Элизабет Хардвик - Рыжая, шальная, любимая…
Чего никак нельзя было сказать о нем самом.
Ночь, проведенная практически без сна, не прибавила ему хорошего настроения, голова болела, глаза слипались. Нет, никто и ничто не мешало ему заснуть по приезде домой, но едва Артур закрывал глаза, перед ним вставал образ рыжей Джолли Лавернье. Больше всего молодого человека раздражало то, что он никак не мог внятно объяснить самому себе, почему эта девица так привлекала его, а когда Артур Фергюсон не мог чего-то объяснить, он впадал в беспокойство и меланхолию.
Кроме того, полнейшей загадкой оставался эффект удушения, который на него оказывала улыбка Джолли.
Никогда в жизни он не имел дела с женщинами типа Джолли. Его избранницы обычно были красивы яркой, вызывающей красотой, обладали приличным счетом в банке, были ухожены, уверены в себе, независимы и уравновешенны.
Джолли Лавернье не подходила ни под одно из этих определений. Красавицей она становилась только когда улыбалась, а уравновешенной ее назвать не мог бы даже слепоглухонемой. Взять хоть то количество носовых платков, которые Артур на нее потратил!
Так почему же он снова и снова ищет встречи с этой девушкой, почему опять влезает в самый эпицентр смерча под названием «Проблемы Джолли Лавернье»?
Господи, даже с собственной матерью он встречается второй… нет, третий раз за неделю, и все благодаря Джолли.
Артур закрыл глаза и представил себе маленькую девушку с зелеными глазами и волосами цвета лисьего меха… солнечного света… золота… Девушку, которая лягается и грозится вылить ему на голову красное вино. Девушку, из-за которой вся его размеренная жизнь превратилась в ад кромешный.
А вот Долли Бэнкс, несчастная предательница, смела утверждать, что Джолли — это самое лучшее, что могло случиться в жизни Артура Фергюсона. Артур Фергюсон, по словам Долли Бэнкс, имел все шансы окончательно закиснуть в размеренном укладе своей жизни, а Джолли внесла в нее свежесть и свет.
Свет! Ха-ха! От ядерного взрыва тоже много света!
— Артур, ты опять хмуришься.
Мег тронула сына за руку. Они ехали в отель, где должны были встретиться с Джолли Лавернье. Артур вздрогнул и убрал руку.
— Это потому, что мне совершенно не улыбается перспектива влезать в сложности твоей личной жизни. Я долгие годы вполне счастливо жил без этого.
— Артур, но это ты устроил нашу встречу, не я.
— Меня попросила Джолли, сам бы я до такого не додумался.
— М-да… Послушай, мне стоило бы спросить тебя об этом чуть раньше, но… Ты хорошо знаком с дочерью Жюля Лавернье?
— Нет.
В его коротком ответе заключались все снега Арктики, но на самом деле очами души своей Артур видел Джолли в своих объятиях, ее нежную грудь, которой касались его губы, ее…
— Но ты говорил, что вы друзья.
— Были друзьями. Да и то это сильно сказано. С тех пор, как возникла проблема твоего замужества, мы находимся в стадии вооруженного перемирия, которое в любой момент может быть нарушено.
— Однако именно тебя она попросила устроить эту встречу.
— Только потому, что поблизости не оказалось ее отца.
Мег печально кивнула.
— Я сильно ранила Жюля своим решением.
— Так зачем ты это сделала?
— А у меня был выбор? Ты же отказался мне помочь!
— Вот только не надо переводить все стрелки на меня!
— Артур, я вовсе не хочу тебя ни в чем обвинять. Просто констатирую факт. Я хотела поговорить с Джолли, Жюль не хотел этого. Ты помочь отказался. У меня не осталось иного пути.
— Могла бы поступить, как обычно: плюнуть на чужие переживания и укатить в Ниццу.
Маргарет Бранд грустно посмотрела на своего взрослого и упрямого сына.
— Наступит день, Артур, и мы с тобой, возможно, сядем и поговорим, как взрослые люди. Я очень надеюсь на это… Ладно. Жюль говорил, что Джолли разумная и добрая девушка. Каково твое мнение о ней?
Вопрос заставил Артура несколько опешить. Он судорожно пытался сформулировать Ответ, но это не очень-то получалось. Как можно назвать разумной рыжую тигрицу? О какой доброте можно говорить при виде лесного пожара?
— Мое мнение таково: дождись встречи с ней и сама все увидишь.
Артур сам чувствовал, что говорит не слишком любезно и даже сварливо, но машина уже подъехала к отелю, а значит, до запуска баллистической ракеты «Джолли» осталось совсем немного времени.
Артур увидел Джолли на открытой террасе ресторана при отеле и неожиданно почувствовал, что настроение улучшается. Почему он не считал ее красавицей? В этом красном брючном костюме, в черной шифоновой блузке, с распущенными по плечам золотыми волосами она была не просто хороша — сногсшибательна!
Маргарет Бранд, напротив, являла собой тип сумрачной кельтской красоты. Серое платье, очень светлый макияж и простая нитка жемчуга на шее в сочетании с белой кожей, черными волосами и синими глазами навевали мысли о легендарных шотландских колдуньях, заманивавших неосторожных путников своей красотой.
Артур Фергюсон не сомневался ни минуты, что каждая деталь сегодняшнего наряда обеими дамами была продумана до мелочей. Мать его в этом смысле не удивляла: сыграть столько ролей и не выбрать нужного образа для нее было бы нереально. А вот Джолли… Он в буквальном смысле слова онемел.
То есть это значит, что не только улыбка Джолли Лавернье смертоносна для Артура Фергюсона.
Артур мучительно пытался решить, не стоит ли ему быстренько представить дам друг другу, извиниться и удрать. Как-то не видел он себя сидящим между ними двумя на этой солнечной террасе!
Однако через несколько минут он обнаружил себя именно между ними, причем в тот момент, когда уверенно делал заказ официанту на троих.
Повисла тяжелая тишина. Джолли и Мег пристально смотрели друг на друга, изучая, оценивая, делая свои выводы, и Артур занервничал. Нужно было срочно разряжать обстановку.
— Э-э-э… Джолли, у тебя сегодня снова трудный день?
— Не такой, как вчера.
— Понятно… а твой отец? Не объявлялся?
— Нет.
Она, не отрываясь, смотрела на Маргарет, видимо, ждала, — не скажет ли та что-нибудь о Жюле Лавернье, но прямо вопрос не задавала. Что ж, тогда он сделает это за нее.
— Мег, а ты? Ничего о нем не знаешь?
Мег посмотрела на него абсолютно ничего не выражающим взглядом и закинула ногу на ногу.
— Артур, я… О, чудесно, вот и чай!
Она одарила молодого официанта такой улыбкой, что тот явно забыл о своих обязанностях. Еще бы, сама Мегги Бранд!
Артур досадливо поморщился. Всю жизнь он наблюдал эту реакцию на появление своей матери. Он ненавидел знакомить ее со своими школьными друзьями, а в университете вообще пытался скрыть, что она его мать, Практически все существа мужского пола резко глупели при виде знаменитой актрисы, что всегда бесило ее единственного сына. Джолли тоже задело такое поведение официанта, Артур был в этом уверен. Зато Мегги купалась в обожании. Это была ее стихия, на этом поле она никогда не испытывала неловкости и не знала проигрышей.
