Татьяна Лунина - Забытый плен, или Роман с тенью
Что Семен Львович, пользуясь доверием, подворовывает, Лебедев заподозрил недавно, столкнувшись как-то случайно с его внучкой в лифте. Девушка забежала на работу к деду показать последние снимки нового дома, подаренного к двадцатилетию любящим дедулей, не удержалась и прихвастнула подарком перед дедовым боссом, в которого тайно была влюблена. Увидев глянцевый фотоснимок, Андрей Ильич понял, что домик тянул на весь миллион. Президент «Оле-фармы» поделился удивлением этой платежеспособностью с вице, но, поразмыслив, друзья-партнеры решили, что вряд ли подобная покупка тайно субсидировалась из их кармана. При моисеевской зарплате рисковать местом и репутацией глупо, а Аркашин дядя глупость считал проклятием, которым Господь наградил человеческий род. «Проклятых» осторожный семит сторонился и на дух не выносил. Однако Андрей Ильич доверял собственной интуиции больше, чем общим рассуждениям, и назначил аудит. Финансовый директор с готовностью подсовывал аудиторам требуемые бумаги, искренне желая помочь. Проверка прошла без сучка и задоринки, с единственным результатом: по чистоте финансовых документов холдинг даст фору любому. А потом случилась история с инвестированием. Согласия на этот проект Моисеев добивался полгода. Сначала охмурял вицепрезидента Егорина, обещая тому золотые горы и давая беспрерывные клятвы в выгодности дела. Он заваливал Евгения расчетами, уговаривал, убеждал, устраивал деловые встречи, ссылался на опыт и нюх, вздыхал, как им всем не хватает смекалистого Аркаши, – Егорин дал согласие. Очередь стояла за президентом. Лебедев отшучивался, что Семен Львович метил в венчурную компанию, а попал к фармацевтам, и отмахивался от занудного прожектера. Наконец поддался веским доводам, дал «добро» на сделку, где «Оле-фарма» впервые выступала в непривычной для себя роли – инвестором строительства лечебно-профилактического санатория в Сочи.
Проект провалился сразу, едва перечислили первые деньги. Подрядчик оказался банальным жуликом и растворился в черноморском воздухе с парой миллионов, не дожидаясь остальных, видно, решил, что лучше иметь синицу в руке, чем дожидаться в небе журавля. Это была пощечина не столько болезненная, сколько унизительная: такой конфуз с «ОЛЕ» не случался давно.
А застрельщик сидел сейчас напротив и, преданно глядя в глаза, сиял улыбкой как ни в чем не бывало.
– Что Софья Марковна, здорова?
– Слава Богу, спасибо, Андрюша.
– Вам ведь, кажется, двадцатого октября будет семьдесят, Семен Львович?
– Так, и что? – насторожился юбиляр. – Вашей памяти позавидовать можно, дорогой Андрей.
– Давно по жизни рядом идем, многое друг о друге знаем. Память здесь ни при чем.
– Не скажите, Андрюша! При таком объеме информации, каким вы владеете, держать в уме еще день рождения скромного старика – редкое качество. Этим могут похвалиться далеко не многие люди вашего ранга, я так думаю, да.
– А я – нет. – Лебедев смотрел в упор на самонадеянного лицемера, вздумавшего держать «Андрюшу» за лоха. В ушах зазвучали слова начальника службы безопасности, бывшего подполковника ФСБ Семенова: «Не верьте вы ему, Андрей Ильич, тот еще жучила! Я его хорошо помню: в девяностом наши ребята раскручивали одно дело, там он и засветился. Пусть скажет спасибо, что в стране бардак начался, а то узнал бы, где раки зимуют. Все думает, умнее других, финансист хренов!» Тот разговор имел потом продолжение, итогом которого стали интересные факты, нарытые все тем же дотошным Семеновым. Вице-президент, ознакомившись с семеновским отчетом, присвистнул:
– Это – джокер, Андрюха! – полез за сигаретой в карман, глубоко затянулся, помолчал и невозмутимо добавил: – Аркашкины родители совсем плохи, дышат на ладан. Роза Львовна собирается составить завещание в пользу брата. Я вчера у них был, заскочил на пару минут после работы. Так она мне все уши прожужжала, какой Сема заботливый: предлагает нотариуса домой привезти и самому оплатить все расходы, – задумчиво стряхнул пепел. – Львович, конечно, хитер как лиса, но труслив. Не боясь банальных сравнений, добавлю: как заяц, – задумчиво посмотрел на партнера и вкрадчиво спросил: – Давно мы зайцев с тобой не травили, а?
Президент холдинга решил перейти к делу без экивоков.
– В память о прошлом, Семен Львович, не буду с вами темнить, – протянул кожаную папку. – Вот, почитайте внимательно. Я пока кое-что просмотрю, – и уткнулся в документы на столе.
Моисеев, принимая тисненую обложку, натянуто улыбнулся:
– Вы слишком молоды, Андрей, чтобы думать о прошлом. Это приходит на старости лет.
– Читайте здесь, – сухо бросил Андрей Ильич, пресекая попытку подняться.
По мере того как финансовый директор знакомился с содержимым папки, его одутловатое лицо окрашивалось в различные оттенки красного цвета – от нежно-розового до багрового. Этих красок вполне бы хватило художнику изобразить закат. Незаметно наблюдая за бывшим наставником, Лебедев подумал, что того хватит удар, и мысленно приготовился к появлению в кабинете посторонних людей в белых халатах. Наконец Семен Львович закончил чтение, прикрыл папку, кашлянул. Звук был деловой и спокойный, так прокашливается лектор перед лекцией или школьный учитель, готовясь осадить болтунов. Лебедев заподозрил, что с мыслями о врачах поспешил.
– Так, и что вы собираетесь делать, Андрей Ильич? Отдавать меня под суд? А может, лучше, как в тридцать седьмом: к стенке без разговоров? – Стараясь держать спину прямо, напротив сидел уверенный в себе пожилой человек, держался с достоинством, выглядел превосходно, и только подчеркнуто спокойный голос да характерная интонация выдавали тщательно скрываемое волнение.
– А что скажете вы, Семен Львович?
Моисеев равнодушно пожал плечами.
– Блеф, бред, клевета – годится для нежных дамочек с нервами, но не серьезных людей. У вас, милый мальчик, нет никаких доказательств. Самое большее, что можете себе позволить, – так это уволить меня. Но я, к вашему сведению, не собираюсь никуда уходить. – Наглый старик развалился на стуле, откровенно издеваясь над собеседником. – Мне всего семьдесят, я полон сил, энергии, желания работать. Есть опыт, знания, хватка, вам не обойтись без меня. К тому же не забывайте, мои дорогие, – перед вами будущий совладелец ваших активов, да.
– Родители Аркадия живы.
– Это вопрос поправимый. Все мы смертны и ходим под Богом. Не знаем, когда Господь нас к себе призовет, – лицемерно вздохнул потенциальный наследник.
Лебедев брезгливо рассматривал разглагольствующего наглеца и вдруг осознал, что этот старик давно сидит у него в печенках. Львович осточертел до смерти – любопытным носом, показушным дружелюбием, лицемерием, намеками на короткую память когда-то облагодетельствованных друзей, жадностью, хитростью, а теперь еще воровством. Для собственной выгоды такой спокойно решился бы и на убийство. Андрея Ильича внезапно осенила догадка, которая тут же показалась нелепой. Но мозг уже послал команду языку, и тот выдал:
