Вайолетт Лайонз - Подарок к рождеству
— Такое желание у тебя, очевидно, возникло и после происшествия, от которого ты пострадал. Ведь, правда? — Сказала она. — Я понимаю теперь, почему ты предпочитаешь жить здесь, в уединенном коттедже, а не в каком-то шумном месте, на публике. Тут тихо, никто тебя не дергает. И, чтобы оставаться в этой благодатной тени, ты не хотел знакомиться с невестой брата, не так ли?
— Совершенно верно.
Итак, она не только красива, но и умна, подумал Ник. Это, потенциально, опасное сочетание. А с другой стороны, и интригующее, потому что оно побуждает его все больше и глубже интересоваться ее характером и жизнью.
— Однако мы говорили о тебе, так что оставим пока мою частную жизнь в покое, — продолжил он. — Мне интересно узнать о твоей карьере в туристическом бизнесе. Она, насколько я понимаю, набирает высоту?
— Не так уж и набирает. Я работаю в одном из филиалов национального туристического агентства. Начинала как простая практикантка сразу после окончания школы и по служебной лестнице карабкалась сама, без всякой помощи. Главным координатором стала всего три месяца назад.
— Довольно неплохой профессиональный скачок для девушки в возрасте э-э... двадцати двух лет.
Ее губы тронула едва приметная улыбка, и она поправила его:
— Двадцати пяти. Пытаешься польстить мне?
— Никакой лести. Просто хотел угадать, сколько тебе лет. Немножко ошибся. Всего на чуть-чуть... Итак, расскажи мне о своей работе. Ну, например, тебе приходится посещать места, которые ваше агентство предлагает людям для отдыха?
— Иногда, — ответила она. — Это считается одной из дополнительных льгот в работе. Когда познакомишься с тем или иным курортным местом лично, беседа с клиентом получается более предметной и эффективной.
— А куда бы ты сама поехала отдыхать? Какие места, страны привлекают тебя больше, чем другие? — спросил Ник.
— Во-первых, экзотические, удаленные. Мне, например, страшно понравилась Новая Зеландия — настоящий земной рай. Никогда не забуду, как я собирала ракушки в чистейших прибрежных водах портового городка Тауранга. Представляешь, их там свыше двухсот видов! Некоторые из них, до сих пор, хранятся у меня дома. Во-вторых, я с удовольствием посещаю места, связанные со всякими знаменитостями.
В Италии мне очень понравился небольшой город Чивитавеккья, где последние десять лет жизни провел великий романист Стендаль. А на острове Эльба я побывала в домике Наполеона. Кстати об островах — и это уже, в-третьих: я в них просто влюблена!
При этих словах лицо Абигейл озарилось улыбкой. Увлекшись рассказом, она почувствовала себя совсем непосредственно, шаловливо отбросила в сторону туфли и совсем по-детски поджала под себя ноги. Ник слушал девушку и любовался ею, разглядывая словно впервые.
— Новая Каледония, Фиджи, Тонга, Пен... Мне довелось увидеть даже эти и другие острова Океании, — увлеченно продолжала она, — но чаще других я вспоминаю испанскую Мальорку. Это остров тысячи ветряных мельниц и удивительного деревца олива, которая не боится ни зноя, ни холода, ни времени и живет до тысячи лет. В девятнадцатом веке на Мальорку приезжали вместе Фредерик Шопен и Жорж Санд. Они остановились в уютном городке Вальдемоса, где жили...
— В старинном монастыре Ла-Картуха, — неожиданно встрял Ник.
— Ты тоже бывал на Мальорке?
— Пару лет назад. С Крисом. — На мгновение он задумался, будто вспоминая что-то, потом добавил: — А музыку Шопена мы слушали в необычном концертном зале на берегу подземного озера...
— В пещере Дракона?
— Точно. Эта пещера на острове понравилась Крису больше всего.
— Он твой единственный брат или есть еще? — Теперь Абигейл захотелось побольше узнать про Ника.
— Единственный, и я, до сих пор, смотрю на него как на маленького братца, поскольку он гораздо моложе меня. — Хмыкнув, Ник добавил: — Я начал приглядывать за ним еще в школьные годы.
— И ты не выпускаешь его из виду до сих пор. Не пора ли отпустить оперившегося птенчика на свободу?
— Мда... Возможно.
Помолчав, Абигейл сказала:
— Из того, что ты мне рассказал о нем, я сделала вывод: он наверняка еще любит Элоиз и хочет вернуть ее.
— Чтобы она еще поводила его, дурачка, за нос. — Лицо Ника снова ожесточилось. — На мой взгляд, любовь — это просто одно из эмоциональных состояний человека, которое иные люди, слишком, переоценивают. Это чувство причиняет влюбленным больше страданий, чем радости.
— Неужели ты действительно так считаешь? Но почему?
— Потому что убедился в этом на собственном опыте. Мой отец не дождался даже появления на свет своего второго сына и бросил нашу мать. А ведь они, предположительно, любили друг друга, когда-то клялись в вечной любви... — Ник потер лоб, опустил голову, потом поднялся и, зачем-то все-таки, включил верхний свет. Он явно нервничал. — Позднее я, неоднократно, убеждался, что фраза «я люблю тебя» в практической жизни вовсе не подразумевает «люблю навеки».
В его памяти опять всплыла Сидни. Она без конца твердила ему: «Ник, я люблю тебя!» Однако, многие ее поступки полностью отрицали это утверждение...
После короткой паузы Абигейл неожиданно спросила:
— Хочешь, я расскажу тебе о Брайане?
Фиалковые глаза женщины встретились с его глазами, как две мерцающих, застывших, ждущих звездочки, руки ее опустились, щеки стали еще бледнее.
— Нет, я не хочу ничего слышать о человеке, за которого ты собираешься выйти замуж, — отрезал он. — Мне это совершенно не интересно.
Он боялся увидеть, как изменится выражение ее лица, засияют глаза, как на губах заиграет мягкая улыбка, когда с них сорвется первый раз имя мужчины, которого она любит. И тогда в нем вспыхнет, забушует, закуролесит дикая ревность. А ему это вовсе не нужно.
Эй, черт возьми! Да разве она любит его? Как она могла утверждать, что любит этого Брайана, если вела себя не как его невеста? Как она могла пообещать своему жениху выйти за него замуж, а затем с дикой страстью целоваться с другим мужчиной? То есть с ним, Ником...
— Но ты должен знать...
Абигейл не закончила фразу, потому что раздался громкий, пронзительный звук, от которого, казалось, затрясся весь коттедж. Увидев, как женщина переменилась в лице, Ник грубо выругался про себя.
— Телефон! — пораженно вскрикнула она. - У тебя, оказывается, есть телефон, а ты говорил...
— Да, говорил, но...
Вскочив как ошпаренная, Абигейл оборвала его:
— Ты обманул меня! — Фиалковые глаза метали в него яростные молнии. — Всячески убеждал, что мы отрезаны от всего мира... Все это время ты, оказывается, просто лгал!
