Оксана Весенняя - Олигарх
— Ударилась. — Упрямо повторяла. Устало прислонилась к стене, подставляя тело под струи теплой воды.
— Это я и так понял, что ударилась. Где и когда?
Не мог вспомнить, чтобы при нем Ксюша ударялась. На ум приходило только одно: ее ударил тот пьяный придурок.
— Подай, пожалуйста, — указала взглядом на белое полотенце огромных размеров, висящее на крючке.
— И не подумаю, пока не ответишь.
Кирилл демонстративно сложил на груди руки. Она ж застыла от удивления. Моргнула пару раз. Медленно протянула руку, закрутила кран, не отрывая взгляда от напряженного лица Лаврова. Но тот был неумолим.
— Ладно. Я сама. — Неуверенно ступила вперед, продолжая держаться за стеклянную дверцу.
Вот она мужская сущность. Как я сказал — так и будет! Как бы ни так. Ксюша не собиралась уступать. Она не должна и не собиралась отчитываться перед Кириллом за каждый свой шаг. Он пока ей никто. Он не имеет права требовать от нее оправданий и объяснений.
— Адрес только скажи.
— Какой?
Его лицо вытянулось от удивления. Кирилл явно не ожидал от нее подобного заявления.
— Должна же я знать, куда мне такси вызывать.
— Не зли меня! — предупреждающе рыкнул Лавров. Даже осознавая степень ее состояния, Кирилл не собирался ей уступать. Упрямство, которое она только что попыталась продемонстрировать не поможет ей избежать разговора. Он не успокоится, пока не узнает причину. И если, это все-таки, тот дебил из ресторана, то ему не помогут ни ее заверения о крепкой дружбе с ее братом, ни ее оправдания грубого поведения алкоголем.
— Не буду. — Устало отозвалась она. Ксюша все силы растратила на принятие душа. Единственное чего она хотела, это забраться в постель и уснуть. Чуть позже Кирилл позволил ей осуществить свое желание. — Кир, выйди, пожалуйста, на минутку.
Лавров понимающе кивнул и аккуратно закрыл за собой дверь, стараясь выйти, как можно тише. Наверняка, у Смородиной голова болит.
Уже вечером, когда Лавров признался Ксюше в своем беспокойстве за нее, она рассказала ему всю историю о Грише.
Температура спала только ночью тридцатого числа. Впервые Ягодке удалось выспаться. Наверно поэтому она смогла проснуться в такую рань самостоятельно. Обычно ее Кирилл будил, чтобы она вовремя приняла лекарства.
— Куда? — хрипло спросил он, удерживая на месте. — Рано еще, спи. — Пресек ее попытку встать.
— В туалет хочу. Можно? — немного язвительно спросила она. Спрятала за ехидным выпадом свое смущение.
— Можно. — Согласно кивнул и выпустил из своих объятий.
— Ты как? — поинтересовался, как только она появилась в спальне.
— Нормально, вроде. — Небрежно пожала плечами.
— Поспишь еще или завтракать хочешь?
— Я в душ хочу.
— Давай так: мы поспим, хотя бы до девяти, — Кир демонстративно взглянул на часы. Все-таки еще было слишком рано. Пять утра. — А потом вместе примем ванну. — Опустил свою ладонь ей на лоб. Вроде, температуры не было.
— Я не хочу вместе, — скривилась Ксюша, — и в ванну не хочу. Душ — это всё, что мне сейчас надо.
— Нехочуха ты, вот ты кто. — Передразнил Лавров. — Крыжовник, а не Ягодка.
— С чего это вдруг крыжовник?
— Такая же колючая, но вкусная, невозможно оторваться. — Улыбнулся. Чмокнул ее в кончик носа.
— Давай спасть. Ты же сам предложил. — Прикрыла глаза, поерзала, устраиваясь поудобнее. Кир натянул ей одеяло до самых плеч. Нравилось ему заботиться о ней, и сама она ему нравилась. Очень нравилась.
— Одевай, — принес шерстяные носки и женский спортивный костюм.
Смородина ошарашено уставилась на Кирилла. Перевела взгляд на вещи. Дорогие, но явно не новые. Их точно уже одевали. Чувство обиды и злости затопили с головой, но Ксюша постаралась спрятать свои эмоции. Не дождется он от нее истерики.
— Я ЭТО, — кивнула на костюм, — не одену.
— Одевай, говорю!
— Не буду.
— Одевай! Живо! Если еще хочешь прогуляться по дому. — Он ухмыльнулся.
— Я. Чужие вещи. Не надену. — Отчеканила она. — Дай мне лучше свои. — Понимала, что требовать что-то от Кирилла не имела права, прикрыла глаза и прошептала, пожалуйста.
Кирилл продолжал стоять с принесенными вещами в руках.
— А мои, значит — не чужие?
Губы Кирилл расплылись в довольной улыбке. Сама мысль о том, что он ей больше не чужой, грела изнутри. Впервые Ягодка признала его своим. Возможно, сама не до конца поняла, в чем призналась.
— Ладно, я пошутил. Это вещи моей сестры. Она точно против не будет.
— У тебя есть сестра? — Ксюша застыла в удивлении.
— Есть. — Спокойно отозвался. — Не пойму, что тебя так удивляет. Это какая-то странность иметь сестру?
— Нет, нет. Извини. Просто ни разу не слышала о ней.
— А где ты могла про нее услышать, если я ничего о ней не рассказывал? — Кирилл тихо рассмеялся и, протянув вещи, вышел из комнаты, дабы не смущать Весну еще больше.
— Кир, мне в город надо. — Задумчиво сказала, заворожено глядя в окно. Смотрела, внимательно наблюдая, как пушистые хлопья снега своими кружевами, оплетают все вокруг белой шалью. Настоящая зимняя сказка. Преддверие волшебства и новогоднего чуда. Как в детстве. Ксюша грустно вздохнула. Захотелось праздника, но в ее состоянии это явно невозможно.
— После Нового года поедем.
— Мне до праздника надо. Очень надо. — Добавила она.
— Сейчас придет домработница и наготовит всего, чего твоей душе угодно.
— Она мне не поможет. Я не за продуктами собираюсь ехать.
Кирилл молчал.
— Мне нужен подарок. — Убежденно заявила Весна, пристально вглядываясь в его глаза.
И только когда заметила его насмешливый взгляд, поняла, как двусмысленно прозвучала ее фраза. Ксюша улыбнулась и поспешила объяснить.
— То есть я хотела сказать, что у меня нет для тебя подарка. — Весна смущенно хихикнула и вновь отвернулась к окну.
— У меня уже есть подарок, — прошептал ей на ухо. Она и не заметила, как он подкрался. — Самый лучший. — Продолжил шептать, обнимая ее со спины.
— Какой?
— Ты… — последовал поцелуй в щеку. — Ты — мой подарок… — еще один поцелуй. — Ты… — Его губы уже на ее губах…
А Ксюша стояла не в силах сопротивляться. Стояла и плавилась в его руках. Слабость словно свинец наполняла тело, не давая возможности ответить на поцелуй так, как хотелось.
— Не бойся. Я буду нежным. — Предупредил он, поднимая Ксюшу на руки. Понимал, что Смородина еще не окрепла после болезни и наверняка чувствует себя хреново, но остановиться уже не мог. И так сдерживался столько времени. Памятник ему при жизни за такое терпение полагается. Еще один день воздержания при виде ее манящего тела и он готов будет наброситься на нее без предупреждения. Порычал что-то невнятное и принялся безудержно целовать ее, напрочь забыв о своем обещании быть осторожным.
