Измена (не) моя любовь (СИ) - Эдельвейс Анна

— Твари, да вы попутали берега? То есть, пока я лечила отца, вы планировали как меня обокрасть? Обещаю, я через год буду сидеть за этим столом, укрытым этой же мрачной скатертью, и вы оба будете валяться у меня в ногах, выпрашивая крохи.

Я швырнула осколок в Мамбу, схватила поднос с фруктами, со всей дури залепила им в зеркало. Грохот, звон битого стекла, слетевшее с зеркало чёрное покрывало, визг Маринки…. Отличный заключительный фейерверк на аттракционе предательства.

Спокойно пошла к двери:

— Я не прощаюсь.

Глава 3

Утро проснулось серым дождём, свинцовые капли тяжело били в стекло, я лежала не шевелясь. Потихоньку въезжала в реальность, плохо понимая с чего начать сопротивление.

Внезапно дверь открылась. Сергей вошёл без стука, смазал по моему лицу равнодушным, чужим взглядом. У меня в голове переключился тумблер, вскипела обида, на глаза навернулись слёзы злости. Сергей по-хозяйски прошёл к моему столику, сел на пуфик, сдвинув локтем мою шкатулку с украшениями.

Положил зелёную кожаную папку с документами, постучал по ней пальцем:

— Здесь бумаги, доказывающие, что ты, Оля, никто. Общаться со мной будешь через адвоката, которого найдёшь. Я сейчас поеду по делам, теперь у меня их непочатый край. Тем более надо ввести в курс дела нового директора, твою самую лучшую подругу Марину Аркадьевну Реутову. Вечером вернусь, надеюсь, тебя, Оля, тут не будет.

— Серёжа, ты ничего не попутал? Я твоя жена, так просто от меня не избавиться.

— Пойдёшь в магазинчик и не вернёшься. Была Олечка и нету её. — муж нарисовал в воздухе параболу, вероятно, очертив мой последний путь.

— Серёжа, ты мухоморами завтракал? Может, вы с твоей шалавой подловили меня на контрактах сыграв на невнимательности и доверии, ну так мой хрен в делах покрепче вашего будет. Я всё верну.

— Да ты тварь неблагодарная, Оля! Пока ты с папашей чванилась, по самым дорогим курортам отдыхала, я тут всю контору держал.

Я подскочила, перебила эту скотину, сжала кулаки:

— По «онкологическим курортам»!

— Да не важно, оставшееся имущество предлагаю делить. То, что ты не просрала Марине по юридической неграмотности.

— Всё имущество что у нас есть — моё, передано мне отцом.

— Не скажи. Много чего надо делить пополам. Предприятия вообще мои, я не дурак отдать то, что отжал у тебя. А вот остальное…

— Что например? Может мою одежду поделим?

— Почему нет? У тебя бельё, например, стоит жуткие тыщи!

Я стянула с себя трусы, швырнула ему в морду:

— На, Марине отдай. Что ещё с себя снять?

Сергей увернулся от трусиков, прилетевших ему в лицо:

— С тобой бесполезно говорить. По суду всё отберу. Дура!

— Так, будущий бывший муж, выметайся из моей комнаты. Я сегодня напишу заявление в полицию. Сейчас поеду к Цоллеру Вадиму Адамовичу, к папиному адвокату.

— Ага, так и сделай. Заодно узнаешь, Цоллер ещё с нами или уже вслед за папашей твоим отправился.

— Что ты такое говоришь! Как ты вообще смеешь так неуважительно говорить о папе? — вот тут выдержка покинула меня, навернулись слёзы, я предательски шмыгнула носом.

— Ой, не прикидывайся, — Сергей отвернулся,: — я уже запарился ждать, когда твой папенька оставит нас в покое. Мало того, что он болел слишком долго. На его лечение за последний год ухлопали столько денег, можно было империю построить. Я еле урвал своё.

— Какая же ты циничная сволочь, Сергей. Где твоя совесть. Отец принял тебя в бизнес, научил всему…

— Заткнись, сука — муж повернулся ко мне, ощерился в злобной улыбке. Разговаривать матом у Сергея давно вошло в привычку. И никакие деньги не могли выбить из него эту пошлость.

Муж тремительно подскочил к кровати, схватил меня за шиворот ночнушки, царапнул по шее. Приблизился вплотную, прошипел в губы:

— Ненавижу вашу семейку. Ты вся такая онегинская дура! Папаша твой терпел меня только из за тебя. Всё помыкал, как котёнка совал мордой в каждую ошибку. А я в итоге за его болезнь спустили на него полсостояния.

— Его состояния. Его! Отец лечился на свои деньги, на мои сбережения, мы из бизнеса не взяли ни копейки.

— Вот и отлично, не хватало, чтоб он, помирая, запустил руки в бизнес.

— Ах ты… — я вывернулась из рук Сергей, перелетела на другой край кровати. Вскочила, нащупала подсвечник у себя за спиной, замахнулась.

Сергей удивлённо вздыбил брови, попятился к двери, продолжая выкрикивать:

— Ну, теперь то я отыграюсь. Марина давно всё устроила, комар носа не подточит. Как юрист она профи. Так что выметайся. Нам не по пути.

— А с Мариной по пути? Не поняла, так у вас любовь или дорога в одном направлении?

— Какая такая любовь, ты дура, Оля? Биз-нес.

— Мариночка об этом знает?

— Блять, да ты заткнёшься? У нас с ней всё как с тобой. Биз-нес на любви.

Я швырнула в него подсвечником, Сергей успел увернуться, выскочил за дверь, заорал:

— Ебанутая дура! Все карты заблокирую, машину брать не смей!

Я схватила первое, что было под рукой, запулила в дверь вазой. Звон битого стекла остудил пыл моего новоявленного бизнесмена, одновременно придав ему недюжинное ускорение. Я слышала быстрые затихающие шаги мужа, обречённо села на кровать, обхватила голову руками.

Прошипела ему вслед:

— Я надеюсь, у тебя впереди ещё будут бизнес-грабли по имени «Марина».

Глава 4

Я схватила первое, что было под рукой, запулила в дверь вазой. Звон битого стекла остудил пыл моего новоявленного бизнесмена, одновременно придав ему недюжинное ускорение. Я слышала быстрые затихающие шаги мужа, обречённо села на кровать, обхватила голову руками.

Прошипела ему вслед:

— Я надеюсь у тебя впереди ещё будут бизнес-грабли по имени «Марина».

Холодной оторопью пробило спину — что случилось с папиным адвокатом? На что это намекал муж. Вчера Вадим Адамович не прибыл на поминки, хотя на кремацуии был. Только ведь на поминки никого не приглашают, люди сами приходят кто хочет. Странно, с отцом они были не разлей вода. Наш бессменный семейный адвокат Цоллер был поверенным в делах отца. Правда, ко мне не имел отношения, Марина умудрилась подсуетить к нашему бизнесу своих людей.

Отец враждовал с моим мужем, они с адвокатом не раз предупреждали меня о его непорядочности. Но я же верила мужу! Адвокат сразу перестал общаться со мной, как только в права юриста вступила Марина. Сразу замолкал, если я появлялась. Держал меня очень далеко от документов и дел папы. Оказывается, он был прав.

Значит, я и здесь проиграла. Но к Цоллеру съезжу, узнаю что с ним, начинать свою защиту тоже с чего-то надо.

Я смотрела на зелёную чешуйчатую папку из кожи питона, одиноко поджидавшую меня на столике. Смотрела на чешуйчатый рисунок, мороз продирал кожу. Что то слишком много змеиного вокруг меня.

Так, надо взять себя в руки. То, что на мне висит ярлык жены-идиотки, пригревшей змею в своём собственном доме — это не надолго. Отец всегда учил рассуждать, бороться, не сдаваться. Вот и прекрасно.

К кому обратиться за помощью? Приятельниц я давно растеряла, почему то «милашки-приятельницы» решили, что я зазналась. Причём тут зазналась, я просто вся пропиталась запахом больницы, горем угасающего человека, постоянным присутствием смерти.

Я до последнего душой тянула отца в жизнь, таскала его по выставкам, мы умудрились попасть на концерт виолончелиста, на которого он так мечтал услышать вживую. Правда, были мы там минут пятнадцать всего, но были же. Даже в инвалидном кресле, полулёжа, под обезболивающими препаратами папа улыбался, видя меня. И я старалась. Днём беззаботно сидела рядом с ним, болтая ногами на лавочке. А ночью грызла подушку от бессилия. Ну, что уж теперь. Папы больше нет, горе затопило, но это был ещё не конец. Осталось дохлебать подлости от собственного мужа.

Взяла в руки папин поминальный портрет, перетянутый чёрной ленточкой.Прижала к груди и… Взяла телефон и подала на развод через Госуслуги.