Людмила Зенкина - Порочный треуогльник
— Ева, просыпайся.
Девушка смешно поморщила носик и нехотя приоткрыла глаза.
— Ты уснула в саду, — улыбнулся мужчина.
— Тимор, — она вяло потёрла глаза, чуть нахмурилась, — я надеюсь, что это ещё снится мне, — прозвучало неуверенно и в следующую секунду тонкие ручки сомкнулись за широкой мужской спиной. Не успев опомниться от неожиданности, Тимор почувствовал, как под напором хрупкого девичьего тела заваливается на спину, ещё миг и он лежал на камнях дорожки, а пылающая после сна девушка нескромно прижималась к нему, крепко обвивая шею руками. Секунда и горячие, мягкие губы крепко прижались к его губам. В это бесконечно долгое мгновение, сознание ослепила яркая вспышка, и былой самоконтроль утонул в ней безвозвратно.
Ева сама не знала, как хватило ей смелости снова броситься на спутника с объятьями. Но когда она сделала это, и он, не устояв на ногах, завалился на спину, а крепко сомкнутые на его шее руки, увлекли её следом, когда оказалась так близко, прижатой к любимому всем своим телом, она, не сумев сдержать и последующего порыва своего сердца, прильнула к его губам, в тайне и вправду надеясь, что всё это сон. Иначе стыд сожжёт её дотла, когда мужчина, опомнившись, оттолкнет её.
Но этого не произошло. Лишь закружилась вдруг голова, стало трудно дышать, на тело навалилась неожиданная тяжесть — девушка почувствовала, что спина её уже прижата к твёрдой земле, а желанные горячие губы, чуть отстранились, приоткрылись и вновь погрузились в трепетный поцелуй.
Ева не умела целоваться, даже в теории не знала, как это делается, лишь видела в паре книжек картинки, где главный герой стоит, прижав к себе героиню, обнимающую его за шею, и их губы соприкасаются. Наверное, это и есть поцелуй — всегда думала девушка — наибольшее физическое проявление любви. Сейчас же чувства и ощущения, захватившие тело, упорно твердили, что этого мало, что это не всё.
Она, сквозь затягивающую мысли пелену вожделения почувствовала, как Тимор аккуратно прикусил её нижнюю губу. Тихонько застонав, Ева приоткрыла рот и тут же ощутила, как чужой горячий языка коснулся её нёба, а затем и языка. Сначала осторожно и нежно, но неуверенность тут же разметалась клочьями вместе с последними каплями сознания. Поцелуй становился всё более страстным, глубоким, жарким. Раскрасневшись в возбужденном румянце, девушка просто поддалась ему, утонула в пылающих прикосновениях безо всякого сопротивления. И время вновь остановилось, застыл весь мир, остался лишь незабываемый вкус горячих губ и жар тяжёлого дыхания, обжигающего кожу.
Тимор не мог больше держать себя в руках, слишком хорошо он помнил каждую ночь, проведённую с Евой в тихих разговорах и нежных объятьях, в страстных поцелуях. Сколько было таких ночей? Как много чувств подарили они? И сейчас все эти чувства снова взвились ураганом из страдающего сердца, накрыли, заставили забыть обо всех правилах и опасениях. Руки сами сжимали желанное тело в неистовом пламенном порыве, пальцы то скользили по тонкому хлопку девичьего платья, то зарывались в разметавшихся по земле золотистых волосах, то гладили кожу пылающего лица.
Когда влюбленные раньше встречались во снах, мужчина никогда не позволял себе заходить дальше поцелуев, хотя бы даже и самых откровенных — он всегда мог держать себя в руках. Тимор не обидел бы любимую, не сделал бы ей больно, потому и не стремился зайти дальше, ожидая пока она сама захочет этого. Но сейчас, налетевшие чувства безжалостно стёрли остатки здравого смысла, он готов был сдаться объявшему тело неумолимому желанию, пойти до конца, если бы…
— Нет! — вдруг вскрикнула девушка и зажмурилась. Тимор приподнялся, непонимающе глядя на неё затуманенным взором. — Как больно, — шепнула Ева, и из-под плотно закрытых век засочились слёзы. Мужчина, опомнившись, вскочил на ноги, подхватывая лёгкое тело возлюбленной, такое маленькое и хрупкое. «Что я натворил?» — пронеслось в голове: «Как мог поддаться порыву своих никчемных чувств! Как мог забыть о её безопасности!»
— Ева, — прошептал он, укладывая бесчувственную девушку на кровать, не помня, как успел принести её в комнату. — Что с тобой, милая? — сжав кулаки и поборов неистовое желание остаться рядом, прижимая к себе побледневшее тело спутницы, он отошёл на три шага назад и уставился на неё глазами полными скорби, надежды и лютой ненависти. Ненависти к самому себе, к собственной слабости и беспомощности.
— Ева, — повторял он, не веря, что сейчас всё может закончиться, — прошу, приди в себя.
Девушка, белая как простыня, после недолгого забытья, приоткрыла глаза и с тихим стоном взглянула на стоявшего поодаль мужчину:
— Это всё-таки был сон, — прошептала она еле слышно и отвернулась, стараясь сдержать неожиданно нахлынувшее чувство печали.
— Нет, — ответил Тимор, расслабляя, наконец, сжатые до боли кулаки. — Ева, ты жива. Как я испугался.
— А почему я не должна быть жива? — она пыталась говорить как можно увереннее, сомневаясь, что речь идёт об одних и тех же событиях.
— Ты ничего не вспомнила? — вопрос мужчины показался ей странным и даже неуместным.
— Нет, я спала, а потом… — она задумалась. — Подожди, — взгляд зелёных глаз сверкнул надеждой, упав на лицо собеседника, но тут же смущенно опустился, — так значит, я не спала?
— Нет, я разбудил тебя в саду, — голос Тимора звучал спокойнее, в то время как в душе Евы взметнулась небывалая волна чувств — смеси необъятного счастья и жуткого стыда. Она покраснела и, быстро перевернувшись на живот, зарылась лицом в подушку, скрывая непослушную радостную улыбку, которую просто не могла сдержать.
— Ева? — Тимор непонимающе смотрел на собеседницу. — Что с тобой?
— Ничего, — послышался голос из подушки. — А что было потом?
Она не знала, зачем задала такой провокационный для себя вопрос, но понимала, что, скорее всего, теперь вообще не сможет посмотреть спутнику в глаза.
— Ты разве не помнишь? — лукаво усмехнулся мужчина, подозревая теперь, почему она прячет лицо. Ева молчала.
— Мы целовались, — невозмутимо произнёс он, желая проверить догадку, и тут же сам растянулся в довольной улыбке, когда, как он и ожидал, девушка сильнее вдавила голову в подушку. Но не время было шутить над её смущением, его интересовал другой вопрос:
— А потом ты потеряла сознание. Ты помнишь, почему?
Она приподнялась и непонимающе глянула на собеседника сквозь нависшие перед лицом пряди волос:
— Кажется, да, — неуверенно произнесла Ева. Сменившийся ход разговора быстро заставил её забыть о стеснительности. — Я кое-что почувствовала.
