Первозданная (СИ) - "De Ojos Verdes"
Протягиваю руку и прохожусь кончиками пальцев по слегка колючей щеке. Моментально накрывает. По-другому никак.
Веки Адонца опускаются, и он со свистом втягивает воздух.
Я тут же убираю ладонь, словно обжегшись. Моя импульсивность, конечно, до добра не доведет.
— Если бы я знал, зачем пришел… — сокрушенно хмыкает.
Мне хотелось бы услышать другие слова. Сотни других слов. Но…
— Уходи. Мы прекрасно игнорировали друг друга весь день. Продержимся и дальше.
Он открывает глаза, чтобы сквозившим в них холодом заставить меня замолчать. Опять эта сжатая челюсть, поигрывающие скулы…
— Сатэ, ты не должна была так поступать.
Я цепенею. Почему так горько слышать это?
— Почему же, — выдаю ровно, будто не во мне сейчас разрастается адово пекло, — оба получили то, что хотели.
— Я этого не хотел.
Отшатываюсь от него не в силах сдержать свою обиду и горько смеюсь.
— Простите, что разочаровала, господин Адонц. Я надеялась, Вы остались довольны. Но, кажется, ошиблась.
— Бл*дь! — вскакивает, сжимая кулаки. — С тобой невозможно! Столько сарказма, будто это не ты пыталась мне что-то доказать…
От изумления раскрываю рот и впиваюсь в него неверящим взглядом.
— Доказать?! — кричу в бессилии.
И резко замолкаю. Мне казалось, хуже я себя чувствовать уже не смогу. А, нет! Есть еще уровни пыток.
— Уходи, — шиплю сквозь стиснутые зубы. — Проваливай! И не подходи ко мне!
Сверлим друг друга острыми гранями свирепой ярости. Кажется, меня сейчас разорвет. И либо я позорно разревусь, либо ударю его. Потому что больше не контролирую себя.
К счастью, Адонц удаляется. Тяжело дыша, еле сдерживаясь, как и я. Но оставляет меня одну.
Плевок в душу достигает своей цели — выдержка меня покидает.
Я ничком падаю не бревно, ударяясь о твердую поверхность позвонками, испытывая неприятную боль, которая меркнет с тем, что творится внутри.
Закрываю лицо руками и позволяю себе зарыдать. Завыть. Захлебнуться в своей головокружительной скорби.
Это непередаваемо обидно, когда мужчина, которого ты полюбила, так и не понял, что ему было доверено самое ценное — твоя честь. А он «этого не хотел». Более того, счел попыткой доказать что-то мнимое…
Я так не плакала даже тогда, когда оставляла все позади, понимая, что продолжения не осилю…
На тот момент у меня была хотя бы мизерная надежда.
Теперь нет и этого.
Только воспоминая, воспоминания, воспоминания…
Глава 11
«Знаешь, что хуже, чем ничего не знать?
Думать, что всё знаешь». © к/с «Пока ты спишь» (Dangshini jamdeun saie)
Полтора года назад…
Март близился к концу, как и наличие адекватных нервных клеток во мне. Месяц бок о бок с этим невозможным мужчиной прошелся по мне примерно, как танком по распустившимся полевым цветам где-то у подножия Арагаца. Беспощадно, короче говоря.
Меня преследовали, пытаясь воспользоваться каждой секундой наедине. К счастью, их было очень мало. Я избегала его, как могла. Но от этого никак не легче. Адонц как-то улавливал редкие моменты, когда я оставалась одна в кабинете, заваливался и притягивал к себе, пытаясь поцеловать. Если бы не предательское раболепие моего тела, я бы подала на него в суд за домогательство. Но доказать обратное ему не составило бы труда. Всего-то прикоснуться ко мне.
Нас тянуло друг к другу неведомыми таинственными силами.
Первое время от неожиданности я теряла голову. Сладость его близости сводила с ума, затапливая эйфорией голос разума. Но на смену этому чувству всегда приходила жестокая реальность, лезвие которой полосовало мое наивное сердце. И я отталкивала искусителя, прогоняя прочь. Надо отдать ему должное, он не сдавался.
И я совсем перестала находиться одна. Даже на перерыв выходила вместе с нашими девочками, от болтовни которых выжималась морально. И теперь взгляд — голодный, обволакивающий, многообещающий — это единственная доступная Адонцу пытка, которой он подвергает меня при столкновении.
К счастью, работает господин советник первую половину дня, а после его ухода я уже дышу свободнее. Став параноиком, но свободнее. И пока девчонки хихикали и шушукались, обсуждая мужчину и способы привлечь внимание завидного жениха, я молча сжималась изнутри всеми видами узлов. Особенно стыдно мне было перед Гаюшей. Если раньше я могла позволить себе отрицательно высказаться о нем, то сейчас сохраняла нейтралитет. И мне казалось, что скоро подруга меня раскусит…
Тем временем, учитывая, что почти каждый день у нас сопровождался заседаниями комиссий по закупке широкого спектра услуг и товаров, начиная от примитивной туалетной бумаги, заканчивая самым дорогим лабораторным оборудованием для одиннадцати филиалов, я постепенно убеждалась в том, что этот мужчина профессионал высшего класса. Его комментарии по поводу технических характеристик часто вводили в ступор. Он заставлял всех присутствующих обращать внимание на мельчайшие каверзные детали, рассмотрение которых избавляло от возможных проблем в будущем. Ответственные подразделения многому учились у него, и я очень надеялась, что в дальнейшем их заявки с описаниями будут полноценными, без каких-либо лазеек, которыми обязательно воспользуются недобросовестные поставщики.
Постепенно я ловила себя на мысли, что восхищаюсь Адонцем. Во время рабочего процесса он выглядел отрешенным от мира сего сильным самоуверенным тираном, которого никто не одолеет. Да никто и не пытался. Его слушали и ему подчинялись со слепым благоговением. Сейчас мало таких мужчин, которые действительно владеют ситуацией. А этот, судя по поводкам, владел целым миром…
Пробегаюсь глазами по составленным протоколами и объявлениям по отсутствию конфликта интересов. Три года назад вышло Постановление, согласно которому документация по закупкам в государственных организациях должна вестись на двух языках — кроме национального, еще и на русском. Поскольку Армения являлась членом Таможенного союза ЕАЭС, объявления тендеров, публикующихся в бюллетени, должны были быть доступными всем странам-участницам. Соответственно, работы стало в два раза больше. Приходилось переводить каждую букву. Благо, я-то владела русским языком, но мои коллеги справлялись с горем пополам. И отказать им в помощи я не могла. Пусть многое и было шаблонным, все равно, даже примитивный адрес приходилось диктовать.
Я изрядно устала. Меня уже угнетал этот калейдоскоп и в личной жизни, и в рабочей. Хотелось мира, покоя и…любви, наверное. Как и любая самостоятельная девушка я время от времени нуждалась в ком-то, кому под силу решить все мои проблемы и развеять сомнения в пух и прах. Я желала надежного плеча, крепких объятий… Чего-то настоящего.
Распечатав последний лист, отрываюсь от своих раздумий и собираю все в одну стопку. Надо пройтись по четырем кабинетам, чтобы все члены комиссии поставили подписи. Адонца, который практически распоряжением Генерального присутствует во всех тендерах, оставляю на потом. Если он опять накинется на меня, не хочу с шальным видом представать перед остальными…
Даже не знаю: опасаюсь или хочу этого?..
— Ну, что, девчонки, давайте подниматься к юристам? У нас там есть коробка хорошего коллекционного коньяка еще с восьмого марта, когда Арман Амаякович поздравил, но мы так и не открыли ее. Думаю, вполне прилично будет.
Смотрю на говорящую Сирануш и пытаюсь понять, о чём речь.
— Забыла? — улыбается Лусине. — У Андрэ день рождения, утром пригласил нас всех в перерыв на фуршет.
Разве такое забывают? Нет. Значит, меня попросту не было в кабинете.
Стою в ступоре и наблюдаю за тем, как наши дамы скрываются в каморке в поисках обозначенной бутылки. Она действительно выглядит весьма солидно в праздничной красочной упаковке. Видно, что выпивка элитная. Ничего другого наш начальник и не принес бы. Это тоже один из его плюсов — если делать, то с барского плеча.
