Джессика Соренсен - Секрет Эллы и Миши
Проклятый Миша. Он убивает меня своими прикосновениями и тоскующими взглядами, а теперь он еще собирается и петь. У меня всегда была слабость к его голосу. Мы любили сидеть на его кровати, и пока он что-то бренчал на гитаре, я делала наброски. Такими были идеальные моменты моей жизни.
— Элла, что с тобой? — обвиняющее спрашивает Лила. — Ты выглядишь слегка покрасневшей.
Я потягиваю свое латте, поворачивая держатель салфеток, стоящий посреди стола таким образом, чтоб можно было увидеть свое отражение на поверхности нержавеющей стали. — Здесь просто немного жарко. Вот и все.
— Да, конечно, жарковато. — Лила не перестает смотреть на меня, и у меня складывается впечатление, будто она пытается забраться в мою голову.
Шаги Миши раздаются на сцене, расположенной недалеко от нашего столика, и мое сердце начинает петь непроизносимыми словами.
Садясь на стул и кладя на колени гитару, он прижимается губами к микрофону, прикусывая кольцо в нижней губе. — Песня называется «То, что никто никогда не видит».
Он наигрывает аккорды, и его глаза встречаются с моими,
Я вижу это в твоих прекрасных глазах, как пятна на солнце.
То, что хочешь скрыть и никому не показать.
Ослеплен твоим светом.
Больно смотреть, почти больно дышать.
Не могу видеть то, что другим не дано
В тени твоего света.
Прошу, впусти, прошу, не отвергай.
Не буду шептать и не сдамся
И даже если умру, хочу в сердце с тобою остаться.
Окутан тьмой и больше не наивен.
Разбит на части, погружен в печаль.
Теряю свет твой.
Стремясь так страстно к миру, непризнанная ими
Душа сияет лишь в тебе, ненужная отныне
Она ослеплена твоею тьмой.
Прошу, впусти, прошу, не отвергай.
Не буду шептать и не сдамся
И даже если умру, хочу в сердце с тобою остаться 17 .
Одной длинной нотой он заканчивает песню. Толпа аплодирует, а мои глаза уносятся прочь от его пристального взгляда к двери. Мне так рьяно хочется убежать, словно это помещение охвачено огнем.
— Срань Господня, — выдохнула Лила, обмакивая себя. — Ты была права. Это было ГОРЯЧО.
— Я могу играть на ударных, — Итан постукивает по столу, издавая барабанящие звуки. — И я очень хорош в этом.
— Не позволяй ему себя одурачить. — Рене отпивает глоток своего кофе, и ухмылка начинает виться на её губах. — Он играет на ударных в рок-группе, вот и все.
Итан бросает на Рене неодобрительный взгляд. — Ты не могла бы помолчать? Это уже не смешно.
Лила смотрит на меня, ожидая объяснений.
— Они всегда такие, — поясняю я, тяжело вздыхая. — Вечно дерутся как кошка с собакой.
Лила кладет локти на стол и подпирает руками подбородок. — Элл, а разве твой брат не играет на ударных?
— Да, Дин играл, — говорю я. — Немного.
— Сейчас Дин такой горячий, — замечает Рене, стремясь забраться ко мне под кожу.
Миша забирает гитару и подготавливает сцену для следующей исполнительницы - девушки с розовыми дредами, которая выглядит так, словно затаила обиду на весь мир. Высокая девушка с длинными ногами ждет Мишу у края сцены. Её волнистые черные волосы стекают вниз по её спине, её серые глаза восхитительны, а улыбка сияет очень ярко. Зовут её Наоми, и она дочь владельца кафе. Миша играл с ней несколько раз.
Она что-то говорит Мише, и он смеется. Вспышка зависти полыхает во мне, но я быстро её подавляю. Она уводит его от сцены, а в это время рука Миши гуляет по её спине. Он бросает на меня последний взгляд, прежде чем пропадает с ней за сценой. Я не могу прочитать его, и это пугает меня даже больше, чем когда мне это удается.
Лила пьет свое латте и бросает на меня взгляд поверх края чашки. — Меня не волнует, что ты говоришь. Этот парень любит тебя.
Я молчу и разрываю салфетку, пока её очертания не принимают форму сердца. — Он, возможно, и любит, но это не та любовь, о которой ты говоришь.
— Итак, Элла, — прерывает нас Итан, и, могу поклясться, он сделал это нарочно. Если это и правда так, то я ему благодарна. — Как тебе городская жизнь?
— Потрясающе. — Я рву салфетку и бросаю её в пустую корзинку.
— Звучит не очень убедительно. — Итан кладет руку на спинку Лилиного стула, и закидывает ногу на ногу. — Тебе там не нравится?
Я заставляю себя взбодриться и усесться прямо. — На самом деле, там очень мило. Там есть масса всего, что можно делать, да и университет отличный.
— Ты ведешь себя странно. — Итан смотрит на меня, потирая подбородок. — Что-то заставляет тебя быть на взводе.
— Я в абсолютном порядке, — отрицая, говорю я. — Несмотря на то, что сегодня мне задают чрезмерное количество вопросов.
Лила смотрит на меня, облизывая пену с губ. — Он прав. Ты выглядишь унылой. — Она трогает мой лоб. — Ты случаем не заболела?
Миша возвращается к столу. Народу в кофе немного поубавилось. Он хватает свободный стул, поворачивает спинкой вперед, а затем садится.
— Итак, чем мы планирует заниматься всю ночь? — спрашивает Итан, пока Миша проверяет сообщения на своем сотовом телефоне.
— Я должен взять машину этой милой леди и доставить её к тебе, чтобы ты на неё посмотрел. — Миша кивает головой, указывая на Лилу.
Итан выглядит польщенным. — Для меня большая честь быть тем, кто займется этой машиной.
Миша убирает телефон в карман. — Нам нужно добраться до дома Эллы и забрать машину, а затем уже добраться до твоей мастерской через полчаса-час.
— Идеально, — Итан машет рукой официантке, чтобы она принесла нам счет.
— Что ты думаешь? — спрашивает меня Миша. — Звучит как план?
Я пожимаю плечами, отвлеченная мыслями о том, куда он ходил с той девушкой. — Да, конечно.
Все берут свое кофе на вынос, и мы направляемся к выходу. Я оставляю свое кофе на столе с чем-то еще, но я не уверена с чем именно.
Возможно, с частичкой моей новой личности.
* * *
Миша и я не разговариваем на протяжении всей дороги домой. Это бесит немного Лилу, и я беспокоюсь о том, что, чем больше времени она проведет здесь, то тем меньше времени ей захочется потом проводить со мной на территории кампуса. Когда мы сворачиваем на дорогу, ведущую к моему дому, я замечаю очередную из причин, по которой не хотела возвращаться домой, стоящую возле гаража.
