Джилли Купер - Пруденс (Чужой мужчина)
— Он пишет книгу об Африке, — вставила я.
— Никогда там не был. И не собираюсь, хоть там куча черных красоток. Я вообще не верю писакам, читаю только биографию Монти. Вот он, bella[28], был настоящим человеком.
Я попробовала перевести разговор на другую тему, но это оказалось так же невозможно, как увести собаку, поджидающую свою хозяйку перед магазином, где продают кости.
Уэтмен решил прерваться на некоторое время и подкрепиться, пятна от пота на его рубашке стали гораздо обширнее. Он пошел к столу и с энтузиазмом принялся за pate[29] и бисквиты. Партнерша Розы по бриджу мгновенно воспользовалась открывшейся возможностью и сбежала от него.
— В какой дикой части света его откопала Роза? — спросила она прерывающимся от ужаса шепотом.
Я оставила ее с адмиралом, а сама подошла к Пендлу.
— Веселишься? — спросил Пендл, слегка искривив губы в усмешке.
— К моему удивлению, да, — ответила я. — А почему ты не приглашаешь меня танцевать?
Уэтмен разошелся не на шутку и теперь пытался отбить Розу у Коуплэнда.
— Могу я персонально поздравить прекрасную хозяйку дома с великолепно приготовленным pate? — вопрошал он. — И попросить о милости потанцевать со мной?
— Через минутку, Арнольд, — весело закричала Роза.
Уэтмен еще немножко подкрепился и прикончил несколько стаканов с остатками выпивки. Мы с Пендлом с восхищением наблюдали за ним. Внезапно позади нас раздался вздох ужаса. Мы обернулись и увидели Мэгги, ее лицо позеленело.
— В чем дело? — спросил ее Пендл.
— Вам чаша из-под pate ничего не напоминает? — обморочно спросила Мэгги.
— Ну, она почти пуста, — сказала я.
— Это же миска Колриджа и Уордсворта. Я просто забыла поставить ее на место. Надо же, Рамботам заглотил целую банку «Чаппи»[30].
Мы все оторопело посмотрели друг на друга, потом непроизвольно начали хихикать и в конце концов дошли до гомерического хохота.
— Пойду-ка я лучше запью все это виски, — сказала Мэгги, вытирая выступившие от смеха слезы, — пока Рамботам не начал задирать ноги по углам.
— «Подари мне, подари мне…», — напевал профессор Коуплэнд, кружась с Розой в фокстроте.
— «Ты же знаешь, я почти умираю, когда ты целуешь меня…», — подпевала Роза, улыбаясь ему.
Адмирал уже побагровел от ярости.
«Боже, бедный адмирал», — подумала я. Здешняя ситуация была похожа на «гонку за лидером»: отсутствующая сейчас Линн гонялась за Коуплэндом, адмирал за Розой, Джек за мной, я за Пендлом, а Пендл — чего я особенно опасалась — за Мэгги, и наконец Мэгги, как мне казалось, за Тузом.
Я должно быть слишком много выпила, поэтому немного приоткрыла Пендлу плоды моих размышлений.
— Все в этом доме влюблены не в тех людей, в каких надо.
Он проницательно посмотрел на меня и спросил:
— Что ты имеешь в виду?
Но до того, как я успела ему ответить, к нам подошел Джек и пригласил меня на танец. Я не очень твердо держалась на ногах, поэтому как мешок повисла у него на шее, и мы стали медленно двигаться под какую-то допотопную мелодию.
— Я видел, у тебя был глубокомысленный диалог с профессором, — завел разговор Джек.
— Он чудовище, — сказала я. — А адмирал думает, что он тюфяк. А ты как считаешь?
— Нет, дорогая, — ответил Джек голосом армейского сержанта, — он не тюфяк. Но вполне может при необходимости сойти за лежак.
Эта шутка не была такой уж смешной, но я от души расхохоталась. Руки Джека покрепче обняли меня.
— Господи, как же ты красива.
Когда пластинка закончилась, Мэгги поставила новую с записями Рода Стюарта. И начала танцевать сама с собой. Трудно было вообразить более удачное слияние с ритмом мелодии, а в моем танце прорывалась и какая-то дикая чувственность. Я быстро оглянулась на Пендла, но он неотрывно смотрел на Мэгги и казался невероятно спокойным.
— Давай, Пен, иди и потанцуй со мной, — мягко попросила я.
Он в мгновение ока вскочил на ноги. Раньше он никогда не танцевал со мной, но Мэгги, наверное, вдохновила его. Я еще ни разу в жизни не видела такой манеры танцевать: движения его бедер были весьма вызывающи, а лицо оставалось абсолютно равнодушным. Бледный, тонкий, извиваясь в танце, он казался таким же опасным, как кобра. Это сразу напомнило мне его поведение в суде.
Все остальные расползлись по углам отдыхать, только Коуплэнд с Розой продолжали шумно разглагольствовать, стоя посреди комнаты.
Джек зажег для меня сигарету и закурил сам.
— Боюсь, мы присутствуем сейчас при своего рода химической реакции, — сказал он ровным голосом. — Пойдем лучше поглядим на луну.
Он взял меня за руку и повел через холл. Там мы обнаружили Уэтмена, звонившего по телефону.
— Моника, я уже скоро еду домой, — говорил он в трубку, — тут накопилось очень много бумаг…
Джек привел меня в столовую. Здесь было тихо и темно. Луны не было видно, она скрылась за легкими светлыми облаками, покрывшими все небо. Дождь наконец прекратился, и в долине таинственно мерцало озеро.
— Правда, красиво? — спросил Джек. — Я очень люблю это место, хотя дом уже разваливается, и Мэгги его ненавидит. Я часто замечаю, когда у меня работы навалом и мы вынуждены жить в Лондоне, она чувствует себя намного счастливее.
— Она очень красива, — тупо сказала я.
— Пендл уже давно подбирается к ней. — Я замерла в темноте. Наконец-то его прорвало.
— Но она не хочет его.
— Не хочет? — переспросил Джек, затягиваясь сигаретой. — Не знаю. Ну она, конечно, хочет, чтобы он продолжал бегать за ней, а это по сути дела одно и то же. Надо бы ему пожить рядом с ней с полгодика. Это бы его сразу излечило.
— Я не понимаю, зачем он притащил сюда меня, — беспомощно сказала я.
— Скорее всего, до него дошли слухи, что у нас с Мэгги возникли проблемы. Вероятно, от нашей матери — она обожает трепаться на эту тему. Он прекрасно знает про мою страсть к рыжим женщинам, особенно, если они при этом еще и красотки, вот он и притащил тебя сюда, чтобы подразнить меня. Мэгги возбуждает только одна вещь — когда я гоняюсь за другой женщиной.
— Значит, ты думаешь, что Пендл не осуждает меня за необдуманные поступки? — спросила я, стараясь подавить дрожь в голосе.
— Дорогуша, я думаю — ты крапленая карта в его колоде. И совершенно неважно, нравишься ты ему или нет. Он желает только одного — снова заполучить Мэгги, и добивается этого он уже довольно давно. За его твердокаменной внешностью скрывается такое же каменное сердце. Знаешь, его можно охарактеризовать словами Родни: «Я говорю тебе это, потому что ты мне очень нравишься, — я хочу, чтобы ты убралась от меня подальше, пока дело не зашло слишком далеко».
