Анна Берсенева - Лучшие годы Риты
Рита полагала, что в этом смысле не ошиблась тоже.
Конечно, Гриневицкий не тот, с кем она стала бы связывать свою жизнь. Все у них разное, и все, значит, разное в них. И даже то, что он выглядит старше своих лет – не особенность его внешности, а особенность его жизни. Совершенно Рите не подходящая особенность.
«А вот для ребенка внешность у него как раз подходящая, – подумала она. – В смысле, чтобы от него ребенка иметь. Общий вид, конечно, понурый, но если от этого абстрагироваться… Черты лица правильные. Нос вообще практически римский. И рост высокий. Ну, рост, положим, только для мальчика хорош, а для девочки из-за этого круг подходящих мужчин сужается».
Ей стало смешно и немножко стыдно, что она думает о Гриневицком таким образом. Но в конце концов, не замуж же она за него собралась. А в том качестве, в котором он ее так неожиданно заинтересовал, почему не оценить его со стороны и трезво?
И Рита принялась размышлять дальше.
«Умный он хотя бы? В школе прилично учился, да. Но что я тогда в этом понимала? По математике пятерки, значит, умный, а как оно не в математике, а в жизни… Ладно, будем считать способности к математике некоторой гарантией ума, тем более другие его таланты все равно мне неизвестны. А, вот – кое-что и руками умеет делать, тоже пригодится, ну, если мальчику. Хотя почему именно мальчику? Мне бы, например, тоже не помешало что-нибудь такое уметь. Хоть током бы не стукнуло, когда патрон в торшере меняла. Муж на час!.. А ведь так и вышло».
Она говорила себе все это, в то же время посмеивалась над собой и в то же время понимала, что странное решение, принятое ею без всякой предварительной умственной подготовки, вообще-то не такое уж и странное.
Не верится, что безумная власть, разрушающая сейчас все, что с таким трудом создали для себя обычные люди – интересную работу, уют и отдых, да мало ли что еще! – это навсегда. Невозможно в это поверить, глядя на маленькую площадь со старинной церковью и авангардными фигурами – площадь, сделанную из таланта, как из первоначальной глины. Но верь не верь, а время-то идет. Драгоценное, невосполнимое время своей единственной жизни уходит бессмысленно, мучительно тянется в пустоте непонятного и зловещего ожидания.
И все лихорадочно ищут, чем бы это время занять. Так, чтобы с пользой, если не для настоящего – на это мало кто надеется, – то хотя бы для будущего.
Кто помоложе, едет учиться – в Бостон, в Лондон, в Будапешт. Выучившие заблаговременно немецкий благославляют судьбу: Германия принимает в университеты бесплатно. Не выучившие – спешно учат.
Не имеющие ни энергии, ни денег, ни талантов сдают квартиры и уезжают в Таиланд или на Гоа. Как ни дешевеет рубль, но московских арендных денег на растительную жизнь в этих блаженных краях пока хватает, а дальше видно будет.
Кто-то устраивает для себя растительную жизнь прямо в Подмосковье, в дачном доме, из которого во внешний мир старается выбираться пореже.
И все бегут, бегут от бессмысленности существования, головой, руками, ногами пробивают стенку тупика, в котором неожиданно оказались все, у кого есть обычный здравый разум.
«Ну и я устала от уныния, и мне нужен для жизни какой-то смысл. И он у меня будет».
Подведя таким образом итог своим размышлениям, Рита поднялась со скамейки и, бросив последний взгляд на плоский фонтан, который так замечательно помог ей думать, направилась к ближайшему ресторану. Сквозь его сплошную стеклянную стену она разглядела, что в нем яблоку негде упасть, а официанты носят тарелки с такими стейками, которые будущей мамаше явно не повредят.
Как неожиданны способы, которыми разум подсказывает верные решения! И как тебе повезло, если ты готов понимать его подсказки.
Часть II
Глава 1
– И не уговаривай ты меня, и не убеждай!
Рита видела, что мама не может объяснить свою досаду даже себе самой, а потому то недовольно поджимает, то растерянно распускает губы и нервно крутит уголки одеяла.
– Я тебя не убеждаю, – сказала Рита. – Как тебя убеждать, когда ты элементарных аргументов не воспринимаешь?
– Это для тебя они аргументы! Ты от роду эгоистка, вся в отца.
– Не уверена.
– Хоть в этом мне поверь. Точно такой был. Он самый умный, а мы – насекомые.
– Кто – мы?
– Люди.
– А он не человек был, что ли? – вздохнула Рита. – Ладно, мама, это абстрактный разговор. А проблема конкретная.
– Никакой проблемы нету.
«Господи! – Рита чуть не взвыла. – Проблемы у тебя нету! Лежишь после инфаркта в какой-то дыре, одна – и хоть бы сейчас, хоть бы краем уха меня послушала!»
– Мама, – с трудом сдерживаясь, проговорила она, – пойми же ты: я через два месяца рожаю. Ездить туда-сюда мне тяжело. Я уже и сегодня с трудом приехала.
– Я тебя что, заставляю сюда ездить? – тут же отозвалась мама.
– Не заставляешь. Однако езжу, как видишь. Но больше не смогу. Я в Германию уеду рожать.
– Ну так и я же о том! – Мама с досадой отбросила от себя скрученный угол одеяла. – С какого перепугу мне в Москву перебираться? Ты, значит, оттуда, а я, значит, туда! Резон-то мне какой, а?
– Резон такой, что в Германию я тебя взять с собой не могу. А в Москву могу. И это необходимо сделать, потому что в Меченосце кардиология отсутствует.
Рите казалось, что она заводит эти объяснения раз в пятый или в шестой. Даже ангельское терпение уже иссякло бы, а у нее оно ангельским и не было никогда.
– Инфаркт же вылечили, – тут же ответила мама. – Да это, может, и не инфаркт был.
– Это был инфаркт. А вылечили его или нет, узнать невозможно. Здесь даже УЗИ сердца сделать нельзя. А если повторно случится? Что тогда?
– Что Бог даст, – вздохнула мама. – Если судьба умереть, никакие врачи не помогут. Хоть бы и в Москве.
Эта стена была непрошибаема. Эту крепость не взял бы и хан Батый.
– В Москве я сниму тебе квартиру, куплю приличную медицинскую страховку и найму сиделку, – сжав зубы, проговорила Рита.
– Не жили по-человечески, нечего и привыкать, – ответила мама.
Ребенок сердито стукнул Риту в бок.
«Что ты споришь? – словно бы сказал он. – Не трать время зря».
Он был прав. То есть внутренний Ритин голос был прав, конечно, а не подросший эмбрион у нее в животе. Но думать, что это ребенок вот так, дружески, с ней разговаривает, было все-таки приятно.
– Учти, я тебе теперь не помощница, – сказала мама.
– В каком смысле не… – начала было Рита. И вдруг догадалась: – Считаешь, я тебя для того в Москву зову, чтобы ты с ребенком сидела?
– Ну а зачем верблюда на свадьбу зовут? – пожала плечами мама. И добавила: – Я и посидела бы, с внуком почему ж не посидеть? Да видишь, здоровье какое теперь у меня.
