Екатерина Владимирова - Крик души
— Антош…
— Ты можешь помолчать? — раздраженно выдавил из себя молодой человек, бросив на девушку острый взгляд из-под опущенных век. — Просто помолчать. Можешь?!
Брюнетка, имя которой Антон благополучно забыл сразу же после того, как его друг Леша представил их друг другу, пару раз кокетливо взмахнула ресничками и вновь разочарованно надула губки. Но на этот раз благоразумно промолчала, видимо, осознав, что не стоит сейчас нарываться.
Антон, как бы ему ни хотелось смахнуть эту девицу, как надоедливую муху, со своего локтя, приказал себе не беситься, хотя раздражало его сейчас всё, и, глубоко вздохнув, закрыл глаза.
Раздражало действительно всё. И чертов клуб, в который они притащились веселой честно?й компанией. И диваны, обитые темно-серой кожей, отчего-то сейчас казавшиеся неудобными и узкими, а еще словно холодными. И любимые напитки, отдававшие сейчас горчинкой. И даже веселый смех Славки и острые шуточки Леши, на которые он раньше обязательно ответил бы своей колкостью!
Сейчас всё это отчаянно раздражало. Даже больше — бесило.
Ему нужно было остаться дома. С отцом. А не шататься по всей Москве в поисках приключений на свою задницу! А в таком настроении, в котором он сейчас пребывает, найти эти самые приключения он может в два счета! Стоит кому-то лишь слово сказать, и он уже ринется «выяснять отношения».
Всей компанией они расселись за VIP- столиком, заказанным Лешей, а Антону было плевать на всё, что происходило вокруг него. Надоедливый, звонкий смех брюнетки, так и не отцепившейся от его руки. Колкие остроты друзей. Улыбающиеся лица симпатичных девушек, сидящих напротив него. Светомузыка.
Всё это происходило словно в другой жизни. Не в его. Не с ним.
Вся окружающая его действительность мгновенно превратилась в тугую горячую спираль, размерами меньше игольного ушка, которая медленно, но неукротимо сжималась, засасывая его в свои полукруги. И он стал задыхаться. Он просто не чувствовал насыщения кислородом, глотая воздух вновь и вновь, почти разрывая легкие, но так ни на мгновение и не ощутил облегчения.
Его привычный и устоявшийся за годы мир пошатнулся и стал рушиться. Как замок из песка рушится, подвластный водной стихии, так и его мир стал стремительно разрушаться, давай трещины то там, то здесь.
И самое страшное заключалось в том, что Антон не мог осознать, не мог понять, что произошло. Он не знал причины, он не видел ее, он просто ощущал на себе ее последствия.
Что-то изменилось. И он, как утопающий, хотел схватиться за соломинку, чтобы спастись.
Понять, дойти до сути. Принять? Нет, он никогда не примет. Он не хотел перемен. Черт возьми, нет!
Всё было прекрасно в его жизни, беззаботной и счастливой, чтобы что-то менять. Чтобы оставить позади себя счастливые годы и принять перемены, которые, он точно знал, не пророчат ничего хорошего?! Нет!
И он сопротивлялся, протестовал, бесился. Казалось, он кричал на весь свет, кричал не своим голосом, но в ответ не слышал даже собственного эха, — одно глухое равнодушное молчание.
А мир давил на него тяжестью домины, накрывая с головой, порабощая и угнетая.
И от собственного бессилия он задыхался. Он хотел что-то сделать, хотел все исправить… Ведь можно еще что-то исправить! Не так поздно, время еще есть! Он хотел вернуться в тот устоявшийся, привычный мир, в котором жил все эти годы, и от осознания, что всё начинало меняться безвозвратно, с поглощающей скоростью опускались руки.
Он не знал, в чем дело. Не понимал. Не спрашивал, хотя нужно было задать интересующие его вопросы еще два месяца назад. Но он ощущал, что всё вокруг него меняется.
Отец изменился. С отцом что-то случилось. Случилось сразу же после возвращения из Калининграда.
И Антон уже сотни раз отругал себя за то, что отпустил его туда, что не попросил его вернуться раньше.
Он помнил, прекрасно помнил тот разговор, который и стал последним привычным и обыденным его разговором с отцом. Все остальные были другими. Он не мог сказать, почему именно так, и почему провел эту незримую грань именно здесь, но он чувствовал, что эта черта находится именно там, где он ее провел.
Слишком хорошо он знал отца, чтобы не почувствовать, не ощутить на себе перемены в нем.
Сейчас это ощущалось особенно остро, но Антон заметил это еще тогда, когда встречал его в аэропорту два месяца назад.
Не такой он был. Не такой. Изменился. Антон сразу это отметил, хотя и не подал виду.
Во внешности, на первый взгляд, все осталось без изменений. Да и что могло измениться за пару недель отсутствия? Но уже тогда Антону нужно было идти дальше, вглядываться вглубь, а не рассматривать поверхность. И он бы заметил то, что стал замечать уже через месяц после приезда отца домой. То, что теперь было видно невооруженным взглядом. И то, что теперь нужно было исправлять. Как-то… Как?!
Лицо было бледным и осунувшимся, будто мужчина провел не одну бессонную ночь. Антону уже тогда показалось, что глаза отца не смеются, как бывало каждый раз, когда Олег Вересов возвращался домой и обнимал сына. Улыбка была словно бы вымученной, а оттого казалась фальшивой, искусственной.
Сердце Антона сжалось в груди, а вдоль позвоночника стрелой промчался холодок, но молодой человек приветливо улыбнулся, встречая отца, стараясь подавить в зародыше сомнения и догадки.
Дурак. Какой же дурак!
— Как Тамара Ивановна? — первое, что спросил Олег у сына после того, как обнял того за плечи.
Звучал его голос устало, Антон отметил это сразу. И еще синяки под глазами. Поджатые губы, блеклый взгляд, бледность лица. Его поведение, замедленные движения, усталость, заторможенность…
Почему всё это осталось без должного внимания тогда?! Почему Антон не удосужился уделить такому нетипичному для отца состоянию больше внимания, когда следовало это сделать?! Почему он отступил?!
Черт, всё уже тогда было не так, как раньше. Всё!
Но в тот момент Антон решил списать его состояние на целый ряд причин, не вдаваясь в детали.
Длительный перелет, а отец давно уже не мальчик, здоровье, опять же, холодная весна, беспокойство за Тамару Ивановну, да что угодно!..
Откуда же молодому человеку тогда было знать, что все спрятано гораздо глубже?
— С Тамарой Ивановной сейчас всё хорошо, — выдавил из себя Антон. — Пойдем, тебе нужно отдохнуть.
Олег послушно последовал за сыном, едва передвигая ноги, и этот факт Антон тоже заметил, но, как и на другие факты, просто не обратил на него внимания.
Идиот. Какой же идиот!
— Что говорят врачи? — тихо спросил отец, когда они уже двигались по направлению к дому. — Как она?
![Джеки Д`Алессандро - Коснуться твоих губ [=Похититель невест]](/uploads/posts/books/19348/19348.jpg)
