вдруг удивилась она самой себе, останавливаясь на полуфразе. — Я не Диана, ныне Ершова, и не Анжела, навечно Мартиросова. И никаких планов на его счет не строила. Буду, как всегда, весела и беспечна».
Московская весна, нежной зеленой дымкой окутавшая обширный лесопарк за их окнами, была в самом разгаре. Единственное неудобство, которое она могла причинить, это необходимость скрывать безнадежно белые ноги. Жанна расправилась с этой неприятностью при помощи автозагара вечером в четверг, а утром явилась на работу с сумкой, в которой было вечернее платьице — платьем его мог назвать только человек, страдавший манией величия. Были там и туфли, и еще кое-что, купленное на днях — во исполнение дьявольского плана.
Весь день фирма лишь делала вид, что работает. Два раза Жанна видела, как Майкл пробегал в директорский предбанник. На нем был синий бархатный костюм и ослепительно белая рубашка в кокетливых рюшках.
«Ну не иначе та киска ему выбирала… Убиться можно!!» — подумала Жанна.
Потом в дирекцию пронесли букет алых гладиолусов в целлофане и чаще, чем обычно, входили и выходили разные люди.
Анжела сидела с красными глазами, одетая в непраздничного образца самовязаный свитер, и принципиально ни с кем не общалась. Ей приглашение послано не было. Жанне об этом потихоньку сообщила Катя, у которой перед тем бедная армянка долго и с пристрастием требовала открытку.
Катя, тараща невинные голубые глаза, рассказала Жанне, что позвонила в отдел безопасности и в ответ на вопрос, не забыл ли он кого-нибудь, получила от Миши раздраженное «Я что — каждую уборщицу поить должен?! Я приглашаю тех, кого считаю нужным!». Разговор шел в громком режиме, после чего Анжелка и разревелась, благо ни Жанны, ни Кости в отделе не было.
Жанне стало чуть обидно за Анжелу, но и ехидно-радостно за самоё себя — если б она выказала Мишке неудовольствие или хоть малую толику упрека, она, вероятнее всего, оказалась бы точно в таком же унизительном положении.
