Джилли Купер - Имоджин
— В каком смысле? — спросил Матт, и глаза его сузились.
— Ну, эта вещь на прошлой неделе про Северную Ирландию. Вообще-то я до конца ее не дочитала, но я знаю, что все журналисты придают фактам сенсационность ради больших тиражей…
— Продолжайте, — сказал Матт, и в голосе его зазвенела зловещая нота.
— Ну, я думаю, это нелояльно — писать такие вещи.
— Нелояльно к кому? Этих людей подвергли пыткам. Один молодой парень покончил с собой, чтобы избавиться от новых истязаний.
— Такие веши случаются, — сказала Ивонн. — Но все-таки лучше не поднимать излишнего шума, согласитесь. Это только разжигает ненависть и затрудняет работу бедных солдат. Если уж совсем откровенно, то я терпеть не могу, когда вы, ирландцы, приезжаете сюда, забираете наши рабочие места, пользуетесь нашей системой здравоохранения, а потом про нас же говорите всякие гадкие вещи.
— Когда я сталкиваюсь с жестокостью, то всегда пишу про это «гадкие вещи», — отрезал Матт.
— Ну, зачем такая резкость? — упрекнула его Ивонн. — Держу пари, вы сегодня не завтракали. Почему бы не подкрепиться? — И она извлекла из сумки полиэтиленовый пакет с нарезанной морковью. — От овощей ни унции лишнего веса. Попробуйте.
Что на это ответил Матт, Имоджин уже не слышала.
— Мне надо подышать воздухом, — с трудом проговорила она и, шатаясь, пошла к выходу. На палубе ей полегчало. Она уцепилась за поручни, и в лицо ей ударило водяной пылью. Внизу вода бурлила и пенилась. Минуты через две к ней присоединился Матт. Лицо у него было оливкового цвета.
— Господи! С кем она связалась! — прорычал он.
— Она хотела вас раззадорить.
— Скорее всего, довести до нервного срыва.
— Я уверена, что она замечательная модель.
— Ты имеешь в виду, для рекламы? Единственное, что она сможет продать, так это расфасованную морскую болезнь.
— Вы в порядке? — обеспокоенно спросила Имоджин. Его оливковый цвет теперь стал сероватым.
— Справлюсь. Секунду, — и он кинулся на корму парома.
— Ах, бедняга, бедняга! — сказала она, когда он вернулся.
Он слабо улыбнулся.
— Распрощался со вчерашним ужином и чаем. По крайней мере, подпортил их гнусную посудину.
Имоджин удивилась его терпению, особенно, когда он вскоре добавил:
— Ты не должна позволять Кейбл портить тебе настроение.
— Она не портит, — Имоджин покраснела. — То есть, она мне очень нравится.
— Она заигрывает с Ники, только чтобы меня разозлить. Она это проделывает с каждым встречным приятным на вид мужчиной.
— Но чего ради?
— Хочет заставить меня на ней жениться.
— А вы не хотите?
— Я католик, — сказал он, пожав плечами, — и боюсь промашки. Я бы хотел, если уж жениться, то навсегда. Я могу согласиться на свободного полета любовницу, но не жену.
— Вероятно, если бы вы на ней женились, она бы успокоилась.
— Возможно. О, черт, — пробормотал он и вновь позеленел, — теперь подходит вчерашний завтрак.
Она никогда не думала, что можно так страдать от морской болезни. Каждый раз он возвращался к ней бледнее прежнего и еще хуже держась на ногах. Кейбл надо было развеять раздражение и положить на него хозяйскую руку.
— Дорогой, мы идем перекусить. Встретимся позже. Правда, Ивонн мила?
— Очаровательна. Я как раз думаю, каким способом ее прикончить.
Наконец они разглядели сквозь тучу чаек Булонь. Они уже присоединились к своей компании. Те после беспошлинной выпивки держались развязно, у всех были пакеты с беспошлинными сигаретами.
— Привет, — сказала Кейбл. — Дорогой, ты какой-то заморенный. Тебе нравятся мои новые духи? — И она сунула запястье под нос Матту.
Когда паром причалил, небо было сплошь затянуто тучами, и дождь продолжался. На причале стояло несколько толстых французов в синих комбинезонах и беретах. Боже, они совсем как англичане, подумала Имоджин, и погода точно такая же, как в Йоркшире.
— Может быть, я поведу? — спросил Ники, когда они сели в машину.
Матт покачал головой:
— Я отвлекусь от состояния моего желудка.
— Имоджин вся серая. Ей лучше сесть спереди, — сказала Кейбл, юркнув на заднее сиденье рядом с Ники.
«Мерседес» начал проглатывать мили. Это и есть Франция, подумала Имоджин. Большие аллеи тополей, уходящие в бесконечность кукурузные поля, невероятно безобразные города с облупившимися щитами рекламы Дюбонне и садами, пестрыми, как пакеты с семенами. На улицах ни души. Возможно, за этими закрытыми ставнями они все занимаются знаменитой французской любовью.
— Тут всюду прошла первая мировая война, — объяснил ей Матт, — большинство старых домов было разрушено до основания. Поэтому деревни такие новые и уродливые. Ты читала «Прощай, все это»?
Имоджин покачала головой.
— Отличная книга. У меня есть с собой. Я тебе одолжу.
— Я не смогла одолеть больше одной страницы, — сказала Кейбл.
— Для тебя там слишком много длинных слов и нет картинок.
— Не будь таким высокомерным, — огрызнулась Кейбл.
— Здесь на полях до сих пор осталось много неразорвавшихся бомб, — сказал Матт, не удостоив ее ответом.
И в машине тоже, подумала Имоджин. Ники и Кейбл шушукались о своем, имена сыпались, как осенние листья. Наконец угомонились и они. Оглянувшись, Имоджин увидела, что Кейбл спит, положив голову на плечо Ники. Она быстро отвела взгляд, безнадежно пытаясь не обращать на это внимание. Матт, если и видел что-нибудь через водительское зеркало, то вида не подал.
Когда они подъехали к гостинице, дождь прекратился, и несколько звезд пытались пробиться сквозь пелену облаков. Гостиница стояла на берегу реки и была украшена ярко-розовыми гирляндами гераней и ползучими растениями, спускавшимися до самой воды. Привлекательная мадемуазель за стойкой была явно рада приезду Матта. Но когда в дверях появился Джеймс и Ивонн, это ее потрясло. Пошло размахивание руками и пожимание плечами, а потом Матт с унылым видом сообщил:
— Сожалею, мои любезные, но бестолковая секретарша заказала вместо трех двухместных номеров всего два.
— Ну и ничего, — сказала Кейбл. — Поделимся. Ивонн, Имоджин и я сможем поместиться на одной двуспальной кровати. А вы трое на другой.
Матт сказал с облегчением:
— Если это всех устроит…
Имоджин кивнула. Еще один день отсрочки: этой ночью она не была готова к сексуальному марафону с Ники.
— Забавно, — сказал Джеймс Эджуорт, — прямо как в школьном дортуаре.
Однако у Ивонн лицо стало похоже на закипающее молоко.
— Но это какая-то нелепость. Мы с Джамбо в браке.
— Нам всем это известно, малыш, — сказал Матт.
— Не называйте меня «малышом», — Ивонн топнула ногой. — У меня был утомительный день. Не понимаю, почему я должна страдать только из-за того, что вы там что-то напутали.
