Джейми Макгвайр - Мое прекрасное забвение. Моя прекрасная свадьба (сборник)
– Кэми пришла! – с улыбкой сказала Хейзел и поправила на носу очки в черной роговой оправе.
Я выдавила улыбку.
– А почему такая грустная? – Хейзел надула губы, накрашенные ярко-красной помадой. – Неужели вечеринка «Альфы Гаммы» выбила тебя из колеи?
– Вот в чем дело. Ты ходила туда?
– Обожаю красоток из «сестричества», – подмигнула она. – Так что с тобой стряслось?
– Просто устала, – ответила я, переворачивая табличку стороной «Открыто».
– Берегись! Кэлвин собирается попросить тебя работать по воскресеньям.
– Ты это серьезно?
Против моего желания вопрос прозвучал жалобно. Сегодня был неподходящий день, чтобы говорить мне об увеличении рабочего времени. Когда я зашла за стойку, появился Трентон.
– Привет, Ромашка![5] – воскликнул он.
В руках он держал миску с пластиковыми фруктами.
– Не начинай, – огрызнулась я. – Это даже в школе не было смешно, тем более сейчас.
– А мне нравилось это прозвище. – Трентон пожал плечами.
– В средней школе ты даже не знал, кто я такая.
– Кто тебе сказал? – нахмурился он.
Я демонстративно обвела взглядом комнату:
– Ты со мной даже не разговаривал, пока у меня грудь не выросла.
– А при ней работать стало намного интереснее! – хихикнула Хейзел.
– Но это не значит, что я не знал, кто ты, – серьезным тоном ответил Трентон.
– Зачем эти фрукты? – Хейзел указала на миску в руках Трентона.
– Это для моего зала. Украшение.
– Отвратительно.
– Они принадлежали моей маме, – ровным голосом пояснил он. – Хочу, чтобы у меня на работе было что-нибудь от нее. Создает мне хорошее настроение.
Он удалился по коридору и скрылся за дверью своего зала.
– Итак, – проговорила Хейзел, облокачиваясь о столешницу. Ее тонкие, нарисованные карандашом брови взметнулись. – Сексуальное напряжение здесь просто зашкаливает.
– Не знала, что тебе нравится Кэлвин, – усмехнулась я.
– Кэлвин никому не нравится, – поморщилась Хейзел.
– Я все слышал! – крикнул из коридора Кэлвин.
– И отлично! Так ты совсем не увлечена Трентом?
– Нет.
– Даже немножко?
– У меня есть парень, и я с ним счастлива.
– Проклятье! – воскликнула Хейзел. – Вы отлично смотритесь вдвоем.
– Извини, что огорчила тебя, – сказала я, выравнивая стопку бумаг и укладывая ее в корзину.
Колокольчики на двери зазвенели, вошли сразу четыре девушки: все загорелые блондинки с пятым размером груди, одетые в тесные блузки разных оттенков розового.
Я хотела было поприветствовать их, но Хейзел указала им на дверь. Девушки приостановились.
– Да ладно тебе, Хейзел, – заныла одна из них. – Мы предупредили его, что зайдем.
– Вон отсюда, – сказала Хейзел, все еще указывая на дверь одной рукой, а второй переворачивая страницу журнала «Космополитен». Не услышав звон колокольчиков, она подняла глаза. – Вы что, оглохли? Я сказала, вон отсюда!
Девушки нахмурились и, надув губки, удалились.
– Что это было? – спросила я.
– Поклонницы Трентона. – Она покачала головой и вздохнула. – У Бишопа они тоже есть. Эти девушки слоняются возле салона в надежде заполучить бесплатные татуировки или… ну не знаю… парням виднее. – Она закатила глаза. – Если честно, они меня бесят, но до недавнего времени путь сюда им был открыт.
– И что изменилось?
Хейзел пожала плечами:
– Бишоп стал появляться очень редко, а Трентон велел не впускать их как раз после того, как ты стала здесь работать. Вот видишь? Ты еще не совсем безнадежна, – толкнула она меня локтем.
– Мне кажется, я не вполне заслужила полученную зарплату. Я даже не могу как следует смешать глинокислоту «Мад-эйсид». А дезинфицирующие средства здесь имеют большое значение.
– Заткнись! – криво усмехнулась Хейзел. – Никто другой не заставил бы Кэлвина избавиться от дешевого азиатского антуража или привести в порядок документы. Ты здесь меньше месяца, а мы уже стали более организованными. Клиенты не удивятся, если получат вдобавок к татуировке печенье с предсказанием.
– Спасибо. Я рада, что меня ценят.
– Я тоже ценю тебя, – сказал Трентон, заходя в приемную. – Ценю то, что сегодня вечером ты наконец посмотришь со мной «Космические яйца». Я смогу тебя переубедить.
– Нет, – покачала я головой.
– Почему?
– Я работаю.
– А потом?
– Ложусь спать.
– Чушь собачья.
– Ты прав. У меня другие планы.
– С кем? – ухмыльнулся он.
– Пока не знаю, но определенно не с тобой.
– Ой! – хихикнула Хейзел.
Трентон положил свою лапу на миниатюрное личико Хейзел и стал шутливо отталкивать ее, при этом говоря мне:
– Не слишком-то мило. Помнится, ты сказала, что мы друзья.
– Так и есть.
Хейзел наконец вырвалась и стала колотить Трентона по руке.
– Друзья смотрят вместе «Космические яйца», – возразил Трентон, не обращая на нее внимания и лишь заслоняясь ладонью от нападения.
– Мы не настолько хорошие друзья, – сказала я, сосредоточенно раскладывая скрепки в линию.
Дверь зазвенела, и вошла парочка, уже разукрашенная татуировками с ног до головы.
– Привет, – улыбнулась я. – Чем могу помочь?
– Рейчел! – воскликнула Хейзел, обнимая девушку.
Незнакомка могла похвастаться пирсингом на брови, гвоздиком с бриллиантом над губой и кольцами в носу и губе. Ее коротко остриженные рыжие волосы полыхали, будто осенний костер. Несмотря на многочисленные проколы на лице и покрытые черепами и сказочными феями руки, выглядела она сногсшибательно. Я откинулась на стуле, наблюдая, как девушки болтают. Парень, высокий и худощавый, тоже обрадовался при виде Хейзел. Вряд ли им понадобились новые услуги салона: свободное место для тату у них оставалось разве что на лице. Хейзел увела парочку к себе в зал, до нас донеслись звуки смеха и оживленного разговора.
– Сегодня будет тягомотина, – вздохнул Трентон.
– Откуда тебе знать? День только начался.
– Я всегда могу это предсказать.
– Кто они такие? – спросила я, кивая в сторону коридора.
– Рейчел – сестра Хейзел.
Я недоуменно подняла брови:
– Может, я чего-то не знаю, но Рейчел не азиатка. Ни капельки.
– Они обе были удочерены. Приемные дети. Их там где-то около десятка. Все теперь разбросаны по стране, а любят друг друга как безумные. Это потрясающе.
Я улыбнулась.
– Значит, ты правда не будешь смотреть со мной сегодня «Космические яйца»?
– Правда.
– Ну почему нет?
– Готовишься к бою? – ухмыльнулась я.
– Кэм, ответь на вопрос. Что ты имеешь против этого фильма? Я должен знать, прежде чем мы двинемся дальше.
– Дальше чего?
– Ты виляешь.
