Следы на битом стекле (СИ) - Нарская Рина

— Ты никуда не пойдёшь, — шмыгнув носом, решительно заявляет она.

— В смысле?

— Ты. никуда. не уйдёшь. сейчас отсюда, — повторяет с расстановкой.

Однако довольно быстро, не выдержав моего едкого взгляда, соскальзывает вниз: — Если ты сейчас уйдёшь, мы с тобой больше никогда не увидимся!.. — причитает, обхватив голову и уткнувшись лбом в колени, — потому что у меня нет никого, кроме тебя, потому что в этом чёртовом доме меня все ненавидят!..

— Да что за дичь, Ляля!..

Несмотря на то, что всё происходящее больше смахивает на кромешный трындец, чем на поведение всегда адекватной, знакомой мне, как я считал, во всех ипостасях, Ляли, что-то, вероятно кровные чувства, вынуждают меня прижать её вздрагивающее вместилище древнего зла к себе. А так как сидеть на корточках в обнимку в итоге оказывается почти нереально, нам приходится переместиться обратно на кровать, где я сгребаю все её конечности и усаживаю её всю на себя, себе на колени, как ребёнка.

— Прекрати, Ляль, ну чё за сопли, а? Хватит...

— Да потому что, блин! Потому что всё меня бесит! Потому что мама… потому что ей всё не нравится, я ей не нравлюсь! Потому что даже эту комнату… — она кивает вокруг. — Даже эту чёртову комнату я не могу переделать под себя, так, как мне хочется! Потому что я должна быть принцесской, послушной маленькой девочкой, а не той, кто я есть!..

Я позволяю Ляльке выговориться, поскольку как никто другой её понимаю.

Поскольку почти в том же возрасте почти по той же причине по пьяной лавочке болтался в неуклюже связанной из женского шарфика петле под закопчённым сигаретным дымом потолком собственной комнаты.

Поскольку перерос это и уже практически полностью из себя вытравил.

Но вместе с тем изжил и способность доверять индивидам, у которых на лицо отсутствие игрек-хромосомы.

— Успокойся, — шепчу, когда она, извергнув из себя всё, беззвучно, обессиленно плачет. — Я никогда не брошу тебя, Ляль. Слышишь? Я буду рядом. Всё будет хорошо.

Но тут она поднимает на меня подозрительно быстро просохшие глаза.

— И ты меня поцелуешь?

Глава 12

*Она*

За заплаканным стеклом проносятся яркие блики: мокрые вывески, для чего-то опутанные подсветкой деревья, светофоры, фонари…

Артём везёт меня домой. Туда, где прикрыт тарелкой давно остывший ужин, и насладившаяся уединением с хахалем, уставшая мама снова упрекнёт меня в том, что завтра ей на работу.

Карину омывает начавшийся заново вечный дождь.

А я смотрю в окно и слушаю музыку.

У Артёма в машине всегда чисто, приятно пахнет, и звучит что-то наподобие «Shape of my heart» Стинга, или это я только его запоминаю.

Всё, как и в прошлый раз, но теперь с нами нет Алекса. Он отказался поехать, хотя Артём его почти уговаривал.

— А ты правда не передумаешь с нами на море? — на долю секунды отвлёкшись от дороги, чтобы подарить мне бессменную улыбку и сияющий взгляд, заговаривает Артём.

— Ну, если вы меня возьмёте, — пожимаю плечами я. — А вообще у меня мечта! Знаешь, какая?

— Какая?

— Хочу долго-долго бежать по морскому берегу, по песку, босиком. Взяться с кем-то за руки и бежать так вместе. И чтоб песок был тёплый, и море по ногам, и ветер в лицо, понимаешь?

— Понимаю, — ещё шире улыбается Артём. — Классная мечта. А с кем ты хочешь бежать? Или это всё равно?

— Ну нет, конечно, не всё равно. Изначально я хотела, чтобы это был папа… — вспоминаю о папе, и к горлу ком подкатывает. С трудом сглотнув его, набираю в лёгкие побольше кислорода и продолжаю: — А теперь я хочу…

Периферийным зрением заметив, что Артём уловил в моём голосе горечь и даже собрался что-то сказать мне или сделать, я не позволяю себе раскиснуть окончательно:

— Теперь я хочу бежать с тобой! — договариваю бодро и ловлю в его расширившихся зрачках удивление, перешедшее в тихую радость. — А вы с Алексом давно дружите? — сразу же завожу новую тему.

— Давно, — тепло произносит он. — На соседних горшках сидели. — Задрав одну бровь, кидает на меня тот самый, как в первый лень знакомства, задорный проверяющий взгляд. — Шучу. С пятого класса, с тех пор, как мы на Южку переехали. А там общий двор, гитара…

— Кстати, не знала, что вы играете!

— Да мы и сами не знали! — И он роняет голову в смущённой усмешке...

Милый, жутко милый, плюшевый, вечно сомневающийся скромняга-Артём. Наверное, впервые в жизни я встречаю настолько ангелоподобного парня. Интересно, как должны были сойтись на небе звёзды, чтобы при всех своих внешних данных он вырос таким?

Высокий, симпатичный, даже очень… Возможно, не такой идеальный, как Валентин, но и не такой самоуверенный, как Алекс. Хотя, при всей такой своей «мимишности» он вполне мог бы стать тем ещё сердцеедом, было бы, как говорится, желание…

— А когда у тебя день рождения? — пытливо интересуюсь я.

Согласно накопленным к моим «сединам» знаниям, он просто обязан быть какими-нибудь «весами», «рыбами», либо...

— Летом. Первого июля… — раздаётся громом посреди ясного неба, и ход моих мыслей прерывается.

Ну, нет… Как же так!.. Не может такого быть! Только не эта дата!.. Первого июля не стало папы. Сколько бесчисленных раз я проклинала этот день!..

— А у тебя когда день рождения, Женька? — в свою очередь спрашивает Артём, теперь, кажется, не догадываясь о том, что со мной происходит.

Как же хочется проораться от дикого несоответствия! От напоминания о том дне, на котором жизнь поделилась на «до» и «после»…

— Тоже летом, — я натянуто улыбаюсь. — Тоже в июле, только в конце почти...

**

И вот он, тот торжественный момент, за который я больше всего переживала. Когда мы возле моего дома, Карина тарахтит на месте, а я не могу просто поблагодарить Артёма за то, что довёз, и уйти.

Когда он уже прекратил жевать жвачку, куда-то незаметно её сунул, и, развернувшись ко мне вполоборота, так на меня смотрит.

И когда мне не уйти от принятия решения…

Я знала, что так будет, но к этому невозможно подготовиться, и я веду себя, как какая-то бедная овечка из маминых любимых сериалов: загадочно улыбаюсь, тяну время, интересуюсь всякой ерундой, вроде висящих на зеркале заднего вида деревянных чёток… При этом судорожно подбираю предлог для как можно более быстрого и, желательно, безболезненного, прощания.

Во чёрт. Почему так тяжело?

Как же мне не хочется обижать Артёма! Как же мне не ранить его чуткое сердце своим отказом?..

Я и не думала произносить эту дурацкую фразу, но, всё же потянувшись ко мне, он сам меня вынудил.

— Артём, погоди... Я… пока не готова… — Убираю его тёплую ладонь со своего лица.

Во чёрт, да что за тупость! Гораздо достойнее было бы сейчас провалиться в ад, прямо в кипящий котёл к самому Дьяволу, нежели выжать из себя такой заезженный шаблон!

— Почему? — к моему удивлению, не сдаётся парень с самыми прекрасными в мире глазами. — Это из-за Алекса?

— Почему сразу из-за Алекса?! — ещё более глупо, нервно, не сдержав эмоций, восклицаю я. — Нееет… Просто… ты же… у тебя же девушка есть! — Наконец-то хоть одна дельная мысль приходит мне в голову!

И я попадаю — Артём опускает свои «однолюбовы» ресницы и отстраняется.

— Вообще-то, мы с ней расстались.

— Правда? — спрашиваю осторожно.

— Надеюсь. Я сказал ей, что мне нравится другая…

Другая — это, видимо, я. Тааак…

— И что она?

Возможно, нам сейчас удастся переключиться на беседу «а-ля клиент-психолог»?..

— Как обычно, орала…

Замечаю невесть откуда взявшуюся в его руках запечатанную сигаретную пачку, которой он машинально шуршит и постукивает себе по колену, но открыть пока не решается.

— Поссорились. Послала меня куда подальше.

— А она разве не всегда тебя посылает? — делаю попытку вырулить на менее минорную ноту, но Артём, кажется, не намерен меня поддерживать: