Сандра Смит - Песнь мечты
Джесс Баррен Третий был владельцем ранчо Гнездо Орла и человеком, которого она любила. Ее вовсе не пугала предстоящая встреча с ним. Во всяком случае, она убеждала себя в этом. Тот факт, что сердце ее билось сильнее, а ладони становились влажными, не имел никакого отношения к перспективе видеть его.
– Не позволяй своим личным проблемам помешать нашему триумфу. Я хочу, чтобы внимание прессы было приковано к нашему открытию.
– Не волнуйтесь об этом, профессор. Меньше всего Джесс хотел бы публичной сцены. Он верит в то, что поддерживает отсталую цивилизацию, и да помогут небеса всякому, кто разделит его устремления.
Осень не тревожилась относительно прессы. Она испытывала желание увидеть Джесса, особенно сейчас, когда ее чувства к нему были слишком неопределенными. Впрочем, лучшим вариантом было бы исчезнуть. Профессор ее сразу не хватится. Утром она сразу могла бы отправиться на вершину крутого холма, выходящего на Ручьи Койота и наблюдать, как оттуда приедет группа ученых.
С высокого скалистого уступа открывался самый лучший вид на каньон. Возможно, Джессу придется немедленно вернуться из-за неотложных дел на его обширном ранчо.
Какое-то мгновение она прислушивалась к себе и раздумывала, действительно ли она хочет, чтобы он вернулся, так и не повидав ее.
Его лицо, окаймленное каштановыми кудрями, представало перед мысленным взором в то время, когда она продолжала расчищать обломки табличек. Она вспоминала, как свет искрился в его серебристых глазах и улыбку на его лице. Нет, она не хотела бы оказаться рядом с Джессом Барреном – он мог бы заметить ее тоску и боль.
Осень отбросила в сторону еще один кирпич и закрыла глаза.
– Джесс, – пролепетала она, – что же случилось с нашей любовью?
Джесс осадил лошадь и подождал, пока шаман, который поднимался вместе с ним на вершину рыжего холма, тоже спустился. Баррен не обращал ни малейшего внимания на Большого Хозяина, но зато пристально разглядывал Осень О’Нил. Ее широкие брюки цвета хаки и красно-оранжевая походная рубашка были подходящей одеждой для ее нынешнего занятия, но очень уж все это было дорогое. Он считал, что часы фирмы «Роллекс» были необходимы ей, но он знал, сколько они стоят. С ее богатством и утонченным воспитанием ей не следовало бы появляться в пустыне. Но она вписывалась сюда, и это раздражало Джесса.
– Хастен Нез просил найти тебя. Он приехал из резервации поговорить с тобой.
Джесс легко произносил имя Большого Хозяина на языке навахо, но не мог скрыть раздражения: ему не нравилось, что их бывшая близость могла до сих пор так действовать на него.
Она выпрямилась и высоко вздернула голову в той высокомерной манере, которую он ненавидел.
– Тебе не следует объяснять мне свое присутствие здесь. Это твое личное дело.
Джесс мог заметить, что она возражала против вторжения в ее собственные переживания.
Он искал глазами браслет, который когда-то подарил ей. Его не удивило, когда он обнаружил, что браслета нет. Однако он помнил его узор и как тот смотрелся на фоне ее кожи. Серебро было тяжелым, и, когда он снимал браслет с ее руки, оно надолго сохраняло жар ее тела.
Она повернулась к Большому Хозяину и поздоровалась с ним на языке навахо.
Ее приветствие, произнесенное с сильным акцентом, воскресило в памяти Джесса другие времена, когда она едва говорила на этом языке. У него в ушах все еще звучали произносимые шепотом слова, когда они еще только полюбили друг друга, и ее гортанный смех, если она не могла произнести трудное выражение.
Большой Хозяин шагнул вперед и заслонил собой Осень. Но это было не важно: Джесс знал каждый дюйм ее тела. Его руки помнили бархат ее кожи. Он выругался про себя.
Клан Тропы Койота считал, что она заколдована. И, может быть, они были правы. Несмотря на подозрения, что она причастна к наркобизнесу, Джесс чувствовал, что увлечен ею и ненавидел себя за это. Борьба с контрабандой наркотиков давно стала делом его жизни. Как тайный агент Международной спецслужбы, он отдавал все свободное время борьбе с преступниками, которые использовали этот труднодоступный район страны как лазейку в Соединенные Штаты. Он презирал Осень О’Нил, но по-прежнему страстно желал ее.
В какой-то степени Джесс завидовал Хастену Незу. Тот знал, кто он такой, и ни о чем не сожалел. Это казалось Джессу недостижимой мечтой. Он старался жить и думать, как, белые люди. Но мысли о происхождении отравляли мир в его душе. По своему опыту Джесс знал, что для человека со смешанной кровью невозможно определить, кто он. Арло Росс был не в состоянии разрешить этот вопрос, так же как и его сестра Дора, мать Осени. Джессу хотелось знать, ощущал ли Большой Хозяин горечь одного своего ребенка и самоуничижение другого – и все потому, что он когда-то влюбился в белую школьную учительницу.
Если откровенно, Джесс считал Томаса и Ли старшими сыновьями Большого Хозяина. Но обычай требовал, чтобы детей знали под именем матери – именем белого человека.
Томас и Ли стали удачливыми адвокатами, состоящими на государственной службе Джессу хотелось знать, как они разрешили проблему принадлежности к двум мирам, которые были совершенно противоположны по своим ценностям и культуре. Возможно, ему надо было бы съездить в Феникс навестить их, но придется подождать, пока он не завершит тут операцию по поимке контрабандистов.
Для него это было превыше всего.
Большой Хозяин отступил, и Джесс снова мог любоваться ею. Она стояла неподвижно. Ее черные волосы были завязаны в традиционный узел женщин навахо, хотя она не имела никакого права подражать обычаям этого народа – она была чужой.
Осень и Большой Хозяин отошли от края скалы и сели лицом к лицу на плоском холме. Джесс приподнялся в седле, стараясь хоть что-то уловить из их разговора.
Более чем вероятно, что Хастен Нез хотел предупредить ее относительно приехавших в каньон людей. Доктор Дэвидсон объявил о своем археологическом открытии и вызвал недовольство навахо тем, что был потревожен прах их древних предков.
Открытие профессора создаст определенные трудности: толпа ученых и репортеров наверняка даст надежное прикрытие для деятельности Осени. Но он надеялся, что смущение заставит ее нервничать, а если она сделает ошибку, он должен быть поблизости, чтобы ее заметить.
В течение какого-то времени он размышлял над этой проблемой, пока жест Осени не привлек его внимание: она распустила пучок и собрала волосы, какое-то время, удерживая руки на месте. Каскад черных как ночь волос заструился меж ее пальцев.
Джесс пристально смотрел на прямые распущенные волосы, развивающиеся вокруг ее талии. Джесс помнил, как ее волосы обвивались вокруг их тел, превращаясь в шелковую сеть. Густые пряди обрамляли ее лицо и ярко выделялись на фоне белоснежной постели. Пот стекал по его вискам. Он поднял свою шляпу и вытер лоб некогда белым рукавом своей рубашки. Потом, водворив шляпу обратно, он натянул поводья и двинулся вперед.
