Раз и навсегда (СИ) - Резник Юлия

Я прикрыла глаза и опустилась щекой на колени. После разговора с Адилем я почувствовала себя ощутимо лучше. Жаль, с Алишером пока не было связи. Ему телефон выдавали всего на пару часов в день. В строго отведенное время. Я скинула в чат просьбу обязательно мне позвонить… И залипла, гипнотизируя экран телефона – заставка на котором не менялась уже лет семь. Провела пальцем по своему смеющемуся лицу на фото, обращенному к Алишеру. С другого бока от меня сидел Адиль, а Адам нависал сверху, обхватив мои плечи ладонями. Какими же счастливыми мы были! Несмотря ни на что! А теперь… Господи.

Чтобы отвлечься, открыла чат с Доннелом. Просмотрела фото со дня рождения Тильды, которые он прислал. Смеющиеся знакомые лица… Торт. Который Доннелу пришлось собрать за меня. Вышло, конечно, совсем не так, как я задумывала, но Донннел клялся, что на вкусе это никак не отразилось. Я улыбнулась дрожащими губами, вглядываясь в эту чужую безмятежную жизнь… Если честно, я совершенно не ожидала, что он доделает мою работу. Разве не проще было купить готовый торт в магазине? Но нет. Доннел не только довел до ума мою затею, но и перевел оплату, которую я совершенно не заслужила, вот так все бросив. А еще он продолжал мне писать, хотя я вела себя некрасиво, игнорируя его попытки коммуницировать. Рассказывал смешные истории про Тома, который, если верить Доннелу, страшно по мне скучал, а вчера даже прислал его фото.

«Спасибо тебе за все. Ты совершенно невероятный», – написала я непонятно к чему вообще, но не в силах сформулировать свои мысли лучше.

«О, да!» – Доннел прислал фото, на котором он стоял у промышленной плиты, весь взмыленный, с огромной парующей сковородкой в руках.

«Красавчик!»

Все. На большее меня не хватило. Я сунула телефон в карман и вновь пошла мерять шагами дом. Полчаса, час, бесконечность… И, наконец, звонок.

– Да?!

– Привет, мам!

– Адам? – я неверяще отвела телефон от уха, уставившись на экран. Я сходила с ума, да? Это просто галлюцинации? Громко всхлипнув, я заткнула ладонью рот. И безмолвно закричала. – Адам? Это ты, сыночек?

– Я. Мы с отцом едем домой. Он велел позвонить, чтобы ты не волновалась. Так что не волнуйся, ага?

Пульсация в голове стала навязчивой. Я дернула плечом, словно отмахиваясь от звоночков, что становились все назойливее с каждым разом. Меня немного трясло. Нет, не так… От эмоций меня просто подкидывало на месте.

– Конечно. Как скажешь, душа моя. Возвращайся скорее, – задыхаясь, промолвила я.

– Примерно час ехать, – проворчал сынок.

– Адам!

– М-м-м?

– Сыночек, с тобой все хорошо? Тебя не обижали?

– Нет! Не придумывай.

Ответ сына мне показался излишне поспешным, но радость от того, что он жив, от того, что я могу слышать его голос, а потом еще и обнять, не дала зациклиться на этой мысли. В конце концов, поправимо все, кроме смерти. Что бы там ни было – мы с этим справимся. Обязательно.

Господи, он жив! Все позади. Самые страшные мысли. Самые черные дни… Я подскочила, захлестываемая эмоциями. Ворвалась в кухню.

– Надежда Ивановна, Адам едет домой! Немедленно накрываем на стол… Где у нас мука?! Давайте сюда закваску… Я хочу испечь его любимые лепешки. И что еще?

Я бросила взгляд на домработницу, ища поддержки. Но в ответ та посмотрела на меня как будто… с опаской?

– Вы уверены?

– В чем? Что мой сын едет домой?! – захохотала я, тем самым, наверное, только убеждая бедную женщину, что моя психика не выдержала случившегося. – Конечно. Ну же! Скорее. Надо успеть к их возвращению.

Я развила такую бурную деятельность, что дым стоял коромыслом. Это помогло пережить ожидание, которое растянулось на тысячи и тысячи лет. Готовка… И наш оживший чат с сыновьями, в который Адам даже сбросил свое новое фото в ответ на слова Алишера о том, что он не поверит, что все хорошо, пока не увидит брата своими глазами. Фото вышло смазанным. Но… Это был он. Уставший и какой-то… шальной. Такой знакомый и незнакомый мальчик. Пульсация в голове усилилась. Я стряхнула выступившие на глаза слезы.

– Амина Аслановна, вам бы присесть. Вы выглядите нездоровой, – заметила домработница, мягко обхватывая мое запястье.

– Глупости. – Я уставилась на свое искаженное отражение в дверце микроволновки. Там я и впрямь выглядела как смерть – но это же не зеркало! – Включите, пожалуйста, сковороду.

Когда в приоткрытую форточку донесся звук приближающейся машины, стол уже был накрыт. Я обтерла руки и побежала навстречу своему мальчику. Вылетела из дома и замерла, в нетерпении заломив руки.

Сначала из пафосного Гелендвагена вышел Вахид. Следом открылась дверь, и показалась темноволосая макушка Адама. Я попыталась поднять руки, маня сыночка к себе. Но те совершенно не слушались. Я не смогла даже просто стряхнуть слезы с глаз.

– Адам…

– Привет, ма…

– Адам, – бестолково повторила я. – Душа моя…

– Амин, он устал. Давайте в дом, – бросил, проходя мимо, Байсаров. Я встряхнулась.

– Конечно. Мы как раз накрыли на стол.

– Сейчас врач приедет. Сделай с собой что-нибудь…

Я перевела растерянный взгляд на этот раз на свое отражение в оконном стекле.

– Что? – моргнула.

– Папа хочет сказать, что ты неважно выглядишь, – пояснил Адам и вдруг приобнял меня за плечи. Сам! Будто совсем на меня не злился. Это была такая неожиданная нежность! Блаженно прикрыв глаза, я привалилась к боку сына. Какой он взрослый уже! Какой мужественный. Вон как держится! Не то что я.

– Переживала о тебе. Так переживала, сыночек…

– Оно и видно, – буркнул Адам. – Непонятно, кого из нас держали в заложниках. Ты смотрела на себя в зеркало? Седая…

– Извини, – зачем-то шепнула я и, почувствовав на себе взгляд Вахида, обернулась. Почему он смотрел на меня так, словно ненавидел? Что я такого сделала? Или что сказала? Почему он так разозлился?

– Я тут похозяйничала… Ничего?

На первый взгляд, именно это показалось мне наиболее очевидной причиной для такой странной реакции. В конце концов, он собрался делать предложение своей Лейле, а я, как ни в чем не бывало, взялась тут командовать. Дело же в этом, да?

Вахид не посчитал нужным ответить. Вместо этого он повернулся к одному из сопровождающих их людей и грозно поинтересовался, почему врач едет так долго, и зачем-то распорядился вызвать еще и скорую.

– Тебе плохо? – ужаснулась я, хватая за руку Адама.

– Мам, ну ты что? Нормально все. Что мне будет? Ты ляг, ага? Пап… – Адам перевел растерянный взгляд на отца.

– Вы от меня что-то скрываете? – поняла я, бегая глазами от сына к бывшему мужу и обратно.

– Ну что ты придумываешь?! Все нормально!

– Тогда… Давайте за стол? – растерянно предложила я, поглаживая пальцы сына. Целуя его руки, небритые щеки. Не в силах им надышаться, вдыхая так глубоко, что в груди горело.

– Па-а-ап… – растерянно выпалил Адам, уворачиваясь из моих рук.

– Амина, перестань! С ним все хорошо. Не устраивай сцен, пожалуйста!

– Конечно.

– Я сначала в душ, ладно?

– Да-да, иди…

– Там я и сам справлюсь, – хмыкнул мой мальчик, когда я, не в силах его отпустить, шагнула следом. Я засмеялась сквозь слезы:

– Прости. Это все волнение.

Заставив себя расцепить пальцы, я отошла на шаг. Но так и пялилась Адаму в спину, пока он поднимался по лестнице.

– Я бы не пережила, если бы с ним что-то случилось.

Теперь-то я могла в этом признаться, да? И себе. И Байсарову.

– У вас всегда была особая связь. Знала бы ты, как мы с ним поругались накануне этого кипиша.

Вахид опустился в кресло, растерев пальцами переносицу. Я удивленно вскинула брови.

– Ты не рассказывал.

– Да что тут скажешь? Что я сто раз о том пожалел?

– А из-за чего?

– М-м-м? – Байсаров встряхнулся, поняв, что отключился прямо во время нашего разговора.

– Из-за чего поругались?

– Из-за того, что, по его мнению, я должен был пытаться тебя вернуть, а не ухаживать за Лейлой.