Диана Машкова - Парижский шлейф
Стае вернулся с небольшим подносом, на котором стояла чашка с горячим чаем и лежали заветренные бутерброды.
– Извини, все, что нашел, – хмуро сказал он. – Завтрак пока не готов. Сергей Сергеевич по выходным раньше десяти не встает. Кухарка еще только на кухне появилась.
– Спасибо, – Настя натянула одеяло до подбородка и села в кровати. Удивительно, но неприязни к Стасу, который тоже был действующим лицом в череде ее унижений, девушка не ощущала. Только жалость: и к нему, и к себе. – А ты, что, все время со мной сидел?
– Нет, – Стае виновато улыбнулся. – Я минут двадцать назад пришел. Ты вчера так вертелась и кричала, что пришлось тебе снотворного дать. Поэтому я был уверен, что рано не проснешься. А ты вот проснулась. Держи чашку. Только осторожно – горячая.
Настя взяла чашку и с трудом поднесла ее к губам. Отхлебнула. Во рту было противно – то ли чай плохой, то ли после вчерашнего остался отвратительный привкус.
– А ты? – Насте было трудно ворочать языком, но она должна была хоть что-то понять. – Ты тут кто, если хозяин, – ее усилия произнести вслух имя Сергея Сергеевича успехом не увенчались, – этот, как там его?
– Сергей Сергеевич, – терпеливо и почти по слогам произнес Стае. – Я у него управляющий. Дом, сад, хозяйство, прислуга – все на мне.
– А-а-а, – протянула Настя, добавив в безжизненные интонации долю издевки. – А я теперь тут кто – тоже хозяйство, раз меня твоим заботам доверили? Или прислуга?
– Нет-нет-нет, – торопливо застрекотал Стае, не давая ей продолжить, – с тобой все по-другому. Ты – хозяйка, и я сам буду выполнять твои поручения.
– Интересно все у вас, – Настя презрительно хмыкнула, – ладно, хозяйка так хозяйка.
Стае нервно заерзал, но ничего не сказал.
– Тогда первое поручение – рассказать, что вчера было, после того как я потеряла сознание, – Настя решительно взяла Стаса за руку и больно сжала запястье. – Давай!
– Не надо, – Стае неожиданно побледнел, – я не хотел ничем тебя обидеть, пойми. Но были договоренности, которые никто не мог отменить. – Стае глубоко вздохнул и, собравшись с духом, выпалил: – Вчера ты стала… черт, не знаю, как сказать… любовницей хозяина, что ли. Но ты не бойся, он щедрый, хороший, мне, например, очень помог. У меня мать тяжело болеет, не думал, что спасут, а он сам предложил лечение в Израиле оплатить…
Настя, словно пораженная громом, молчала. Слова Стаса отдалялись, она уже не разбирала их смысла. Только сейчас Настя осознала, в каком положении оказалась. Господи, как же она посмотрит в глаза родителям после всего, что случилось?! Не к этой судьбе они готовили свою дочь. Они хотели, чтобы их Настенька нашла достойного мужчину, устроила свою жизнь и послужила надежным гарантом их благополучия в старости. А она! Что она натворила?!
Ей даже в голову такое не могло прийти – чтобы ее цинично и жестоко пустили по рукам. И кто? Человек, которого она безумно любила. Зачем он сделал это, зачем? Боже, какая дура! Нельзя было доверяться мужчине, о котором ничего не знаешь. Нельзя верить чувствам, отключая разум. Как он сказал? «За все приходится платить». Вот так! Убийственная фраза, жестокий урок для наивной девчонки!
– А Николай? – Настя старалась говорить ровно, не выдавая боли, с которой теперь было неразрывно связано это имя, но все равно голос дрожал. – Он тоже на него работает? Серг… – Она споткнулась. – Его начальник? Он директор этой западной фирмы?
– Какой еще фирмы? С чего ты взяла? – Стае отвел глаза и, едва справившись с накатившим за себя и остальных мужчин стыдом, начал рассказывать. Кажется, опять, кроме него, некому было объяснить все очередной попавшейся на крючок девчонке – жертве Николаши, подонка, и Сергеича. – Николай нигде не работает, не знаю уж, что он тебе там врал. Он занимается одним, как бы это сказать, частным бизнесом. Сергею Сергеевичу Николая приятель лет пять назад порекомендовал. Сказал, что, если захочется вдруг изысканных удовольствий, то это по части Коли. Он ведь – ты только успокойся, пожалуйста, – занимается тем, что по запросам состоятельных людей ищет девушек, обучает их искусству любви, а потом передает заказчикам. Неплохо, между прочим, зарабатывает, насколько я знаю.
Настя вся похолодела. Перед глазами поплыли темные круги. Вот оно. Вот оно – объяснение всему, что произошло. Она бы долго еще ломала голову, пытаясь разобраться во всем сама, и вряд ли смогла бы когда-нибудь додуматься до истинного положения вещей. Деньги! Чертовы деньги, о которых она никогда не думала, заставляют людей забыть о том, что у них должно быть достоинство, чувства и совесть. Принуждают человеческое воображение работать в извращенном режиме, выдумывая и изобретая все новые и новые способы обогащения. Кто-то стреляет по заказу в себе подобных, кто-то торгует ими, шантажирует, обкрадывает, покрывает все эти преступления и смотрит на деградацию и вырождение человечества сквозь пальцы. Раньше ей казалось, что все эти ужасы, не сходящие с газетных страниц и экрана телевизора, проходят мимо нее, не задевают. Теперь в одно мгновение все изменилось: она оказалась в эпицентре, стала очередной незадачливой жертвой.
– Что с тобой? – Стае испуганно склонился над Настей и в очередной раз приложил ладонь к ее лбу. – Ты такая холодная и бледная! Только не падай больше в обморок, ладно? Я же не врач. Я лечить не умею, а отвечать за тебя буду по полной программе.
– Не тарахти, – Настя отвела его руку, все еще лежавшую у нее на лбу. Голова кружилась. Нужно было найти способ сразу избавиться от всего этого: позора, головокружения, жизни. – Иди отсюда. Дай мне поспать.
– Спи! – с готовностью разрешил ей Стае. – Только уйти я не могу. Меня хозяин просил не оставлять тебя ни на минуту. Здесь, конечно, решетки на окнах и все такое. Но вдруг вздумаешь в ванне утопиться или осколком зеркала себя порезать?
«Какой ты бдительный, черт бы вас всех побрал!» – Настя кричала про себя, дрожа на грани истерики. Но внешне держалась. Как знать, может, этот приспешник поверит, что она совершенно спокойна, и уйдет. Она отвернулась от Стаса и закрыла глаза. А через несколько минут неожиданно провалилась в забытье, словно в бездонную черную яму. Наверное, снотворное. Но и в тяжелой полудреме все продолжало кружиться перед ее закрытыми глазами, а к горлу один за другим подступали спазмы.
Сергей Сергеевич, напротив, проснулся в прекрасном расположении духа. Впереди был еще целый выходной: редкая, почти непозволительная, роскошь. Он специально заранее уладил все дела, а те, что нельзя было решить, отложил до понедельника – так не терпелось ему остаться наедине с новой игрушкой. Мучительно хотелось воплотить в жизнь невероятные фантазии, жестокие грезы, насытиться, забыться в неистовом, долгожданном наслаждении: без ограничений, отказов и всякого рода «нельзя». В последнее время он все чаще задумывался о приближении старости, хотя выглядел прекрасно и чувствовал себя вполне молодцом. Но еще лет десять – максимум пятнадцать, – и все закончится. Вряд ли в семьдесят его будет волновать что-то, кроме спокойной обеспеченной жизни где-нибудь в горах, среди ароматных сосен Крыма. Сергей потянулся к столику и взял мобильный телефон. С тяжелым вздохом включил аппарат на прием и прочел полученные сообщения. Просмотрел непринятые звонки. Три из них – от жены. Сергей Сергеевич набрал ее номер.
