Василий Блюм - Опалённые крылья мечты
Не вписавшись в поворот, легковушка теряет управление, дернувшись, встает на два колеса и замирает, отсвечивая белоснежной крышей, будто дразня онемевших зрителей. Мгновения утекают вязкими каплями смолы, время останавливается в преддверии страшной развязки. Через лобовое стекло видно побагровевшего от напряжения водителя, застывшее лицо пассажира: распяленный в крике рот, ладони с растопыренными пальцами, вскинутые руки.
Время ускоряется. Неуклюже вильнув, легковушка вылетает с дороги. Перевернувшись в воздухе, проносится мимо, задев стеклянную стену кафе самым краешком. Резкий, словно удар молнии, высверк. С пронзительным треском прозрачная поверхность взрывается, наполняя пространство стеклянным крошевом. Сидящих возле окна девушек сметает вместе со столиком. Веером разлетаются куски пластика, обломки мебели с грохотом разбиваются о стены.
Надрывно воет сигнализация, где-то захлебывается криком женщина, бьющий по ушам, надрывный крик. Ольга взглянула на пол, где, в керамическом крошеве, лежит изломанная фигура: неестественно вывернутые руки, сломанные ноги, рваная рана в боку, откуда толчками выплескивается кровь. Женщина не двигается. Рядом с трудом шевелится ее подруга, зажимая руками лицо. На мгновение она отнимает ладони: у женщины нет лица, вместо него — кровавое месиво из ошметков кожи и обломков костей, лопнувшие глаза сочатся белесой жидкостью. Женщина подносит руки к глазам, пытаясь хоть что-то рассмотреть, но понимает страшную правду. Она издает ужасный крик, в котором уже нет ничего человеческого.
Сознание меркнет, пространство смазывается. Спасительное забытье гасит восприятие, защищая мозг от эмоциональной перегрузки. Очнувшись, Ольга некоторое время непонимающе всматривалась в резной с ажурной золотой сеточкой потолок, силясь вспомнить где находится: неподалеку раздается вой сирен, плечо саднит, а в спину упирается что-то острое. Память вернулась стремительно, принеся с собой ужасные картины разрушенного кафе и покалеченных людей.
— Ольга, Олечка, ты в порядке? — перепуганная, Сеня дотронулась до плеча. — Ну, скажи что-нибудь. Ты меня слышишь? Тебе больно?
Преодолевая слабость, Ольга приподнялась, оперлась на руки. Кафе выглядит так, словно внутри взорвалась бомба: разбросанные повсюду куски мебели, усеивающая пол стеклянная крошка, капли крови.
Ольга лихорадочно огляделась, спросила взволнованно:
— «Скорую» вызвали?
Скрипя обломками, с улицы вошла Элеонора, спросила хмуро:
— Уже пришла в себя? Женьке пластырь на лицо накладывают, — она мотнула головой, указывая назад, — в кафе аптечка нашлась. Но на улицу лучше не ходи, опять сознание потеряешь. Там вместо машины… — Не найдя что сказать, Элеонора лишь развела руками.
— Помогите встать, — Ольга оперлась руками на подруг. — Костыли дайте! — Костыли обнаружились тут же, на полу. Получив возможность ходить, Ольга с раздражением повторила вопрос: — «Скорую» никто не догадался вызвать?
— Когда? Ты всего на минуту отрубилась.
Не слушая, Оля поспешила в заднюю часть кафе, где уже знакомый молодой официант и несколько девушек с белыми от ужаса лицами бестолково переминались возле исходящей кровью женщины.
Нахмурившись, Ольга спросила:
— Телефон есть? — Видя, что на нее не реагируют, выкрикнула зло: — Телефон! Где телефон, черт побери?
Одна из девушек замедленно, словно во сне, обернулась. Ее губы дергались, но изо рта не доносилось не звука. Собравшись с силами, она выдавила:
— Телефон в комнате заведующего, но его сейчас нет, на обед отлучился.
Чертыхнувшись, Ольга стремительно зашагала назад, насколько позволяли костыли и загромождающие дорогу обломки. С улицы кафе выглядело не намного лучше: выбитые рамы щетинятся острыми осколками стекла, часть пластиковой стены исчезла, обнажив перебитые ребра арматур, асфальт бугрится вывороченными кусками. Недалеко обнаружилась и машина. Отскочив от стены, она влетела прямиком под задние колеса припаркованного КамАЗа. Охнув, Ольга замедлила шаг. То что прилепилось к задней части КамАЗа совсем не напоминало снежно-белую новенькую иномарку. Искореженный кусок металла, смятый, будто побывал в ладонях великана, слабо дымится. Переливаясь всеми цветами радуги, по асфальту расплывается бензиновая лужа.
Ольга в бессилье огляделась. На противоположной стороне дороги, на стене дома, ядовитым пятном выделяется пластмассовая сфера навесной телефонной будки. Она бросилась через дорогу, схватила трубку. Телефон оказался рабочий, из динамика донеслось тихое гудение. Набрав «03», Оля нетерпеливо барабанила пальцем по металлической коробке, пока на той стороне не раздался приглушенный помехами женский голос:
— Алло, «скорая помощь» слушает.
Продиктовав название улицы и номер дома Оля нажала рычажок, на секунду задумалась. В списке экстренных номеров, выбитых на металлическом корпусе телефона, значились еще несколько служб. Взглянув на последнюю строчку, где было написано всего три буквы МЧС, она решительно набрала цифры.
Перейдя улицу обратно, Оля направилась к остаткам машины, но чем ближе она подходила, тем медленнее становились шаги. Не дойдя нескольких метров, Ольга остановилась. Подойти ближе, значило увидеть содержимое. После зрелища в кафе повторять не хотелось.
К месту аварии постепенно стягивались люди. Кто-то пробовал пальцем обшивку, не горячая ли, кто-то увлеченно щелкал фотоаппаратом, не то в газетную ленту новостей, не то для домашней коллекции. Раздраженно орал ребенок, требуя чтобы его подвели ближе. Настойчивые убеждения полной мамаши о том, что машина грязная, и он запачкает свой замечательный розовый пиджачок, малыш игнорировал, продолжая визжать и дергаться.
— Чего он так гнал-то? — вопросил кто-то простуженным басом.
— Идиот потому что, — ответили в тон.
— А перевернулся почему?
— Ребенка объезжал.
— Да пьяный был или обкуренный. На такой скорости, какие дети? В дорогу бы попасть.
Окружающие одобрительно закивали. Разговор пошел оживленнее. С фигуры водителя плавно перешли на отечественный автопром, а оттуда на политику. Дальше толпа разбилась на небольшие кучки, где обсуждали актуальные бытовые темы и насущные проблемы каждого.
Слушать о грязных платочках любимого внука, стоя возле места трагедии, было неприятно. Ольга досадливо сморщилась, выбралась из толпы, обойдя машину, встала рядом. Вблизи покореженная конструкция выглядела совсем жутко. Через искривленную дверную щель тонкой струйкой стекала кровь, изнутри не доносилось ни звука.
