Развод, Новый год и прочие неприятности (СИ) - Иванова Ксюша

-Ты придёшь завтра?

-Обещаешь съесть это всё?

-Торжественно клянусь!

-Приду...

27 глава

Игнат весь вечер работает в своём кабинете. Дверь туда открыта настежь. Раньше он обычно всегда закрывался, чтобы не мешали.

Сидит за компьютером, спиной ко входу. На экране мелькают документы-документы-документы.

Слышно, как медленно одним пальцем что-то набирает на клавиатуре.

В другое время я бы уже сто раз спросила, не голоден ли он, не хочет ли чаю, не помочь ли ему. А он раздражённо отмахивался бы...

Странно... Раньше я и не замечала всех этих мелочей, а теперь вот их высветило...

Со мной происходит что-то странное, давно забытое, немыслимое, нежданное. Я мыслями то и дело уплываю куда-то... И нет смысла врать себе, не признаваясь, куда именно!

Я вся там, с ним, с другим мужчиной, с братом пока ещё моего мужа. Я не знаю, как получилось так - я не думала о таком, не желала ни чувств, ни отношений... Я и сейчас ещё не уверена в том, что это не подстава, что Герман искренен. Но... Я уже попала! Каким-то невероятным образом я уже сдалась...

И мне хочется! Мне очень хочется не чувствовать это так остро! Мне хочется не сдаваться, быть неприступной и холодной, но...

Мне уже столько лет. А он такой... мужчина! Красивый, волнующий, чувственный. Он так смотрит, что у меня внутри всё переворачивается. И я, как девчонка с ним. Девчонка, в которую каким-то невероятным чудом влюбился самый популярный во дворе мальчик!

И мне хочется снова, как двадцать лет назад, чувствовать вот те чувства, которые не забылись! От них сладко ноет сердце...

"Господи! В конце концов, что я потеряю, если Герман меня обманет?" - уговаривает неразумное сердце. - Акции какие-то? Да я всё равно не знаю, что с ними делать!"

Разум возражает: "Дурочка, ты гордость свою потеряешь! И тебе будет больно... Когда окажется, что Герман использовал в своих целях и никакой любви и в помине не было!"

Я не слышу, как подходит дочь.

Прихожу в себя, возвращаясь на кухню, только когда она обнимает сзади.

-Мам, ты такая задумчивая. Что случилось?

Ох, я даже не знаю, как сказать.

Кошусь на неё, не зная, как она примет правду. С одной стороны, пока ничего такого уж предосудительного между мной и Германом не произошло и, может быть, можно утаить пока.

С другой, врать и утаивать - это по части Игната, а мне хочется в противовес ему быть честной.

-Мам, что у вас с папой? - спрашивает шёпотом, усаживаясь за кухонный стол.

Пожимаю плечами.

-Ничего. Хочу развестись с ним.

-Ты его не любишь больше?

-Дочь, я не пойму, к чему вопросы такие? Ты же сама всё видела - любовницу его, как он уходил от меня.

-Но он же вернулся, - поднимает на меня молящий взгляд.

То есть, получается, Игнат совершил подвиг - когда его прижало, вернулся домой. И я теперь должна за этот подвиг простить ему все его прегрешения?

-Может, мне теперь танцевать от счастья, что он вернулся? А? Ты знаешь, Кристин, я что-то не пойму. Ты ж сама мне говорила, что не знаешь, как и жила бы, если бы Влад тебе изменил!

-Мам, ты не обижайся только, но... Понимаешь, у тебя уже возраст... А папа... Он ошибся просто... Если он уйдёт, ты одна останешься.

Ох, как же мне хочется сейчас прокричаться! Нет, не на Кристинку наорать, хотя... Просто вот выйти на балкон и на весь город самым диким криком заорать!

Но... Что-то мне подсказывает, что Кристина всё это вдруг именно так заговорила не без участия своего отца.

-Спасибо тебе, дочь, за заботу о престарелой матери, но давай договоримся. Я сама решу, жить мне с твоим отцом или нет. Или, может, с каким-то другим мужчиной...

Почему она, в конце концов, считает, что я прям вот никому, кроме Игната, не нужна?

-Ой, мам, ну, этот твой Степан и в подметки не годится - маленький, толстенький, а эта крышечка из волос на лысине? Ой, ну, жуть просто! Я ж не поверю, что ты с ним из-за того, что у него трёхэтажный особняк в сосновом бору!

Смотрю на неё и понять не могу, что не так! Такое ощущение странное, словно дочку мою подменили. Она с какой-то обидой, что ли, это всё высказывает! И смотрит так, словно я что-то ей сказать должна - требовательно, испытующе...

Но что?

Я не понимаю!

-Кристин! - зовёт из своей комнаты Игнат.

Срывается к нему, бросив на меня явно недовольный взгляд.

Ложусь лицом на сцепленные на столе руки.

Как меня задолбали эти все интриги.

Мариночка говорит, что Игнат её, беременную, бросил и просит помощи.

Игнат ведёт себя тише воды ниже травы, словно затаился не иначе как перед бурей.

Кристина просит... Нет, даже требует вернуться к отцу, якобы иначе я умру от одиночества...

Герман... Нет, Герман мне пока ничего такого не сделал плохого. Наоборот, намекал... На что?

Плохие мысли моментально покидают мою глупую шальную голову. Не работают никакие профессиональные установки, никакие убеждения.

Я прокручиваю в уме его последние слова.

Он ведь сказал, что при Софье признавался в любви другой женщине. Он так смотрел при этом... Что... Ну, ко мне же, да? В любви ко мне? Боже!

И что мне с этим делать?

И нужно ли что-то делать?

И если он завтра скажет все-таки то, что хотел и не успел сказать? Что я должна тогда ответить?

Голова кругом.

Я даже не слышу, как в кухню заходит Игнат.

-Дана, - говорит строгим, серьёзным тоном. - Там мне кучу бумажек по фирме новая секретарша привезла. Мы с Германом чуток подзабросили работу, сама понимаешь. Так вот... Тебе тоже кое-что подписать нужно...

28 глава. Стервятники

Если бы я хоть немного интересовалась фирмой и всякими бумажками, к ней относящимися, то, возможно, я бы знала, на что обратить внимание, за чем следить, что подписывать, в конце концов, а что нет… Но я, конечно, ни за чем таким не следила. Вообще, ничего не понимала и не понимаю в их бизнесе, и никакого отношения к нему не имела. В своё время Игнат настоял на том, что наши акции нужно разделить между мной и им. Схема там у него какая-то была. Я всего-то иногда, действительно, подписывала какие-то документы.

А теперь вот задумалась.

Нет, мне не были нужны их деньги, фирма и всё, к ней прилагающееся, просто...

Просто вот не хотелось в свете сложившейся ситуации быть той самой дурочкой, которой мало того, что изменяют направо-налево, так еще и облапошили под шумок!

-А знаешь, Игнат, нет. Я подписывать сейчас ничего не буду. Я тебе не доверяю. Вот посоветуюсь со своим адвокатом, тогда подпишу.

И, конечно, никакого "своего адвоката" у меня и в помине нет и не было, но как звучит!

-Дана! - ахает он, повышая голос. - Ты что! Там договора, там сметы, там приказы! Там всё очень срочно! У меня по одному объекту сроки горят! Хочешь, чтобы я из-за тебя сел?

-Ничего. Сядешь. Посидишь. Мариночка передачки носить будет…

-Зачем ты это говоришь? Нет больше никакой Мариночки, Дана! Я вернулся! Домой вернулся! К тебе…

-Считай, что я тебя не приняла обратно. Да и Мариночка просила тебе передать, что любит и ждёт. А! И еще, что ты был чуть ли не первым и единственным у нее. А значит, ребёночек от тебя.

-В смысле “просила передать”? Что ты вечно всё переворачиваешь с ног на голову, говоришь какими-то ребусами! Шарадами, блин!

-Нет, Игнат! Ребусы не у меня. Ребусы у тебя. Вот чувствую просто, что вокруг меня игра какая-то мерзкая идёт! Ощущаю её, понимаешь!

Стоим друг перед другом в кухне. Давно уже разговариваем на повышенных тонах. И мне очень хочется сказать что-то такое… оскорбительное, чтобы ему прям обидно стало! Потому что он такой простой - как три копейки! Думает, что я себя совсем не уважаю - он нагулялся и якобы вернулся, а я его должна принять обратно? Да щасс!