Диана Чемберлен - Любимые дети, или Моя чужая семья
– Вот как? – улыбнулся он. Никто не мог без улыбки думать о домах, переделанных из старых башен.
– Да. – Я едва не улыбнулась сама. – Но он иногда ночует у нас. Полагаю, в последний год это случалось довольно часто.
– И как вы…
– Отношусь к этому? Я уже сказала. Хорошо. Особенно когда вокруг полно репортеров.
Я снова подумала об Энди, шагавшем сегодня утром к школьному автобусу. Возможно, пытавшемся понять, зачем тут репортеры и какой смысл имеют их вопросы. Но прежде чем я поняла, что происходит, глаза наполнились слезами.
– Вы очень любите свою семью, – заметил доктор Джейкс.
Я кивнула.
Он показал на коробку с бумажными салфетками на столе рядом с моим креслом, и я взяла одну и прижала к глазам. Я не хотела плакать здесь. Не хотела дарить этому старому, жирному, обрюзгшему типу удовольствие видеть меня плачущей. Но неожиданно я поняла, что ни на что другое сейчас не способна. Я плакала, и он мне не мешал. Так прошел почти весь остаток сеанса. Джейкс сказал, что все в порядке. Даже хорошо. Во мне скопилось много боли, сказал он, но у нас будет много времени, чтобы все обсудить.
– Наш сеанс почти закончен, – сказал он, когда я истратила почти половину салфеток в коробке. – Но прежде чем вы уйдете, я хотел спросить, где вы собираетесь отрабатывать общественные работы. У вас триста часов, я не ошибаюсь?
Я тяжело, прерывисто вздохнула. Нужно собраться, на случай, если репортеры выследили меня и ждали на парковке ветеринара.
– Моя мать… она медсестра в начальной школе Дуглас. Я буду помогать одной из преподавательниц. И начну с понедельника.
– Это вы договорились или ваша мать?
– Мать, – призналась я.
Он вроде хотел сказать что-то еще, но кивнул:
– О’кей. Встречаемся дважды в неделю.
Он с трудом встал с кресла.
– Хорошо.
Меня ждали бесконечные сеансы. Ма и об этом договорилась. Я не хотела выплакивать глаза дважды в неделю, но был ли у меня выход?
Я встала, изобразила абсолютно, по моему мнению, дурацкую улыбку и прошла мимо него к двери.
Сказать, что он мне понравился, – это уже слишком, но я могла поклясться, теперь он не казался таким жирным, как на первый взгляд.
11. ЭндиЯ ненавидел полицейские машины. Ма говорила, что я просто боюсь их, потому что однажды ночью полицейская машина отвезла меня в тюрьму. Поэтому, когда леди-полицейский захотела, чтобы я поехал с ней в «Уол-Март», ма сказала ей, что я должен практиковаться в вождении, поэтому мы можем взять нашу машину. Ма быстро соображает.
У меня была такая подушка, которую я положил на место водителя, чтобы лучше видеть через стекло. Я все ждал, когда стану выше, но этого не случилось. Кимми была выше меня, но ей на это плевать. Некоторым девочкам было не все равно, но дядя Маркус сказал, кто захочет девочку, которая заботится о чем-то настолько банальном? То есть о чем-то не очень важном.
Я – превосходный водитель. Мы должны были следовать за полицейской машиной, так что я пытался не выпускать ее из вида, но получалось плохо.
– Ты теряешь ее, милый, – заметила ма.
Эта штука, которая спидометр, показывала тридцать пять миль.
– Она едет слишком быстро.
Ма рассмеялась.
– Ты прав. Не торопись. Догоним ее у «Уол-Марта».
Мы добрались до угла, который я ненавидел: нет светофора и много машин. Приходилось смотреть сразу во все стороны и ждать, ждать. Машина, которая шла сзади, засигналила.
– Не торопись, – повторила ма. Машина снова загудела. Я не знал, оставаться на месте или ехать дальше.
– Мозги, – сказал я. – Нужно сосредоточиться.
– Совершенно верно. Не обращай внимания на дурацкий клаксон, – посоветовала ма.
Наконец, когда я точно-точно понял, что ехать безопасно, я пересек улицу. И мы оказались рядом с «Уол-Мартом», где я должен был попрактиковаться в парковке между линиями. И у меня получилось, только ма не смогла выйти, и пришлось делать это снова.
Леди-полицейский со сложенными на груди руками прислонилась к кирпичной штуке.
– Уже подумала, что потеряла вас, – сказала она. Она была довольно старая. Из-под шляпы виднелись седые волосы.
– Вы превысили скорость, – сказал я.
Леди рассмеялась.
– Возможно. Придется выписать себе штраф.
– Да, – подтвердил я. – Мы можем подождать.
Но она вовсе не собиралась выписывать себе штраф. Полиции сходят с рук вещи, за которые простых людей сажают в тюрьму.
Мы вошли внутрь и отправились в то место, где продавались кастрюли и сковородки. Леди-полицейский попросила, чтобы я осмотрел все коробки и сообщил ей, если увижу такую картинку, как в трейлере мисс Сары. Мне казалось, что я прекрасно запомнил ту коробку. Она была красной, с большой серебряной кастрюлей. Но когда я увидел, сколько здесь коробок, в голове все смешалось.
– Может, она была голубая…
Я показал на голубую коробку. А потом увидел желтую со смешной сковородкой и решил, что это она.
– По-моему, эта, – сказал я.
– Это электрический вок, – сказала она. – Ты вроде назвал ее «большая кастрюля»?
– Что это такое, электрический рок? – спросил я ма.
– Вок. Это что-то вроде сковородки. Коробка так выглядела?
Я подергал губами, как всегда, когда здорово задумывался. Я совсем запутался в этих коробках. Может, там вообще была не кастрюля?
Я показал на красную коробку с белой квадратной чашкой:
– Может, вот эта?
– Горшочек? – спросила ма.
Я покачал головой. Потому что в горшочках запекали разные блюда. Они мне не нравились.
– Иногда воспоминания могут сыграть с тобой злую шутку, верно? – спросила ма своим терпеливым голосом.
– Мы не можем сузить диапазон поисков? – спросила леди-полицейский.
Я не совсем понимал, что это означает.
– Скажи, какой НЕ была коробка, которую ты видел? – помогла мне ма.
– Маленькой. Она не была маленькой.
Зазвонил мобильный леди из полиции. Мы с ма ждали, пока она говорила. Ма подмигнула мне.
– Рад, что Кимми приедет к обеду? – тихо, чтобы не мешать разговору леди, спросила она.
– Да!
Ма прижала палец к губам.
– Да, – прошептал я. Очень хотелось, чтобы Мэгги познакомилась с Кимми. Мэгги не пойдет на тренировку по плаванию, потому что не хочет видеть людей. Пока. Поэтому ма сказала, что Кимми придет на обед.
– Раньше я ненавидела ходить на тренировки Мэтта, но теперь не могу дождаться, когда увижу тебя, – сказала Кимми.
Услышав это, я обнял ее. Хотя мне разрешали обнимать только родственников. Но я просто должен был обнять Кимми. Она не возражала. Правда не возражала. Но она сказала, что от меня пахнет сигаретами.
– Пожалуйста, не кури, – попросила она.
Я выбросил сигарету.
– Ма, – сказал я сейчас.
