К тебе (ЛП) - Макгвайр Джейми

— Не поминай его имя всуе, — личико Дарби исказилось от возмущения.

— Извини. Я не хотел тебя обидеть. Я ляпнул, не подумав. Я иногда забываюсь.

— В смысле? — спросила она с любопытством. — Ты не веришь в бога?

— Человеческая история насчитывает более трёх тысяч богов. Которого из них ты имеешь в виду?

— Который единственный.

— Это кто так решил? — я издал смешок.

— Разве твой отец не проповедник?

— Да.

— Тогда как ты можешь не верить?

— Потому что я прочёл Библию, а затем изучил историю её создания. После этого я изучил историю христианства. Потом — историю язычества и иудаизма Второго Храма. Тебя это оскорбляет? Потому что меня, например, нисколько не возмущает то, что ты веришь в невидимку в небе.

— Я не чувствовала себя оскорблённой вплоть до этого момента, — ответила Дарби, скрестив руки на груди и уставившись прямо перед собой.

— Он разговаривает с тобой? Ты слышишь его голос?

— Вообще-то, да, — Дарби повернулась ко мне с возмущением. Я знал, что привожу её в бешенство, но не мог удержаться. Словно я наконец смог высказать своему отцу всё, что накипело, и слова извергались у меня изо рта, как словесная рвота на глазах у женщины, к чьей компании я так быстро пристрастился.

— Ого! То есть, это круто. Я потрясён. И как же звучит его голос? Голос этого твоего бога. Небось, он единственный с тобой разговаривает, раз… ну… раз он, как ты утверждаешь, единственный.

Разжав губы, Дарби изумлённо ахнула, но уголки её губ тронула тень улыбки. Она не злилась, а была удивлена. Разговор с Дарби напоминал вражеский обстрел — пугающий и умиротворяющий в одно и то же время. Я ощущал собственную уязвимость и угрозу того, что мой мир вот-вот рухнет, и в то же время, я чувствовал себя в своей тарелке. Я неплохо лавировал в лабиринте под названием «Дарби Кук», словно сам к этому стремился. Всё в ней привлекало меня — её нежный и умиротворяющий голос, спокойный взгляд её глаз, милая улыбка. Всё это усмиряло гнев, бушующий в моей душе. Я давно не ощущал подобного спокойствия. Я мог слегка вывести Дарби из зоны комфорта, и она не стала бы меня за это ненавидеть. Чего там, она аж подалась вперёд всем телом, требуя, чтобы я продолжал её подначивать.

— Это скорее ощущение, чем голос, — сказала она.

— Так значит, это твоё подсознание? Выходит, ты говоришь сама с собой, а не с богом. Веришь или нет, это делает тебя чуть менее сумасшедшей.

Щёки Дарби вспыхнули.

— Это называется «вера». Если бы не Бог, меня бы здесь не было.

— А что он такого сделал?

— Он уберёг меня, — ответила она, прищурившись. — Благодаря ему я добралась сюда.

— Он тебя уберёг, — повторил я. — Чего же ты тогда оказалась в Колорадо Спрингс в одном платье?

Дарби упрямо уставилась перед собой, скрестив руки на груди.

— Если только ты не села в «мазду» создателя и он не отвёз тебя сюда лично… выходит так, будто ты сама себя спасла.

— Я… — Дарби помедлила, обдумывая мои слова. — Да, сама. Но он дал мне силы.

— Хочешь сказать, что ты слабая? Чушь. Тот, кто путешествует в одиночку, без плана и денег на еду, является чертовски храбрым.

— Или глупым, — проворчала она.

— Ты сбежала потому, что решила не выходить замуж за парня, склонного к насилию. Как по мне, так это весьма умно.

— Ты считаешь меня умной, потому что не знаешь о сотне неудачных решений, принятых мной до настоящего момента, и потому не осуждаешь меня за них.

— Я ни за что не стал бы тебя осуждать.

Она улыбнулась мне. Дарби была для меня тем раем, в который я согласен был поверить.

— Ты достойный человек, Трекс. Хоть и атеист.

Я рассмеялся.

— Сочту это за комплимент.

— Мне не нравится, что ты атеист, или кем ты себя считаешь, но это не мешает мне питать к тебе тёплые чувства.

— Не очень-то это по-христиански, знаешь ли.

— Мы все лишены славы Божией^[6], — ответила она, глядя на меня.

— Как удобно.

— Ух! Почему бы тебе не оставить меня в покое и не дать мне поработать?

Дарби всё ещё улыбалась. Она злилась не всерьёз, и от этого моё нутро ликовало, радостно хлопая и всячески веселясь. Дарби заставляла меня чувствовать себя беспомощным ребёнком и супергероем одновременно. Она считала меня достойным человеком просто потому, что для неё я не был монстром. Если бы она знала меня получше, она бы так не считала.

Я поднял запястье.

— Да я бы с радостью дал тебе поработать, но твоя смена закончилась полчаса назад.

— Разве? — спросила она, потянувшись к часам на моей руке.

Давно я не испытывал такого удовольствия, как сейчас, когда она вцепилась в моё запястье. Я расслабил мышцы, позволив Дарби держать мою руку, пока ей не надоест. У неё была невероятно нежная и тёплая кожа. Меня охватило непреодолимое желание потрогать её.

— И правда, — согласилась Дарби. Посмотрев на меня, она перевела взгляд на стойку регистрации. Андер стоял, привалившись к стене, что-то набирая на своём телефоне. Взгляд Дарби опустился на мои губы. — Атеист. Ты так меня разочаровал, Трекс.

— Это всего лишь религиозные разногласия. По правде, я не считаю тебя ненормальной. Может, слегка заблуждающейся.

Дарби наклонилась вперёд, не сводя взгляда с моих губ. Ей дыхание было сладким, и её язык, который мне не терпелось ощутить у себя во рту, всё ещё хранил вкус мороженого. В этот момент я не мог думать ни о чём другом.

— У меня длинная и печальная история отношений с придурками, — призналась она.

— Я могу прикинуться придурком, чтобы привлечь твоё внимание.

— Уже привлёк.

Я сглотнул. Никогда не встречал такую, как она. Дарби была как новогодняя хлопушка.

Она чуть отстранилась и заморгала, словно очнулась от наваждения.

— Мне, наверное, стоит…

Дарби встала с дивана, наклонившись, чтобы собрать мусор со стола.

— Я выброшу, — сказал я, поднимаясь. — Передохни. Ты выглядишь измождённой.

Дарби посмотрела на меня.

— Это ты так прикалываешься над моей внешностью или проявляешь заботу?

— Определённо, второй вариант, — ответил я, притворно задумавшись.

— Я устала.

— Тогда доброй ночи, — сказал я, глядя на неё. Никогда в жизни мне ещё так сильно не хотелось кого-то поцеловать, как сейчас.

— Никак, поцеловать меня хочешь?

— А ты когда-нибудь встречала мужчину, который бы этого не хотел?

Она задумалась.

— Помимо отца и брата? Никогда.

— Тогда лучше не надо. Атеисты целуются отвратительно.

— Неужели?

— На вкус как сера.

Дарби хихикнула.

— Тогда, выходит, что я на вкус как облака и солнышко?

— Я надеялся, что ты на вкус как мороженое, — признался я.

Дарби на миг опешила от моего ответа, но затем она положила руку мне на грудь, делая вид, что разглядывает пуговицы на моей рубашке, пока размышляла, что делать дальше. Я прильнул к её руке, ощущая тепло её ладони сквозь рубашку. Её лицо исказило виноватое выражение. Дарби похлопала меня дважды ладошкой на прощание, и я понял, что наш вечер подошёл к концу.

— Прости. Я не… я не могу.

— Не извиняйся. Правда. Ты не сделала ничего плохого.

Она расстроено помахала мне.

— Доброй ночи, — попрощалась она, направившись в свой номер.

Когда она скрылась из виду, Андер посмотрел на меня.

— Ауч.

— Заткнись, чувак, — беззлобно ответил я, наклонившись, чтобы собрать стаканчики из-под мороженого, пустые пачки молока и пластиковую обёртку.

— Ставрос говорил, что с ней произошло что-то плохое.

Нахмурившись, я выкинул мусор в ведро.

— Ага.

— Не знаешь, что?

— Нет, — солгал я, оберегая её и мой секрет. Когда я ещё не знал её толком, мне уже хотелось прибить любого, кто её обидит. Теперь же меня так и подмывало задействовать старые связи и выследить ублюдка.

— Ну, кто бы он ни был, он был солдатом или типа того. Бабушка говорит, что Дарби зареклась иметь дело с военными, пожарными, копами… так что ты в пролёте. Уверен, ты ей нравишься. Просто такие, как ты, её больше не интересуют.