Татьяна Алюшина - Красота по-русски
У Ленки чесались руки и мозги заодно – посмотреть все подробно, потрогать, изучить. Но она сдерживала себя изо всех сил, в том числе размышлениями «о станках».
– Лен, – вернул ее к действительности Денис, заметив, как она разглядывает интерьер, – посмотрите потом, я же обещал. Садитесь, я покажу, что есть у меня из снимков.
Ленка уселась на предложенный стул, но не смогла удержаться от высказывания – ну, не смогла, и все тут, хоть ты тресни!
– Хорошо, что у вас не чиппендейл. Почему-то мне эта кабинетная мебель меньше всех нравится.
– Почему? – полюбопытствовал Денис. – Хорошая мебель, интересная.
– Не знаю, так сложилось. – И, увидев фотографию на мониторе, переключилась тут же. – Опаньки! Вот это да! Это чье?
Денис подсел рядом, принялся объяснять…
Пошла работа! И затянула!
Они попробовали сделать комментарий к одному из предметов, Денис давал определения работ, технические характеристики и наименования, Лена набрала текст, разместив внизу под картинкой.
– Теперь как-нибудь красиво это сформулируйте, – предложил Денис.
– Да не надо тут ничего формулировать! – с жаром возразила Лена.
– А что, так оставить? – сомневался он.
– Оставить! Вы же сами, Денис, говорили: нечто вроде энциклопедии, каталога! Не нужно тут расцвечивать словесными оборотами. Это не роман и не эссе какое. Название, стиль, год или приблизительное время изготовления, если возможно, имя автора, размеры, технические параметры и примененные приемы. Лаконично и просто!
– Не знаю, – задумался он.
– Вот представьте: вы сами возьмете этот альбом в руки, откроете, – убеждала Ленка, – что бы вы хотели прочитать под снимком? Литературные изыски или четкую информацию?
– Да, вы правы, меня бы интересовала только информация.
– Продолжим? – искрила трудовым воодушевлением Елена Алексеевна.
– А давайте поедим, – тормознул рабочий порыв Денис Васильевич, – времени-то сколько?
– Три, – удивилась Лена, посмотрев на экран сотового телефона.
– Именно. И есть хочется. Я вчера что-то готовил.
– Вы еще и готовить умеете?
– Умею, – не стал скромничать Денис.
Оказалось, готовил Денис Васильевич Арбенин вчера плов. Вкусный. Ленка взялась помогать накрывать стол, овощи свежие резать, Денис было строго отказался от помощи, но она, все еще не переключившись с дела на отдых, двинула идею, что диван раннего классицизма надо бы поставить перед софой. И Арбенин, напрочь забыв про свой запрет хозяйничать гостье, окунулся в разговор.
Они продолжили обсуждение за обедом, заспорили о чем-то, и Ленка, желая убедить оппонента в своей правоте, быстрой ланью сбегала в кабинет и обратно, он и возразить не успел, принесла и открыла свой ноутбук.
Так и не заметили, как пообедали, помыли посуду – Денис мыл, Лена вытирала – и снова оказались в кабинете. И просидели бы – вот сто пудов! – до ночи, увлекшись и позабыв обо всем, но вразумил звонок Василия Федоровича.
– Лен, ты там надолго застряла? – поинтересовался заботливый сын.
– А сколько времени? – спохватилась забывчивая мать.
– Да пять уже. Что, зависли? – понял диспозицию Васька.
– Ага, – призналась Лена. – У тебя как дела?
– Как они у меня могут быть? Хорошо, как обычно.
– Молодец! – порадовалась она.
– Я-то молодец, а ты когда дома будешь?
Лена вопросительно посмотрела на Дениса: когда она дома будет? Не зная предмета их разговора, он спросил:
– Что?
– Василий Федорович интересуется, как долго мы еще планируем работать.
Денис посмотрел время на экране компьютера, прикинул что-то в уме, уточнил:
– А вам пора?
Ей пора. По-хорошему, больше часа ехать, если повезет и пробок не будет, пока они тут закруглятся, договорятся о следующей встрече, обсудят детали, в лучшем случае она дома часов в семь вечера окажется.
Конечно, пора.
Денис прочитал в выражении ее лица эти размышления, кивнул понимающе, почувствовав легкое разочарование.
– Мы еще немного поработаем, Василий Федорович. Я скоро буду.
– Да ладно, не спеши уж так, раз надо. Зоя Львовна сегодня специально принесла мне диск с научно-популярным фильмом о теории Дарвина.
– И зачем тебе это? – возмутилась антипедагогичная мать.
– Для общего развития, – хохотнул Васька.
– Да тебе не для общего, не для частного развития не нужна такая тягомотина! Ты и так слишком умный, не знаю, куда деваться! – возмущалась она.
– Лен, это же научная теория, и ее еще пока никто не отменял, – веселясь, вразумлял сынок. – Мы это в школе изучаем, правда, теперь нам говорят, что это один из возможных вариантов развития человечества. Но про животных там все грамотно.
– Не грузи меня, Васька, – скорчила рожицу Лена. И переспросила с недоверием: – Что, станете смотреть?
– Нам с Зоей Львовной интересно, тем более фильм снят на ВВС, и съемки там классные.
– Да на здоровье, раз нравится! – благословила Лена. – Я приеду часа через два-три. Постараюсь.
– Можешь не спешить, – напутствовал Васька. – Работайте уж, раз зависли. Все, пока!
– Целую! Пока!
Она нажала «отбой», откинулась на спинку стула, прикрыла глаза и потерла веки пальцами.
Устала. Ничего, ничего – бывает. Это все ерунда.
– Вам надо ехать? – спросил откуда-то издалека, как ей показалось, Арбенин.
– Ехать надо, но можно не торопиться слишком, – открыла глаза и посмотрела на него Лена, – я бы прервалась ненадолго.
– Давайте чаю попьем. И на сегодня, пожалуй, закончим, – решил Денис.
Они пили чай, обсуждая перспективы задуманного, дальнейшие совместные действия.
– Я завтра с Забариным поговорю, – решила Лена. – Расскажу, что мы тут с вами надумали.
– Хорошо. Но если возникнут трудности с изданием альбома, мы придумаем что-нибудь. Можно через другие издательства действовать.
– Можно, – согласилась Лена, – но это запасной вариант.
И что-то еще, еще говорили, мелочи незначительные.
Ему не хотелось ее отпускать. И без всякого анализа чувств было понятно почему.
А отпускать придется. И провожать.
А ей… ну, тут мы имеем запутанные навороты чувств, эмоций, не поддающиеся вообще никакому анализу, но уезжать от него Лене совсем не хотелось.
Но надо.
– Ладно! – подбодрила она себя, хлопнула ладошками по столу. – Поеду! – И резко поднялась.
Денис кивнул, тоже поднялся из-за стола, они прошли в прихожую. Оставив Лену ненадолго, Арбенин принес из кабинета ее вещи, поставил на столик сумки, отчего Ленка мысленно страдальчески поморщилась, а он достал из стенного шкафа ее плащ, поухаживал, придержав.
