Дина Аллен - Сердце подскажет
– Приют?! Нет, Эдвард не нуждается в приюте, а Аннабелл – в вашей медсестре. Я о них сам позабочусь.
Доктор постарался ничем не выказать своего облегчения. Эпидемия доставляла слишком много хлопот…
– Хорошо. Тогда вам придется…
Нахмурившись, Бенедикт слушал указания врача. Когда тот ушел, Эдвард спросил, пристально глядя ему в глаза:
– Когда моя мама поправится?
– Скоро, – успокоил его Бенедикт, хотя самому ему было далеко не спокойно.
Он глядел на бледное лицо Аннабелл. Она лежала не двигаясь, и это пугало его не на шутку. Когда они познакомились, она была совсем другой…
Вдруг Аннабелл заметалась на кровати. На лбу у нее выступила испарина, она открыла глаза, но как будто не узнала его…
– Все в порядке, Аннабелл, – успокоил он ее. Он старался убедить в этом ее, но ему было очень тревожно. У него стучало в висках.
– У меня болит голова, – простонала Аннабелл.
– Выпей лекарство, – сказал Бенедикт ласково. – Оно собьет температуру, и тебе станет легче.
Аннабелл послушно попыталась приподнять голову, но даже это усилие, было для нее почти сверхъестественным. Он присел на кровать, нежно обнял ее и, поддерживая, помог ей сесть. С огромным трудом она сделала несколько глотков.
– У меня болит горло, – прошептала она жалобно. – Все болит.
Он положил ладонь ей на лоб.
– Хорошо… прохладно… – сказала она очень тихо.
У Бенедикта разрывалось сердце. Он и представить не мог ее такой.
– Почему здесь так жарко?
– Ты болеешь, у тебя температура, – сказал ей Бенедикт.
– У тебя контракт с Андерсеном, не трать на меня время, – сказала Аннабелл и, закрыв глаза, откинулась на подушку. Бенедикт нахмурился: она явно бредит, потому что с Андерсеном он работал, когда они только поженились.
…Она была для него всем, у них никогда не было секретов друг от друга. Но сейчас не время вспоминать о том, что было: Аннабелл серьезно больна, и он должен за ней ухаживать.
Ночная рубашка на ней была уже вся мокрая. Бенедикт осторожно снял ее, стараясь обращать как можно меньше внимания на ее обнаженное тело, которое даже сейчас было прекрасно. Отвечая на ее несвязные вопросы, он дрожащими руками аккуратно накрыл ее одеялом.
– Бенедикт… – Она снова проснулась.
– Да?
– Я так тебя люблю! – сказала она улыбаясь, и погрузилась в глубокий сон.
Неужели это правда? – подумал Бенедикт с надеждой.
Два часа ночи. Бенедикт совсем не спал, и силы покидали его. Слава богу, хоть чуть-чуть ему удалось сбить температуру. Эдвард безмятежно спал, не подозревая, что переживал в эти минуты его отец.
Но заснуть Бенедикт не мог: он боялся оставлять Аннабелл одну.
Он пошел в ванную и принял душ. Да, длинный у него сегодня день… Вернувшись, он посмотрел на свободную половину широкой кровати, на которой лежала Аннабелл. Он ведь ей не помешает, если слегка вздремнет?…
Чувство отчаяния и безысходности не покидало Аннабелл. В ее жизни случилось что-то страшное, но что? Ей снилось, что в пустом доме она ищет Бенедикта, но тщетно: она абсолютно одна. Аннабелл похолодела от страха: неужели он оставил ее? Ведь она не сможет без него жить!…
Она металась во сне, словно пытаясь убежать от этого кошмара, и звала Бенедикта.
Услышав ее голос, он проснулся.
– Бенедикт… – В ее голосе слышался испуг, и даже в темноте видно было, что она дрожит.
– Аннабелл, успокойся, все хорошо. – Он склонился над ней.
С огромным трудом, открыв глаза, она вздохнула с облегчением: Бенедикт здесь, рядом. Он не бросил ее, это был всего лишь кошмарный сон.
И все же где-то в глубине сознания ее не покидало беспокойство: как Аннабелл ни старалась, она не могла отделаться от мысли о том, что что-то произошло… Ей недостаточно просто видеть его рядом. Чтобы кошмар рассеялся, она должна прижаться к нему, почувствовать его тепло.
– Обними меня, – попросила она хриплым прерывающимся голосом. – Мне снилось, что ты ушел. Все как будто в тумане, я не могу понять, что со мной происходит.
– Ты болела, у тебя был сильный жар, – сказал Бенедикт тихо, стараясь не пугать ее.
– И бредила, наверное… – Она хотела улыбнуться, но не смогла. – Я, должно быть, тебя напугала? Мне снилось, что я ищу тебя, но никак не могу найти. – На глазах у нее были слезы.
Бенедикт молча слушал, глядя на ее пылающее от жара лицо и неестественный блеск глаз. Она потянулась к нему. Он попытался отстраниться, но было поздно: она уже обняла его, положив голову, ему на грудь.
Тревожно глядя на нее, Бенедикт думал, что это не должно происходить: он же обязан просто ухаживать за ней. Но как ей это объяснить в ее состоянии? Сейчас она вряд ли способна его понять. И, как бы в подтверждение его мыслей, она снова повернулась к нему:
– Бенедикт… – Она еще сильнее прижалась к нему. Ощущение его близости успокаивало ее. Успокаивало? Когда это она могла быть спокойна, находясь с ним рядом? Всегда, когда они были вместе, ее чувства были обострены до предела. Но сейчас только он может помочь ей забыть тот страшный сон…
Бенедикт почувствовал, как его сердце забилось сильнее, когда ее рука обвила его шею и… Он никогда не мог бы представить, что такое может произойти, но ведь происходит… У него не было сил сопротивляться искушению.
Но он не имеет права! Он не имеет права пользоваться тем, что она не осознает, что делает. Он попытался высвободиться из ее объятий, но она только крепче обвила его руками. Это было слишком даже для него…
Бенедикт сделал глубокий вдох. Он должен положить этому конец.
– Аннабелл…
Аннабелл лишь вздохнула, нежно прижимаясь губами к его губам. Он не мог не ответить на этот поцелуй, хоть и понимал, что она бредит, что он не должен это делать, даже если она сама первая целует его.
Он отстранился от нее. Аннабелл посмотрела на него испуганно, явно не понимая, что происходит.
Одеяло соскользнуло на пол. Тусклый свет луны озарил ее обнаженное тело. Она чувствовала на себе его горящий взгляд, но этого ей было мало: она жаждала его прикосновений.
Бенедикт не мог оторвать от нее глаз. Он слишком хорошо понимал, что она сейчас чувствует, и, не отдавая себе отчета, он прижал ее к себе.
Он чувствовал ее тело, такое родное и близкое… Он больше не мог себя сдерживать. Нет, он не хотел ласкать ее грудь или нежно проводить рукой по бедрам, но… при каждом его прикосновении она вздрагивала от удовольствия. Господи, он не должен это допускать! Но вся его жизнь просто потеряет смысл, если они не будут любить друг друга.
Желание затмило все остальное. Нежность ее губ, тепло ее обнаженного тела… Она стонала от удовольствия, когда он покрывал его поцелуями.
