Василий Блюм - Опалённые крылья мечты
Небесный купол пронзительной голубой чашей нависает над головой, солнце изливает на землю потоки раскаленных лучей, над асфальтом поднимается дрожащее марево горячего воздуха. Голуби вяло бродят с места на место, выискивая в трещинах асфальта что-нибудь съедобное. В тени от домов разлеглись разомлевшие от жары бездомные кошки, не реагируя даже на отчаянных птиц, что, заигравшись, порой подлетают к самым усатым мордам.
Мимо проехала поливальная машина, окропив живительной влагой асфальт и широкую полосу прилегающей земли. Привлеченные происходящим, воробьи наперебой кинулись барахтаться в стремительно исчезающие лужи. Там, где струя воды теряла мощь, капли жидкости не успели впитаться в толстый слой пыли, раскатились смешными серыми шариками, с тихим хлопком лопались под туфлями.
Пройдя университетский сквер, девушки пересекли улицу, ненадолго задержались возле торгующих дешевой бижутерией и нижним бельем ларьков, после чего углубились во дворы.
— Терпеть не могу дворы, — Женины косички недовольно тряслись в такт шагам, — вечно о что-нибудь запинаюсь.
— Под ноги смотреть не пробовала? — ехидно поинтересовалась Элеонора.
Женя негодующе воскликнула:
— Пробовала, не помогает!
— А поднимать? — улыбнулась Ольга.
— Что поднимать? — Женя на мгновение опешила. — Мусор?
— Ноги, балда! Когда идешь по пересеченной местности на каблуках, ноги желательно поднимать.
— Да? Я как-то не задумывалась, — отозвалась Женя. — Надо будет попробовать.
Они вышли в небольшой, заставленный детскими домиками, дворик.
— Почти пришли, — с облегчением выдохнула Сеня. — Тоже не люблю дворы, но не из-за каблуков. Боюсь, пристанет кто-нибудь, но так получается, что постоянно приходится по ним ходить.
Ольга с Элеонорой переглянулись.
— Как в том анекдоте: — «И что ты теперь будешь делать? Как что — снова пойду!»
— Вы о чем? — Сеня с подозрением покосилась на подруг.
— Ерунда, не бери в голову, — Элеонора отмахнулась. — Тем более, уже пришли. Вон, на той стороне улицы. Минута ходу.
Кафе встретило их прохладой затемненного зала. После изнуряющего уличного пекла охлажденный кондиционерами до нужной температуры воздух казался живительным. Несмотря на жару, в кафе почти не было посетителей, лишь в дальнем углу, вальяжно развалившись в кресле, уткнулся в газету упитанный мужчина в белой безрукавке и шортах, да две девушки, сидя за столиком у окна во всю стену, лениво доставали ложечками мороженое из изящных чаш.
Осмотревшись, Элеонора пошла к столику, куда, благодаря удачному расположению, не попадало ни единого лучика с улицы. Следом гуськом двинулись остальные. Пока Женя задержалась у зеркала, подправляя макияж, а Ольга осторожно лавировала между стульев, стараясь не споткнуться об растопыренные, словно у пауков, ножки, Сеня собрала меню с ближайших столов, вожделенно впилась глазами в цветной буклет.
Когда девушки собрались за столом, Ольга, взглянув на стопку буклетов меню, изумилась:
— Здесь такой богатый выбор?
— Нет, просто, Сеня себя некомфортно чувствует без запасного буклета. Со всего кафе стащила! — хмыкнула Элеонора.
— Ничего вы не понимаете, — Сеня сладострастно листала цветные страницы, — я о вас побеспокоилась, чтобы каждая могла спокойно сесть, посмотреть, друг друга не дергать.
— Просто, она боится, что красивую картинку отнимут. Смотри, сейчас слюну пустит, — Ольга насмешливо покосилась на подругу.
К столу бодро приблизился официант, молодой парень, в белой отутюженной рубашке и черных брюках со стрелочками — бритвами, поинтересовался:
— Блюда, напитки, меню?
— Вы издеваетесь? — Женя негодующе распахнула глаза. — Да у нас весь стол ими завален!
— Кстати, я бы не отказалась. Ведь у вас наверняка есть нечто особенное, что вы никому не показываете? — игриво поинтересовалась Сеня.
Ольга поддакнула:
— Точно, принесите ей подшивку буклетов за прошлый год.
— Для таких девушек — что угодно. Можете заказать все, что обнаружите в меню, и даже что-нибудь сверх того, — расцвел улыбкой парень.
— М-мм! Даже так? — Элеонора томно вздохнула. — А мальчиков у вас можно заказать? Оль, ты каких любишь? Сене, я знаю, нравятся тощие и высокие, Женьке — маленькие и толстые. А мне… — она провела кончиком языка по губам, — ну ладно, сперва, подруги, себе потом. Так что там говорите у вас есть? — Элеонора искоса взглянула на официанта, что неотвратимо краснел, оригинально контрастируя цветом лица и рубашки.
— С чего вдруг мне нравятся толстые? — капризно надула губки Женя. — Маленькие, возможно, но толстые…
— А я высоких люблю, — простодушно согласилась Сеня. — И вовсе не тощих, хотя…
Поглядев на изнемогающего парня, Ольга покачала головой, произнесла деловито:
— Мне, пожалуйста, «Венгерский салат», мясное рагу и шоколадный джем, а из напитков грейпфрутовый сок. И принесите быстрее, уж не знаю, кто как, а я хочу кушать.
Благодарно кивнув, официант быстро записал заказ и уже собрался уйти, когда Элеонора схватила его за локоть, сказала поспешно:
— Стойте, стойте, я передумала: солянку, крыло индейки и китайские сладости. А мальчиков я позже закажу, когда наемся.
Все наперебой стали зачитывать диковинные названия из буклета, затем отказываться и называть другие, еще более экзотические. Кончилось тем, что официант исчиркал всю бумагу, извинился и ушел выполнять заказ, пообещав вернуться с новым блокнотом, чтобы записать «все-все желания очаровательных посетительниц».
— По-моему это перебор, — Ольга откинулась на спинку стула.
— Думаешь? А по мне, так в самый раз, — хмыкнула Элеонора, сдвинув стопку буклетиков к Сене. — Глядишь, запомнят, скидки будут предлагать.
Ольга усмехнулась:
— Скорее, больше не пустят, а персоналу запретят обслуживать, как особо неадекватных посетителей.
— А по-моему ему понравилось, — отозвалась Женя, поправив бюстгальтер. — Работала я в таких кафешках — скука скучнейшая: посетителей нет, на улицу не пускают, сидишь — маешься. Если мальчишки какие заходили — что ты! Такое развлечение. Мы чуть ли не дрались за обслуживание.
ГЛАВА 10
Высокий режущий уши звук прервал на полуслове. Обернувшись к окну, девушки успели заметить, как на дороге, уходя от столкновения, мелькнула белая иномарка. Словно в замедленном кино перед расширенными в ужасе глазами развернулось действие.
Не вписавшись в поворот, легковушка теряет управление, дернувшись, встает на два колеса и замирает, отсвечивая белоснежной крышей, будто дразня онемевших зрителей. Мгновения утекают вязкими каплями смолы, время останавливается в преддверии страшной развязки. Через лобовое стекло видно побагровевшего от напряжения водителя, застывшее лицо пассажира: распяленный в крике рот, ладони с растопыренными пальцами, вскинутые руки.
