Кристина Лорен - Темная дикая ночь
Ничего не выйдет, она молода даже для своих пятнадцати лет. Она юная и наивная. Сделать ее старше — значит переделать всю ее историю.
Я моргаю сильнее, мыслями переносясь в сторону Оливера, но вместо наслаждения возможностью прикоснуться к нему, почувствовать его и ему принадлежать, мой мозг спотыкается об инстинктивную боязнь потерять то, что сейчас имеем, о неизбежные перемены, что ждут нас, и перспективу жизни без него.
— Лола, — произносит Оливер, и его голос звучит так тихо и так безэмоционально, что я не знаю, то ли он проверяет, как я после всего, что на меня вывалил Остин, то ли пытается вернуться к нашему разговору до этого звонка.
На панно изображена девушка, рисующая так яростно, что ее карандаш ломается.
— Мы можем обсуждать одну тему за раз? — спрашиваю я, наконец глядя на него. — Я как-то внезапно вымоталась, а тут явно важный разговор.
— Я и не ожидал, что ты будешь в состоянии обсуждать вчерашнее после… этого, — он кивает в сторону моего телефона и слегка улыбается.
— Не хочу сказать, будто нам не нужно поговорить. Просто я… — я вздыхаю, — сейчас не сильно для этого гожусь.
Он кивает. Его лицо спокойно, взгляд теплый и внимательный. Кажется, он действительно понимает. Но все же есть ощущение — даже если это вижу только я — что между нами что-то есть, какой-то слой, и будто я взяла этот прекрасный искрящийся момент, когда можно было все прояснить, и смазала грязной рукой.
— Я понял, — он засовывает руки в карманы джинсов, отчего те приспускаются, показывая верх его боксеров. Я смотрю поверх его плеча в окно, а он добавляет: — По одной теме за раз.
Я подхожу к дивану, устало плюхаюсь на него и провожу рукой по лицу. Иногда фантазировать, что у тебя все будет так, как захочешь, гораздо проще, чем принять реальность.
— Хочешь обсудить это? — спрашивает Оливер. — Восемнадцатилетнюю Куинн, я имею в виду, — быстро добавляет он. — Эта идея вынесла мне мозг. Такое ощущение, что они всерьез решили сделать любовную историю между ней и Рэйзором.
Моя леденящая паника тут же возвращается.
— Я знаю. Знаю. Блин, — я потираю лицо, чувствуя себя слишком потрясенной, чтобы прямо сейчас думать об этом. Наклонив голову, я спрашиваю: — А что, если мы поговорим об этом завтра по дороге в Л-А?
Он хмурится.
— Хочешь, чтобы я поехал?
Я колебалась лишь мгновение. Рациональная часть моего мозга машет предупреждающими знаками, в то время как эмоциональная настаивает, что он мне нужен рядом.
— Конечно, хочу, — отвечаю я. — Кто еще поможет не забыть имена и пихнет локтем, когда увлекусь рисованием на салфетках? Разве что ты не хочешь пое…
— Хочу. Просто подумал, почему ты не возьмешь кого-то из девочек.
Я слегка прищуриваюсь.
— Нет… Я хочу поехать с тобой.
Сглотнув, он кивает и смотрит в сторону.
— Ну тогда… конечно.
— Буду ждать тебя в шесть у магазина?
— Хорошо, — отвечает он. Он покраснел. Еще ни разу не видела краснеющего Оливера.
— Мне нужно как-то по-особенному одеться?
Мое сердце колотится со страшной скоростью, и я вспоминаю, как Харлоу уговорила меня пойти на банджи-джампинг[29] и те пугающие и щекочущие нервы секунды перед нашим прыжком. Я прижимаю ладонь к груди, стараясь говорить обыденным тоном:
— Просто будь красавчиком для меня.
Глава 6
Оливер
Я редко беру выходные — на самом деле, с момента открытия магазина несколько месяцев назад не было ни одного — но сейчас они мне необходимы.
Выспавшись, я долго сижу на заднем крыльце и пью кофе, наблюдая, как на карнизе горлицы вьют гнездо.
Потом бегу несколько километров вдоль воды до Коув-бич и обратно.
Отгоняю машину на сервис и мойку.
Убираюсь в доме, принимаю душ. Ем и одеваюсь.
И позволяю себе весь день размышлять над тем, что же происходит между мной и Лолой.
Мне нужно понимать это без иллюзий. Я не хочу бездумно шагнуть с ней во что-то, и не только из-за того, что наша дружба — это нечто лучшее и важное в моей жизни, но и потому, что, хотя мы это и не обсуждали, я знаю: у нее не очень хороший романтический опыт.
Как-то раз Харлоу намекнула, что у Лолы было мало отношений — по большей части непродолжительных — что она, как правило, держала мужчин на расстоянии, и что ее легко спугнуть. Даже если я своими глазами не видел бы ее пугливую два дня подряд — у меня дома и вчера в магазине — это стало понятно после разговора с ее отцом, когда он подробно рассказывал о ней. Ее мать ушла, даже не попрощавшись, когда Лоле было двенадцать. Это как синяк у нее под кожей — он начинает темнеть, когда она позволяет себе иметь с кем-то слишком близкие отношения.
Магазин уже почти опустел, когда я пришел дождаться Лолу. Джо отлично справляется, но интуиция подсказывает мне не оставлять его одного на полный рабочий день.
— Пока тебя не было, где-то час назад приходил чувак с огромной коробкой Tortured Souls[30], — Джо смотрит, как я бросаю ключи на стойку и добавляет: — Отвратительно себя чувствую. Я уже видел за сегодня немало дерьма, но то меня реально напугало.
— Сказал мужик, проколовший себе член.
Он смеется и отходит в сторону, когда я ввожу пароль на компьютере.
— Ну да, — ответил он. — Но ты видел эти рисунки? Младенцев в бутылках с какой-то жидкостью и измученных женщин, вынашивающих собственных убийц.
— Так что ты ему сказал? — в нашем бизнесе можно считать хорошей сделкой покупку и продажу коллекционных предметов: фигурок, комиксов, предметов графического искусства. У Джо глаз наметан неплохо, но он не всегда замечает детали, в отличие от меня. И основное правило гласит, что если Джо не уверен, стоит ли покупать, он должен попросить продавца вернуться, чтобы застать меня. В первые несколько недель он редко понимал, что брать, а что нет, но быстро научился, и я перестал тревожиться, упустим ли мы из-за него что-нибудь ценное.
— Я сказал, что тут постоянно околачиваются дети, и его комиксы нам не подходят, — его заметно передергивает и спустя мгновение еще раз. — А куда это ты вырядился?
— По делу, — отвечаю я.
Я практически слышу, как его брови ползут вверх.
— «По делу»?
Предупреждающе посмотрев на него, я сажусь на корточки открыть коробку канцтоваров. Если честно, у меня никогда не бывает дел.
Джо делает шаг ближе, наклоняется, и его лицо оказывается в десятке сантиметров от моего.
— Дело? — переспрашивает он.
