Фёдор Крашенинников - Любовничек
Началось представление, что-то с народными танцами и песнями. Лена уже полностью завладела вниманием Гриши, и, когда я заявил, что мне плохо, меня никто не стал удерживать.
В номере я сначала встал под душ, потом пытался читать, но в голову ничего не лезло. Телевизор тоже ничего интересного мне предложить не смог. Наконец, я вышел на балкон, сел в кресло и решил тупо дожидаться Ленку на свежем воздухе.
Алкоголь выветрился на удивление быстро, и, сидя на балконе и нервно качая ногой, я чувствовал себя то ревнивым мужем, то сутенером, то обманутым мальчиком, поверившим развратной взрослой тете и ожидающим ее вопреки здравому смыслу. Эти образы, один глупее другого, овладевали моим сознанием, заставляя полностью испить причитающуюся каждому из них чашу терзаний. В общем, я успел и озвереть от ревности, измучиться, почему она так долго не возвращается с «задания» (этим словцом с тухлым привкусом казармы и бесконечных сериалов я лицемерно обозначил для себя то, чем сейчас должна была заниматься Ленка), обидеться на нее, а потом и испугаться, вдруг она вообще не придет...
Эта последняя мысль меня особенно выбивала из колеи. Между тем время шло, а Ленки не было. В конце концов, он же не герой-любовник, чтобы она с ним там тешилась всю ночь? Может быть, они сейчас договорятся без меня, и я окажусь крайним? Эта вздорная мысль напугала меня, и я принялся судорожно думать, возможно ли такое. Я уже нарисовал себе картину принесения меня в жертву Ленкиным интересам, и от ее мрачности и достоверности мне стало неуютно и страшно.
В это время в дверь постучали, и я побежал открывать.
В полумраке коридора выражение ее лица было неразличимым, но, когда Лена шагнула в комнату и уличный фонарь осветил ее, стало ясно, что ситуация каким-то образом вышла из-под контроля.
13.
- И что? Что случилось? Как все прошло? – ощущая всю непристойность своего статуса, я все-таки торопился услышать новости. Часы, проведенные в ожидании и тревожном неведении, давали себя знать: хотелось новостей.
- Месячные у меня начались... - она пошла в туалет.
- Прямо там? С ним? – я представил себе эту ситуацию в живописных физиологических подробностях, но Лена не дала мне дофантазировать и продолжила:
- Нет, только что… Сейчас… А там… там все плохо, любовничек.
Она молча приняла душ, потом надела трусики, накинула короткий халат и, растерянно осмотрев номер, взяла с тумбочки пачку сигарет.
- Пойдем посидим на берегу... А то мне что-то душно.
До пляжа мы шли молча, она курила, а я не решался задавать никаких вопросов. Что могло случиться? Все что угодно, но я даже не пытался строить никаких предположений. Развязка в любом случае приближалась, спешить было некуда.
С моря дул теплый ветер. Я подтащил лежак к кромке прибоя, и мы сели.
Лена заговорила без предисловий:
- Ты ушел, и эта скотина начал расспрашивать про тебя…Что мы, да кто мы, да почему муж не поехал, а где он, а что он. Давай мне рассказывать, какой у меня муж приятный человек, какой он увлеченный своим делом… - она затянулась и помолчала несколько секунд, разглядывая выдыхаемый дым.
- Короче, я решила как-то с темы соскочить, тут музыка заиграла, я потащила его танцевать, но танцор он тот еще, да и музыка… Я говорю – пойдем куда-нибудь. Но ему, блин, обязательно хотелось досмотреть гребаное шоу. Досмотрели, все зрители разошлись… Я уже ничего не понимаю, снова намекаю, что хочу продолжения… Короче, пошли пить к нему. Вся на нервах, чувствую, что уже все не так. Он, видать, испугался, что я так активно к нему… Ну, потом вроде ничего. Пришли в номер, сели, он опять давай про мужа и ребенка, тварь такая... Сколько лет живем, да сколько лет сыну… Пиздец полный. – Лена затушила окурок и снова закурила.
- Прикинь, я уже хотела сразу перейти к делу, а тут такие семейные разговоры… Я думаю: чего ему говорить? Про сына рассказывать? Какой потом секс-то после таких разговоров, даже неудобно… Жаловаться на мужа? Фиг знает, что он потом наговорит мужу… Хотя уже не важно, ничего хорошего не скажет точно. Ну и вот… Я говорю: да, муж, я его люблю, все хорошо, но он занят все время, а вы такой интересный! Ах, никогда не общалась с известными журналистами! И тут этот сучонок аж расцвел. – Лена затянулась, но на этот раз как-то торопливо, быстро выдохнула и продолжила: - Короче, он минут двадцать рассказывал, какой он великий. Это просто пиздец! Какими-то фамилиями сыпет, типа я должна проникнуться. Министр Муйкин, сенатор Хуйкин, то да се. Я, главное, как дура себя чувствую: я ж никого не знаю! А он так говорит, будто не сомневается, что я уже растаяла от его этих всех мудаков… Короче, он рассказывает о своих каких-то нашумевших статьях, я ему подливаю вискаря, он пьет, а потом так замолчал вдруг и говорит мне: а вы точно Филю недавно узнали? А то он известный бабник! И про тебя еще минут пятнадцать… Много интересного узнала, кстати… Потом как-нибудь расскажешь кое-что, если живы будем… Ну, короче, много чего еще было, рассказывать долго, главное, в итоге он сделал вывод, что все-таки мы, наверное, любовники.
- Вот же скотина какая… - выдохнул я. В менее стрессовой ситуации я бы испытал неловкость, вспоминая, что в моменты активного соблазнения, в том числе и Ленки, я тоже любил рассказывать о своей значимости и близости к великим мира сего. Но на сей раз было не до долгих рефлексий на абстрактные темы. В общих чертах я уже начал догадываться, чем это все могло кончиться. – Аналитик херов. И что ты? Расскажи по порядку, с чего он взял-то? Непонятно как-то…
- С того и взял... Я сделала громче телевизор и сказала, что хочу танцевать, подняла его и стала прижиматься. Мол, я пьяная женщина, а вы такой интересный мужчина. Такой великий, такой влиятельный! Ах, говорю, я почему-то такая возбужденная, хочу, мол, глупостей! Он давай меня своими потными ручонками трогать… Трогает, но видно, что неловко ему… У меня уже спортивный интерес - думаю, сколько он будет ломаться-то… И тут он мне говорит: «Станцуй мне стриптиз!», представляешь? После вопросов про семью! Я, говорит, сяду в кресло, а ты давай…
Слушая ее, я вспоминал его рыхлое грушеобразное тельце на кривых ножках, с этой его идиотской татуировкой, и сцена принудительного совращения Гриши напомнила мне самые неприятные страницы де Сада, где юные красавицы вынуждены возбуждать похоть уродливых сластолюбцев.
- Расскажи, что он делал с тобой… как именно сказал... - мне казалось, что в этих подробностях может крыться что-то полезное.
Ленка отхлебнула виски из бутылки и продолжила.
- Он сел в кресло, я давай танцевать, раздеваясь... Разделась, и тут наш друг Гриша разошелся… Всю меня облапал… - она замялась, а во мне вдруг проснулся совершенно извращенный интерес к подробностям.
