Я (не) буду твоей (СИ) - Инфинити Инна

Тихо встаю с постели, беру с тумбочки телефон и выхожу из комнаты. Ни пропущенных вызовов, ни пропущенных сообщений нет. Это хорошо. В ванной одеваюсь во вчерашний сарафан, натягиваю высохшие трусики, чищу пальцем зубы и иду на кухню.

При дневном свете дом Вити мне нравится еще больше. Такой модный и современный. На кухне техника по последнему слову, вместо обычного обеденного стола — длинная барная стойка с высокими стульями. Нахожу в одном из шкафчиков кружку, ставлю под кофемашину и нажимаю кнопку «капучино». Через минуту аппарат изготавливает ароматный напиток с молочной пенкой.

Звук вибрации моего смартфона заставляет вздрогнуть. На экране красуется имя абонента — «Марат». Страх простреливает меня. Цепенею в ужасе, судорожно соображая, что делать. Принять вызов? А если Марат спросит, где я? Солгать? А вдруг он знает, что я не осталась в замке и не приехала домой?

Пока мысли пчелиным роем жужжат в голове, вызов обрывается. Но через секунд тридцать телефон снова оживает. Я не могу долго игнорировать входящие от Марата, иначе тогда он начнет звонить папе. Такое уже однажды было, когда во время экзамена я выключила на смартфоне звук и оставила его в сумке, а Марат в это время звонил.

— Алло, — отвечаю на звонок. Стараюсь держать голос уверенным и невозмутимым.

— Привет. Спишь?

— Уже нет.

— Как дела?

— Нормально. Твои как?

Марат шумно выдыхает. В этом выдохе слышатся обреченность и безысходность.

— Прости… — вдруг говорит.

Это слово выбивает меня из колеи. Молчу, не зная, как реагировать. Не припомню, чтобы когда-то прежде Марат передо мной извинялся.

— Я правда очень хотел быть на нашей помолвке, — продолжает. — Но гребанные дела не отпустили. Поверь, Даш, я действительно не смог. Я старался успеть, закончить переговоры побыстрее, но не вышло. Если бы я уехал, мы бы потеряли клиентов. А аргентинцы очень важны для нас, учитывая, что европейские страны одна за одной прекращают сотрудничество с российскими компаниями. Мы почти потеряли весь европейский рынок. Если еще латиноамериканцев потеряем, то можем смело банкротиться.

Марат прогоняет эту речь с таким чувством, что у меня не возникает сомнений в ее правдоподобности. Вот только что на это ответить, не нахожусь.

— Не сердись, мы наверстаем.

Сглатываю. Хочется спросить: «Что наверстаем?». Почти пять лет каких-то странных непонятных отношений на расстоянии?

— Просто почему было не сказать о том, что ты в Аргентине и что это так важно для бизнеса? Мы бы перенесли день помолвки.

— Я до последнего надеялся успеть.

— Но ты же не за день до помолвки понял, что не успеваешь?

— За день. Когда уже приехал в аэропорт с чемоданом, а позвонили наши юристы и сказали, что у аргентинцев вопросы по новому контракту и они хотят встретиться на следующий день.

Опускаюсь лбом на прохладный металл холодильника.

— И все же сказать мне об этом за день лучше, чем день в день. Даже за день можно было бы успеть перенести помолвку.

Марат снова тяжело выдыхает в трубку.

— Проблема еще в том, что я не знаю, когда отсюда выберусь. И я не смогу приехать сразу в Россию, потому что мне надо лететь в Лондон и решать проблемы с универом. Я пропустил защиту магистерской диссертации.

— На свадьбу хоть успеешь? — горько спрашиваю. — Она, вообще, еще в силе?

— Конечно, в силе, — спешит заверить. — Даш, я разгребу дела и приеду.

Не произношу ни звука. На самом деле мне хочется попросить Марата не приезжать. Вообще не приезжать. Зачем? Чтобы снова совсем не видеться? Он будет все время работать, а я сидеть с утра до вечера дома. Мне ведь работать не позволено.

— Расскажи мне, как прошло, — просит.

Саркастичный смешок вырывается из груди.

— Ты еще спрашиваешь, как прошло? Марат, я сидела там, как оплеванная и строила хорошую мину при плохой игре. Ведущий пытался изобразить, что мы все собрались не по случаю помолвки, а просто так пожрать и потусить.

— Я лишь могу сказать, что мне очень жаль. Даша, клянусь, я хотел приехать.

— Зачем вообще в Аргентину полетел ты!? — эмоционально повышаю голос. — Почему туда не мог полететь мой отец? Или твой отец? Или еще какое-нибудь доверенное лицо?

Марат делает вид, что не замечает моего резкого требовательного тона, хотя я знаю, что он не любит, когда с ним разговаривают подобным образом.

— Сейчас я понимаю, что так и надо было сделать: чтобы полетел мой отец или твой.

Устало тру лоб.

— И все же, когда ты приедешь? Хотя бы примерно.

— Не имею ни малейшего представления, Даша. Невозможно прогнозировать, сколько еще тут проторчу и как удастся договориться с универом. Но до свадьбы точно буду.

Наша свадьба назначена на конец сентября. Уверена ли я, что Марат на нее явится? Уже нет.

— Если помолвка — это просто вечеринка, которую можно провести без жениха, то свадьба — нет. Имей в виду, Марат, если ты не приедешь на свадьбу, то мы просто не поженимся.

— Я знаю. И поэтому я приеду, — твердо обещает.

В глубине души загорается огонек надежды на то, чтобы Марат не приезжал. На то, чтобы свадьбы не было.

И это пугает. Раньше у меня таких мыслей не было.

— Ладно, пока, — тороплюсь попрощаться.

— Целую тебя, Даша.

— И я тебя целую, — отвечаю на автомате то же самое.

Отбиваю звонок и поворачиваюсь, но сразу замираю. Витя в одних спортивных штанах и голый по пояс стоит, скрестив руки на груди. Он слышал весь разговор, догадываюсь.

Глава 20. Пятьсот первая подруга

— Горе-жених вспомнил, что у него есть невеста? — саркастично хмыкнув, Витя проходит в кухонную зону.

— И тебе доброе утро.

— Как спалось?

— Нормально.

Витя достает из кухонного шкафчика кружку, ставит ее под кофемашину и нажимает кнопку. Затем берет из хлебницы несколько квадратных ломтиков хлеба и засовывает в тостер. Открывает холодильник и кладет на стол сыр с ветчиной.

Я прослеживаю за этими действиями, не зная, о чем говорить со Смоловым. Да и весь вид Вити кричит о том, что он встал не с той ноги: хмурый, недовольный.

— А тебе, видимо, плохо спалось, — ядовито констатирую, психуя от его кислой физиономии.

— Член всю ночь стоял. Это немного мешало спать. Будешь сэндвич?

Сжимаю руки в кулаки за спиной. Значит, мне не приснилось. Я действительно сквозь сон чувствовала, как мне в ягодицу упирается член.

— Что же ты не разбудил меня, если всю ночь стоял член? Да, я буду сэндвич.

Атмосфера между нами стремится к отрицательной отметке. Я понимаю, от чего бесится Витя: слышал мой разговор с Маратом. Это… ревность? Витя меня ревнует?

Немного неожиданное открытие. Я испытываю смешанные чувства. Раньше меня никогда никто не ревновал. Марату я не давала поводов. Ну или он в принципе сам по себе не ревнивый. Не знаю.

— Потому что ты девственница, — поджаренный хлеб выскакивает из тостера. Витя кладет один на тарелку, сверху помещает ломтики сыра и ветчины. Накрывает сверху вторым кусочком поджаренного хлеба. — Твой сэндвич, — протягивает мне тарелку.

— Мы вроде как нашли способ доставлять друг другу удовольствие без проникновения, — беру тарелку. — Спасибо за сэндвич.

— Этот способ для подростков. А нормальные взрослые люди занимаются нормальным взрослым сексом: сосут друг другу, входят в вагину членом в разных позах. Ты даже не представляешь, какие немыслимые могут быть позы в сексе! — снова открывает холодильник и рассматривает содержимое. — Ты спроси у своего жениха. Он наверняка в курсе, — поворачивает голову ко мне. — Тебе нужен какой-нибудь соус? Есть майонез, горчица и кетчуп.

Это даже не намек на то, что Марат мне изменяет. Это заявление прямым текстом. Именно так я воспринимаю слова Вити.

В груди закипает злость. Я терпеть не могу, когда мне говорят, что у Марата есть бабы. Неоднократно ругалась из-за этого с Полиной.

И не надо называть меня наивной!