Татьяна Тронина - Страсти по рыжей фурии
– Все равно, как вас зовут? – Тип оказался настырным.
– Пошел вон, – мрачно сказала я.
Вот и тот самый дом... Я была совершенно спокойна, лишь любопытство беспокоило меня. Еще издали я увидела, что исчезла прежняя вывеска. Да и дом изменился – был заново отштукатурен, покрашен, восстановлена старинная лепнина на фасаде, вместо прежних трех ступенек – мраморная лестница с колоннами цвета лососины. А посреди этого великолепия роскошная вывеска – «Люси. Интерьер-салон».
«Бедный Рома, – подумала я. – Все течет, все изменяется...»
Но несносное любопытство не позволило мне пройти мимо – я отворила хрустальную, звякнувшую колокольчиком дверь и вошла внутрь. Здесь тоже все переменилось, пространство расширилось – матовые стены уходили в переливающуюся дымкой бесконечность, какие-то вещи в драпировке и золоте, картины, вазы... Внутреннее содержание салона напоминало музей.
Мягким бесшумным шагом ко мне скользнул томный лощеный юноша и бархатным полушепотом спросил:
– Вам помочь? Я к вашим услугам...
– Это магазин? – скрывать свою наивность я не собиралась.
Молодой человек посмотрел на меня с величайшим сожалением:
– Нет. Наш салон помогает создавать интерьеры – в квартире, в офисе, в загородном доме... Представлены все направления – от классики до модерна. Если вы нуждаетесь в такого рода услугах, мы предоставим вам опытного дизайнера... – Последнюю фразу он произнес скороговоркой, словно сомневаясь, нужны ли мне такие услуги, – ведь я не смогла отличить обычный плебейский магазин от салона.
– Раньше здесь был магазин «Драпировка», – с ностальгическим сожалением произнесла я.
Молодой человек натянуто улыбнулся:
– Ничего об этом не знаю.
И тогда я все-таки решилась спросить:
– Любезный, а Ромуальд Петрович здесь работает?
«Любезный» тут же сменил кислую гримасу широким голливудским оскалом:
– Как вас представить?
Ого! Неужто Рома владелец всего этого великолепия?
– Скажите, его ждет леди Макбет, – невозмутимо произнесла я.
«Любезный» на миг вытаращил глаза, а потом заскользил куда-то в матовые глубины, нервно бросив мне напоследок:
– Присаживайтесь, сейчас я доложу о вас...
Я села на бледно-лиловый нежнейший пуфик, больше похожий на вечернее облачко, чем на место, на котором принято сидеть, и приготовилась ждать. Мы расстались с Ромой без ссор, почти дружелюбно, я была очень благодарна ему, что он не затеял коммунальных дрязг, а подарил мне квартирку, в которой я живу до сих пор. Но кто знает – хотел ли он еще меня видеть? С тех пор прошло столько времени...
Ромуальд появился через минуту:
– Таня! Я так и думал! – всплеснул он руками, увидев меня. – Господи, наконец-то...
Это «наконец-то» меня и обрадовало, и смутило. Не так уж много лет прошло после нашей последней встречи, но время оказалось безжалостным к моему первому мужу – он полысел и потолстел. «Сколько ему сейчас? Немногим больше сорока...»
– Таня...
Я никак не ожидала, что он с такой детской радостью бросится меня обнимать.
– Что ж такое! – воскликнула я в полном недоумении. – С чего это ты так мне обрадовался?
– Жестокая... – укорил он меня. – Ладно, идем ко мне в кабинет, там поговорим.
По дороге я успела задать вслух свой первоначальный мысленный вопрос:
– Рома, неужели ты владелец всего этого великолепия? А как же несчастная «Драпировка»?
– Умерла и возродилась в новом качестве, – счастливо засмеялся он.
В крошечном, но необычайно уютном кабинетике он усадил меня в кресло, достал из мини-бара бутылку «Отарда».
– Ну, за встречу...
– Рома, ты мне не ответил.
– А, ты не поняла, почему я так тебе обрадовался? Да я и сам не знаю, честно говоря. Ну, за встречу! Я тебя часто вспоминаю, но позвонить как-то не удается...
– Работа? – понимающе спросила я.
– Если бы... Танечка, я ведь снова женился.
– Поздравляю. Ее не Люсей случайно зовут?
– Как ты догадалась? – изумился он. – Хотя да, это, наверное, просто... Таня, меня держат в ежовых рукавицах – имен бывших жен и любовниц произносить нельзя. Прости, что я не давал о себе знать.
– Да ладно... – великодушно заметила я. – Я зашла сюда случайно. Но, может быть, зря? Не хочу быть причиной раздоров в твоей семье.
– Нет-нет-нет... Еще раз за встречу! Люська сюда редко заходит. Все продавцы – мужики. Ты заметила?
– Ромочка, а где твои кудри?
– Увы! – Он засмеялся грустно, проводя ладонью по макушке. – Что ты хочешь – возраст... Зато ты, Танечка, стала еще лучше. Похудела, правда, очень...
– Рома, дались тебе эти рубенсовские формы! Они уже не в моде!
– А при чем тут мода? – грустно возразил он. – Просто моя природа такова – я тянусь к женщинам с формами.
Мне вдруг стало весело.
– Рома, а фотографии жены у тебя тут нет?
– Хочешь на нее посмотреть? Пожалуйста. – Он развернул ко мне большую фотографию, которая стояла на идеально-глянцевой поверхности стола.
Новая жена Ромуальда Петровича была похожа на заграничную звезду Памелу Андерсон. Такой тип женской красоты довольно часто встречается в жизни и пользуется огромным успехом у мужчин: вываливающийся из декольте пышный бюст, осиная талия, роскошная, потрясающая воображение корма, которая почему-то была видна даже при снимке анфас, длинные крупные ноги – как у красавиц из американских мультиков, длинные вьющиеся волосы, обесцвеченные до рези в глазах, хорошенькое детское личико, словно у порочного ангелочка, и фантастическая, в какой-то мере вызывающая даже уважение, стервозность в глазах.
– Потрясающе! – выдохнула я, разглядывая Люсин портрет.
– Да, выдающейся красоты женщина, – согласился Рома. – Но характер...
– Терпи, – философски сказала я. – Красота требует жертв.
– Люська меня скоро в гроб вгонит, – пожаловался он. – И знаешь, Таня, только один человек меня пожалеет, когда я умру.
– Кто?
– Ты.
– Почему я? Ты же сам когда-то назвал меня жестокой и злой. – Я совсем не обижалась за те слова на моего бывшего мужа, но сочла нелишним напомнить их ему.
– Таня, боже, как я не знал жизни! – застонал он. – Так, давай еще по маленькой... Ты просто меня не любила. И я сам был виноват в этом – ты же была еще совсем ребенком тогда, в восемнадцать-то лет! Я не сумел разбудить в тебе женщину. Ты была холодна и равнодушна, но я твердо знаю – меня ты не предала бы никогда. Хоть ты и актриса.
– Мерси.
Лицо у Ромы после третьей рюмки покраснело, в голосе дрожали слезы. Но он нашел в себе силы перевести разговор на другую тему:
– Кстати, я тебя недавно видел по телевизору. Ты талант, Танита, настоящий талант!
– Это ты про рекламу итальянской обуви? – хихикнула я.
