Дебра Диксон - Доктор Праздник
Отрешенно вздохнув, Дрю молчаливо выругался.
Тэйлор закрыла глаза и попыталась расставить шарики и ролики на место. Этот мужчина и пальцем к ней не прикоснулся, а пульс у нее бешено забился. В комнате не хватало воздуха, руки ловили пустоту. Отдельные части ее тела, не дававшие о себе знать целую вечность, находились в смятении. Почему Дрю разбудил все ее потайные места? Почему на его месте не находится какой-нибудь приятный, неженатый заместитель директора универмага, семья которого живет на Аляске?
— На меня до такой степени трудно смотреть? — спокойно спросил Дрю, врываясь в ее мысли и напоминая ей, что у нее до сих пор закрыты глаза.
Когда она не ответила, Дрю нетерпеливо вздохнул.
— Простой вопрос, Тэйлор. И на него мне нужен простой ответ.
Ответ, однако, был не так прост. Слова мешались с эмоциями, которых она надеялась избежать. Физически глядеть на Дрю Хэйвуда было легко, но эмоционально… Глядеть на него было бы совсем нетрудно, если бы он сконцентрировал взгляд этих своих невероятных глаз, которые были гораздо более грешны и на два тона темнее, чем шоколад, где-то поверх ее плеч, а не на ее губах, не на ее теле. Он смешал все ее представления о том, что важно, а что неважно. И выглядел, будто жаждал поглотить больше, чем она была готова ему предложить. И он еще требовал ответа.
Как она могла сказать ему, что ответа у нее нет, просто-напросто от того, что, когда он не сводит с нее глаз, она лишается способности думать? Как она могла объяснить, что речь идет не об упаковке, а о внутреннем содержании? Могла ли она сказать: «Прошу прощения, но такой мужчина, как ты, хочет детей и будет охотно посещать родительские собрания в школе, а потому для меня он становится плохим парнем»?
Тэйлор ушла от ответа, потому что Ной уже спустился по лестнице из холла и позвал папу. Его холодный, монотонный голос прозвучал неестественно громко:
— Мне обязательно обувать эти красные резиновые сапожки?
— Думаю, что да. Там, куда мы едем, может быть сыро и грязно, — ответил Дрю, не поворачивая головы. Он знал, что это излишне. Его сын никогда не спорил, только шаги его вверх по лестнице были заметно тяжелее, чем тогда, когда он спускался. Месяц назад такого бы не было.
Когда звук шагов затих, Дрю предупредил ее:
— В нашем распоряжении минут пять, пока он надевает сапожки. — Он поднял руки жестом уличного драчуна, призывающего соперника начать драку. — Выговорись, Тэйлор. И давай покончим со всем этим.
— Покончим с чем?
Он взял себя в руки, не давая волн гневу. Повернулся и прошелся по внешней кромке восточного ковра, высовывающегося из-под обеденного стола.
— Не играй со мной в игры, Мышка. Ты никогда не могла меня обмануть. Мы оба знаем, что в данную минуту ты усердно пытаешься найти наилучший способ сказать мне, что этот поцелуй был ошибкой.
— Он и был ошибкой. — Тэйлор была абсолютно уверена в этом. — И не надо больше так делать.
— Почему? Мне он очень понравился. И поправь меня, если что не так, но… — Тут он сделал паузу, как бы картинно размышляя, однако понимающая полуулыбка была вполне уверенной. — Но я абсолютно убежден, что тебе он тоже понравился.
— Это не имеет отношения к делу! — выпалила она.
— Нет, Тэйлор, как раз имеет. Ведь тебе понравилось.
— Но я ничего подобного не хотела!
— Тогда скажи мне, почему. — Каждое слово звучало, как приказ. — Речь идет обо мне в частности или о мужчинах, как таковых?
— Какая разница? — проговорила Тэйлор закатывая рукава.
— Ты пытаешься вывернуться, Мышка. Думаю, что первопричина — я.
— О, ради Бога! — Тэйлор сложила руки на животе. Теперь у него был обиженный вид. — Тут нет ничего личного.
— Ничего личного? — надулся Дрю еще больше.
— Да, конечно, ничего. — Она ухватилась за первую же пришедшую ей в голову правдоподобную ложь. — Работа забирает у меня все. Отсюда следует, что на людей у меня времени не хватает, так что я не встречаюсь с людьми, живущими за пределами Литл-Рока. Слишком много сложностей. Ты же сам понимаешь, как это бывает, когда знакомство поддерживается только по телефону.
— Не понимаю. А ты?
Она раскрыла рот, но оттуда не вылетело ни звука.
— Ты тоже так не думаешь. Тогда, как я полагаю, остается лишь продемонстрировать, насколько изобретательным может быть парень, имеющий в своем распоряжении телефон.
— Не надо! Это не обязательно. То есть… — Тут она осеклась и больше не делала попыток ничего объяснить, поскольку сама не имела ни малейшего понятия о том, что собиралась сказать и как выбраться из ямы, которую сама же для себя вырыла.
Дрю сразу почувствовал себя лучше, как только решил, что понял причину ее сдержанности. Если ее пугают отношения на расстоянии, то этот страх он в состоянии преодолеть.
— Доверься мне, Тэйлор. Ты, да я, да телефон — все это сработает. У тебя еще стоит в спальне розовый телефон типа «Принцесса»? Тот, что подарил тебе папа, когда тебе исполнилось шестнадцать?
— Нет. — Телефон, однако, стоял.
— Врунишка! — рассмеялся Дрю и направился к себе в кабинет. — Готов поспорить, что если я справлюсь по телефонной книге, то увижу, что папа никогда не отключал этот дополнительный детский номер. Тот, которым ты так гордилась. Тот, по которому можно было звонить тебе прямо в спальню.
— Ладно. Ладно! — Эти слова остановили его посреди гостиной. — Телефон до сих пор на месте. Только не знаю, работает ли линия.
— Не беспокойся. Эту загадку легко разрешить, если обратиться к телефонной книге.
Чуть ли не перепуганно она спросила:
— А если этот номер там есть?
— Тогда жди звонка.
— Ты дерешься не по правилам, Деревня Неотесанная!
— Я никогда не действую по правилам. Особенно, когда дерусь за то, чего сильно хочу.
И прежде, чем она возразила ему, желая дать понять, что дело заведомо проигрышное, Ной с тяжелым топотом стал спускаться по лестнице. Добравшись до холла, он замер в напряженном ожидании.
— Я готов.
— Я тоже, парень. Я тоже, — улыбнулся Дрю Тэйлор.
Бойскаутский базар был разбит на пустом участке земли, где раньше находилась бензозаправочная станция, пока ее владелец не очутился по ту сторону судебного барьера. Вслед за объявлением банкротства заправка была снесена, а танки выкопаны. Этот прелестный базарчик теперь являлся составной частью крупного ежегодного мероприятия по сбору средств на нужды скаутов, и выручка от продажи елок помогала значительному числу мальчиков поехать в летний лагерь В уголке был знак наподобие сэндвича, где сверху было написано: «Елочный ряд», а снизу — «487 отряд».
