Дорогое удовольствие (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна

Осмелев, я опускаю руку ниже, плавно скольжу вдоль чувствительных складок и на одну фалангу погружаю палец во влажное тепло. При этом изнутри раздается тихий, но вполне различимый хлюпающий звук, и я закрываю глаза от наслаждения. Чувствую, как нарастающее с каждой секундой возбуждение топит меня в своих теплых волнах, неумолимо приближая к оргазму.

Я нахожусь буквально в десятке секунд от пика, когда внезапное прикосновение заставляет меня вздрогнуть и распахнуть веки. Пеплов опять стоит рядом, прижимая к своему полуобнаженному торсу мои вытянутые ноги. Он опускает голову вниз, и через мгновенье я ощущаю, как невообразимо горячая, пульсирующая твердь упирается мне в промежность.

Хочу вскрикнуть, но с губ срывается лишь невнятное мычание, ведь рот по-прежнему закрыт самодельным кляпом из трусов. Торопливо выплевываю комок ткани, чтобы успеть попросить Пеплова быть понежнее…

И в этот самый момент острая боль стрелой пронзает низ живота, а девственное нутро наполняется чем-то большим и инородным. Я взвизгиваю, а из глаз тотчас брызгают внезапные слезы. По телу пробегает жгучая рябь, и я, пытаясь осознать себя вне боли, фокусируюсь на лице Антона, на котором впервые в жизни наблюдаю выражение растерянности.

Он медленно отодвигает таз назад, выскальзывая наружу, и какое-то время озадаченно смотрит на свой обтянутый тонким латексом член, помеченный следами моей крови. Должно быть, сейчас в его мозгу ломаются шаблоны. Он наверняка и предположить не мог, что станет для меня первым.

– Девственница, – почти неслышно произносит Пеплов, очевидно, обращаясь к самому себе, а потом поднимает на меня глаза и чуть громче добавляет. – Надо было предупредить.

Глава 18

Я всхлипываю что-то нечленораздельное, а затем вновь натягиваюсь тонкой струной, потому что Антон опять направляет в меня свою каменную плоть. Нет, моя невинность не поменяла его планов.

– Расслабься и не зажимайся, – советует он, опуская ладонь мне на живот и с нажимом обводя пальцем ложбинку пупка.

Делаю глубокий вдох, а на выдохе Пеплов медленно, но от этого не менее напористо погружается в меня. Тугое влагалище вновь растягивается под напором массивного органа, и я в панике принимаюсь скрести ногтями поверхность стола. Под руку мне попадается шариковая ручка, и я с остервенением стискиваю ее так, чтобы острый кончик впивался в ладонь. Мне отчаянно хочется перекрыть саднящую боль между ног другой болью.

Пока я жмурюсь и взвизгиваю, отдаваясь во власть новых, доселе неизведанных телесных ощущений, Антон понемногу увеличивает темп и амплитуду движений. Толчки становятся все более интенсивными, и вскоре кабинет наполняется ритмичными чмокающими звуками ударов плоти и плоть.

С одной стороны, это будоражит, и я чувствую, как отхлынувшее возбуждение вновь возвращается ко мне. Но с другой – ранка внутри все еще поднывает, мешая сконцентрироваться на тягуче-сладком покалывании внизу живота. Постепенно неприятные ощущения теряют свою остроту, становясь тупыми и приглушенными, однако удовольствием тут пока и не пахнет.

Антон тяжело дышит, а на его лбу серебрятся капельки пота. Он продолжает наращивать скорость, и через какое-то время толчки становятся совершенно нестерпимыми, достигая просто бешеного ритма. Шлепки его бедер о мои ягодицы оглушают, и я искренне не понимаю, как меня до сих пор не разорвало на части.

– Пожалуйста, помедленнее, – пищу я, но просьба остается без внимания.

Антон шарит по моему лицу абсолютно невидящим взором и, кажется, вообще не воспринимает то, что я говорю. Он вколачивается в меня с какой-то нечеловеческой силой, и я чувствую себя игрушкой в его руках – беспомощной и беззащитной.

Последнее, максимально размашистое движение бедрами, и Пеплов замирает во мне, слегка прикрыв веки. Несколько секунд непривычной тишины – и его руки покидают мое тело. Внутри тоже становится свободно.

Осторожно опускаю онемевшие ноги и принимаю сидячее положение. Короткого взгляда в настенное зеркало достаточно, чтобы понять, что выгляжу я сейчас, мягко говоря, не очень: растрепанная, с всклокоченными волосами и смазавшимся макияжем.

Не произнося ни слова, Антон отступает на несколько шагов назад и, ловким движением стянув с себя презерватив, выбрасывает его в близстоящую урну. Его движения по обыкновению спокойны и преисполнены уверенности, будто произошедшее ни на секунду не выбило его из колеи.

На автомате поправив волосы, застегиваю лифчик и наклоняюсь, чтобы подобрать валяющуюся на полу блузку. Мне хочется услышать от Антона слова ласки или даже просто элементарные банальности типа «как ты себя чувствуешь?» и «все ли у тебя хорошо?», но парень продолжает молчать. Как ни в чем не бывало заправляет в рубашку в брюки застегивает ремень.

Очевидно, что Пеплова наше безмолвие нисколько не смущает, а вот мне каждая новая секунда тишины напоминает иголку, вонзающуюся в кожу, – некомфортно, неприятно и даже больно. Только что мы были единым целым, а сейчас он даже не удосуживается посмотреть в мою сторону. Ну что за сухарь?!

– Тебе понравилось? – не придумав ничего лучше, интересуюсь я.

Знаю, звучит по-детски, но уж лучше глупые вопросы, чем давящее молчание.

Антон оглядывается на меня так, словно только что вспомнил о моем присутствии, и затем, слегка пожав плечами, выдает:

– Я уже обозначил свое отношение к сексу, Камила. Не жди от меня восторгов. Избыточные эмоции мне не свойственны.

– Несколько минут назад ты говорил, что я красивая и что у меня оху… спотыкаюсь на матерном слове, но все же нахожу в себе смелость договорить до конца, – охуительный рот.

Едким замечанием я рассчитываю немного приструнить Антона, напомнив о том, что в моменты страсти он вовсе не был скуп на эмоции, но, вопреки ожиданиям, моя реплика его не задевает.

– Я и сейчас так думаю, – невозмутимо отзывается он, накидывая пиджак. – Ты готова? Мы можем ехать?

Этого его «мы» немного остужает мой пыл. По крайней мере, он не планирует прямо сейчас помахать мне ручкой. И на этом спасибо.

– Готова, – заявляю я, одергивая юбку.

Между ног по-прежнему саднит и жжет, а еще очень хочется подмыться. Но с этим, видимо, придется повременить. Вряд ли офисный туалет – лучшее место для столь интимных гигиенических процедур.

Взяв в руки телефон и ключи от машины, Пеплов направляется к выходу, а я в замешательстве окидываю взглядом бедлам, который мы сотворили:

– На твоем столе кавардак, и все эти бумаги… Нам не стоит их поднять и разложить по местам?

– Завтра утром Маша этим займется, – небрежно бросает он.

Маша – это моя сменщица, секретарша, которая работает в офисе первую половину дня.

– А она не подумает ничего такого? – на ходу подхватывая сумочку и кофту, спрашиваю я. – Просто ведь странно, что документы разбросаны на полу…

– Мне плевать, что она подумает, – широкими шагами Пеплов пересекает приемную. – Я плачу ей за работу, а не за домыслы.

– А ты не боишься, что она кому-нибудь расскажет о своих домыслах и поползут слухи? – не унимаюсь я.

– Слухи – это последнее, что меня заботит, – отвечает он, тоном давая понять, что тема исчерпана. – Где ты сейчас живешь? Я тебя подвезу.

Не знаю, стоит ли мне радоваться его предложению или, наоборот, огорчаться… Нет, это, конечно, хорошо, что он изъявил желание проводить меня до дома, но я, если честно, рассчитывала, что после забранной невинности и секса на столе Антон пригласит к себе. Ведь мы теперь нечто большее чем, просто начальник и подчиненная... Или он так не думает?

– Все там же, в общежитии, – говорю я, решая проглотить зарождающийся комок обиды. – Забьешь адрес в навигатор?

– Не надо, я знаю, где оно, – отмахивается он, заходя в лифт и нажимая кнопку первого этажа.

– Откуда? – удивляюсь я.

Неужели мажор Пеплов жил в общаге? Ни за что не поверю!

– Да я был там пару раз в студенческие годы, – отзывается он, упираясь взглядом в пиликающий мобильник.