Друг отца. Под запретом (СИ) - Ромуш Джулия

Из груди тихий стон вылетает, когда Артём меня под бёдра подхватывает, к стене прижимает. Губами по шее скользит. До дичайшего возбуждения доводит.

— Артём, — выдыхаю, хотя хочу добавить что-то язвительное, чтобы сбить его пыл. Но вместо этого из моего горла вырывается новый стон, когда он скользит губами ниже, оставляя на коже огненный след.

Его губы находят мои, и поцелуй такой жадный, настойчивый, что я забываю, как дышать. Пальцы сами ткань его рубашки сминают, цепляются за пуговицы, и я уже готова сорвать с него всё.

Гордеев рычит, когда мои ногти царапают его шею. Я не могу не ответить на этот звук, потому что всё внутри меня уже искрит, и я только больше цепляюсь за него, пытаясь притянуть ближе, хотя ближе уже некуда. Но тут Гордеев вдруг разрывает поцелуй, и я ловлю воздух, пытаясь понять, что только что произошло.

— Ты... — начинаю, но он ловит мой подбородок пальцами, заставляя посмотреть ему в глаза.

— В гостиную иди, — хрипло произносит.

— Что? — моргаю, всё ещё пытаясь прийти в себя.

— Иди, — повторяет усмехаясь. — У меня там для тебя сюрприз.

Я настораживаюсь.

— Что ещё за сюрприз?

— Узнаешь, — хмыкает.

— Имей в виду, если там какая-то баба, то вместо тройничка ты в реанимации повеселишься.

Артём громко смеётся.

Я неохотно на ноги становлюсь, поправляю волосы и рубашку. Гордеев взгляд с меня не сводит. Кажется, что ещё секунда и снова на меня набросится.

На носочках иду в сторону гостиной. Если честно, то даже представлять боюсь, что там может быть. Зная Гордеева, то там меня может ждать всё что угодно.

В гостиной свет загорается. Это Артём его включает. Взгляд сразу на барную стойку падает. Там коробочка лежит. В чёрной обёрточной бумаге.

— Чего застыла? Иди давай. Это тебе.

— Мне? — спрашиваю, оборачиваясь к Гордееву.

— А кому ещё? — ухмыляется, кивая в сторону коробочки. — Давай, открывай.

Я медленно подхожу к столу, разворачиваю обёртку. И когда я вижу, что внутри, у меня перехватывает дыхание.

"Судебная риторика. Искусство убеждения" и "Судебная практика по гражданским делам".

Я провожу пальцами по обложкам, чувствуя, как в горле застревает ком.

— Ты... ты серьёзно? — шепчу, поднимая взгляд на него.

— Насколько я знаю, то на треть вопросов из экзаменационных билетов есть в этих книгах, — спокойно отвечает Гордеев, опираясь на дверной косяк и наблюдая за моей реакцией.

Ресницами хлопаю. Рот распахивается от шока. Он... он серьёзно...

— Спасибо, — выдыхаю, прижимая книги к груди.

Артём пожимает плечами, подходит ближе.

— Одна девушка мне сказала, что ей кровь из носа поступить нужно. И, как по мне, она очень серьёзно настроена.

Пальцы на книгах подрагивать начинают. Этот подарок самое ценное, что мне дарили. Потому что это означает, что он меня поддерживает и верит в то, что у меня получится.

— И ты думаешь, что у этой девушки получится? - Хриплю в ответ.

— Она упёртая. А это шикарное качество.

Веду пальчиками по его груди. Подушечки обжигает от его горячей кожи.

"А то, что мы поплыли, рассказывать будем, или все и так уже догадались?" - внутренний голос ворчит, но я его игнорирую. Пусть себе возмущается. Сейчас мне плевать на внутренние монологи, слишком хорошо быть здесь, рядом с ним. Слишком боязно всё это потерять.

— Ты ведь сразу, как меня увидел, понял, что тебе хана? — игриво произношу, наклонившись ближе, чтобы он точно меня услышал. Настроение игривое. Хочется немного поковырять Гордеева. Мне нравится, как он рычит в ответ.

Артём прищуривается. В его взгляде мелькает что-то одновременно хитрое и опасное, но уголок его губ чуть приподнимается, выдавая, что он готов отбивать.

— Я сразу понял, что за тобой по пятам ходят проблемы, — выдаёт в ответ. При этом самым наглым образом меня лапает. Руками по моим бёдрам скользит, вызывая мурашки на коже. Его голос звучит низко, хрипловато.

"Пользуется тем, что нас это возбуждает. Фи как низко"

Я закатываю глаза и фыркаю.

— И почему же ты такой понятливый не сбежал? Зачем нужно было в драку влазить? Ты не похож на борца за справедливость. Точнее, не так, во всём видишь свою выгоду и... - Я взвизгиваю, даже не договорив до конца, потому что Гордеев резко сгибает ноги в коленях и подталкивает меня к себе. Теряю равновесие и падаю на него, упираясь руками в его плечи. — Эй! — возмущённо вскрикиваю, но он лишь ухмыляется.

Его руки тут же скользят выше по бёдрам. На ягодицы перемещаются. Лёгкий шлепок и я тут же царапаю его в ответ.

— Я понимаю, что ты хочешь услышать. Давай без этих игр, ладно?

— В смысле? — ресничками хлопаю, слегка растерявшись.

— Ты хочешь услышать красивую историю, но её не будет. — Гордеев фиксирует пальцами мой подбородок, чтобы я ему в глаза смотрела. У него очень серьёзно выражение лица. — Таисия, то, что я ублюдок, не изменится. Изначально я планировал тебя трахнуть. И всё. Никаких романтических мыслей. И не стану скрывать, я держался до последнего, чтобы во всё это не влипать.

Внутри что-то неприятно царапает. Но я тут же заглушаю это чувство. Потому что Артём всегда говорит правду. И я прекрасно знала, о чём он думал, когда всё начиналось. Было бы глупо притворяться обиженной и убегать, хлопнув дверью. Вместо этого я медленно усмехаюсь, проводя пальцем по его ключице.

— Всё честно, — киваю я. — Никто не планировал того, что мы имеем сейчас.

— Никто, — соглашается Гордеев, резко притягивая меня ближе. Теперь наши лица в опасной близости, и я чувствую его дыхание на своих губах. Оно приятно обжигает кожу.

— И что мы имеем сейчас? — шепчу, не отрывая взгляда от его глаз.

Гордеев медленно улыбается, его рука скользит к моему затылку, фиксируя его, чтобы я не могла отвести взгляд.

— Ты хочешь, чтобы я это озвучил?

— Разве не ты любишь всё проговаривать? — спрашиваю игриво.

Его губы едва заметно касаются моих. Это не поцелуй, это... нечто большее. Как будто он проверяет, насколько я выдержу эту близость, насколько смогу оставаться спокойной.

— Мы имеем... друг друга, — шепчет он, и этих слов достаточно, чтобы внутри меня всё заискрилось, словно тысяча маленьких лампочек зажглась одновременно.

Его пальцы продолжают скользить вдоль моего позвоночника, вызывая волну мурашек.

— Если именно это ты собираешь сказать отцу, то всё закончится не в самом позитивном ключе. Может...

Секунда. Господи. Всего секунда и я уже под ним оказываюсь. Артём меня под себя подминает. Обнимаю ногами его за спину. Его возбуждённый член скользит по моим складочкам. Головкой упирается в клитор. Запрокидываю голову назад, и громкий стон из горла вылетает.

— Я сам разберусь с этим вопросом, Таисия, — на ухо мне хрипит, — или я похож на пацана, который будет в кустах прятаться?

— Нет, но живой ты мне нравишься намного больше.

— Это ты мне сейчас тонко намекнула, что совсем в меня не веришь?

Он входит в меня одним резким толчком, я губу закусываю, но это не помогает сдержать новый стон.

— Я верю. Очень верю.

Руками его за шею обхватываю. К себе притягиваю.

"Ну вот что за дурная девка? Любая другая бы от счастья прыгала, что мужик сразу заявляет, что хочет серьёзных отношений, а ты... "

А я боюсь того, какими методами папуля вопросы свои решает. Гордеев-то привык обсуждать проблемы. Нужно сделать так, чтобы они где-то в людном месте это обговаривали. Потому что дома у папули в сейфе пистолет есть. Дома точно нельзя.

Глава 17

На часах семь утра. Через двадцать минут мне нужно идти в душ, а потом бежать на пары в университет. И что я делаю вместо того, чтобы провести эти драгоценные двадцать минут, ритмично посапывая и досматривая свой сон? Я лежу на боку, тихо, стараясь почти не дышать, и рассматриваю Гордеева. Он дышит ровно, грудь ритмично поднимается и опускается. Волосы слегка растрёпаны, а челюсть, обычно напряжённая, расслаблена. Я говорила, что он ужасно милый, когда спит?