Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни
— Когда он вернется? — испытывая просто невыносимое желание набрать номер Вячеслава и убедиться, что с ним все хорошо, поинтересовалась она у Федота.
— Я не знаю. — Друг напряженно хрустнул пальцами. — Но ты и сама в курсе, Славка наизнанку вывернется, чтобы управиться как можно скорее и к тебе приехать.
Отодвинув телефон в сторону, она зажмурилась, так и не позвонив. Слишком боялась подставить любимого, не представляя, что именно он сейчас может делать, если поверить Федоту.
— Я поем, — наконец, после нескольких минут молчания, со вздохом согласилась она. — А потом — отвезешь меня в церковь, пожалуйста?
— Малышка, ты не поняла, может? Три часа ночи! — с какой-то обреченностью воскликнул расслабившийся было Федот.
Агния с тоской посмотрела на него, а потом на кольцо Вячеслава, которое все еще сжимала в руке: на ладони уже проступил синяк, повторяющий форму массивной мужской печатки. Вячеслав расстроится, когда вернется и увидит это. Господи, пожалуйста! Пусть он вернется! Скорее…
— Андрей, пожалуйста, — тихо повторила Агния, больше не имея сил контролировать свой страх и отчаяние. — Мне очень надо.
— Да там же и попа нет, Бусина, — попытался образумить ее Федот.
— Так у меня есть телефон отца Игоря, — Агния не обратила ни малейшего внимания на его попытку. — Вот, — схватив мобильный, она быстро обнаружила контакт. — Он приедет, я сейчас позвоню. Правда, Андрей. Отвези меня, ну, пожалуйста.
— Твою мать, Бусина! — Федот в сердцах ударил ладонью по стене. — Ты кого угодно уболтаешь. Давай, иди, на кухне эта ваша Ивановна дежурит. Поешь. А я пока соберу охрану. — Продолжая ворчать сквозь зубы, он вышел, а Агния сжала ладонями голову, стараясь хоть немного собраться с мыслями.
После чего послушно пошла на кухню.
Вячеслав не знал, было ли этого достаточно, но и тратить больше времени уже не мог. Федот скинул сообщение, интересуясь — все ли нормально? Он достаточно хорошо знал друга, чтобы понять — это призыв о помощи. Кому больше нужна помощь: Федоту или Агнии — он не планировал разбираться. Даже «вспоминая» все Шамалко, может, как самая распоследняя тварь, испытывая холодное удовлетворение от того, что наконец-то за все отомстил, он ни на секунду не переставал думать о Бусинке. Искупили ли несколько часов мучений этого гада целый год ее страданий? Вячеслав не стал бы утверждать. Но и ухудшать состояние своей девочки, затягивая свое отсутствие, он не собирался.
Вячеслав глубоко вдохнул свежего воздуха, прогоняя привкус гари и тяжелого духа крематория, из которого они с Лютым только что вышли. Этот объект курировали люди Мелешко, потому им без проволочек и ненужных сложностей удалось избавиться от тела. Сторож, открывший двери, когда они приехали, просто «не заметил», что кто-то приходил. Вячеслав точно знал, что если кто-то и вздумает поинтересоваться ночными посетителями, этот дядька ничего «не вспомнит».
В какой-то степени та попытка наезда Виктора на него была справедлива, и серьезные люди действительно могли бы возмутиться. Потому и не мог добраться Вячеслав до него так долго, потому и выискивал пути. Но теперь, когда подключился Соболь, Мелешко; когда Шамалко задел слишком много интересов и они объединились — и другие вспомнили старые обиды. Потому Боруцкий был уверен в том, что реально Шамалко никто искать не собирается. Все уже были в курсе. За это отвечал Мелешко, получивший основой куш от дел Виктора и его основные сферы влияния.
Оба уже успели переодеться и даже быстро помыться. Сейчас им предстояло разъезжаться в разные стороны: Лютый переправит машину Шамалко через границу и создаст полную иллюзию, что тот убежал из страны. Вячеслав же поедет домой. Правда, до того, как он доберется до Бусинки, у него имелось еще одно дело, которое следовало обязательно решить.
Остановившись у автомобиля, Вячеслав посмотрел на Лютого. Оба ограничились сдержанным кивком. Вячеслав уже перевел деньги на счет, который держал этот парень для оплаты заказов, хоть тот и отказался от гонорара. Боруцкому так было спокойней. Тем не менее, он знал, что Лютый прикрывал его не из-за денег и ценил это. А тот знал, что рассчитался со своим долгом за давнее спасение.
— Если что, ты в курсе, как со мной связаться, — уже садясь за руль автомобиля Виктора, выдал Лютый самую длинную свою фразу за это время.
Вячеслав кивнул:
— Мы с Федотом тоже на связи, — гарантировал он в ответ свою готовность помочь в случае чего.
Больше ничего не добавив, они разъехались, покидая столицу в разных направлениях.
Рассвет застал Вячеслава в дороге. Он смотрел на солнце, медленно поднимающееся по небу впереди его машины, и очень надеялся, что этот рассвет значит куда больше, чем просто наступление очередного дня. Он заплатил по всем счетам. Шамалко оставался последним из тех, кто был повинен в муках его малышки.
Первым Вячеслав убил Щура. Достал сразу, как только смог более-менее самостоятельно передвигаться после того, как Леха подлатал его. Ясное дело, Федот поплелся следом. Но не встревал, позволив Вячеславу самому это уладить. Перед тем, как окончательно пристрелить Щура, они сумели-таки его расколоть.
Оказалось, столь оберегаемая ими тайна о слабом месте Боруцкого выплыла наружу из-за Стаса. Того самого композитора, которого Бусинка считала своим другом, и который достаточно неплохо жил в последние годы, став известным и обеспеченным именно благодаря своим песням, написанным для Агнии. Этот композитор так и не сумел изжить в себе остатки пацанячей влюбленности в Бусинку. И когда узнал, почему Агния отказывается продолжать петь — сорвался с катушек. Напивался. Бегал за ней, уговаривая не рубить свою карьеру, а по факту, как подозревал Вячеслав, наконец-то в полной мере осознав, что ни фига ему тут никогда не светит. И что он теряет свою последнюю связь с Агнией в виде песен. Так он однажды и добегался до того, что по вине Стаса Агния чуть не упала. Когда, устав от глупых и пьяных бредней, возвращалась со встречи с ним в одном из кафе к машине, где ее ждал Вячеслав. Ясное дело, он успел свою малышку подхватить. Усадил ее в машину, а потом устроил такой втык этому парню, пусть и только на словах, что тот опешил. Но, видимо, наконец-то сложил два и два, осознав, что за все эти годы и не видел рядом с Агнией никакого другого мужчины. Может и обошлось бы, потому как Вячеслав собирался на следующий день (само-собой оставив Бусинку дома), уже серьезней поговорить с этим композитором о том, что и как тому стоит думать и говорить. Да только Стас не домой после этого пошел, а в бар, где часто гулял. Как и еще половина их музыкальной тусовки. И Щур, в том числе, все еще занимавшейся продюсированием молодых талантов.