Я сплю среди бабочек (СИ) - Бергер Евгения Александровна
Я люблю тебя и это правильнее всего, — выдыхаю я между поцелуями, почти пьянея от запаха ее кожи и возбужденного, полухриплого дыхания.
1 глава
"… Бабочки летают между двумя мирами, поэтому следовать за ними в сумерках опасно".
В это утро я просыпаюсь со странным ощущением на душе: это толи некое предчувствие, толи просто отголосок приятного сна — сложно сказать определенно, только я неожиданно начинаю напевать в ванной во время чистки зубов, потом особенно тщательно причесываю свои непокорные каштановые волосы, так ни разу и не психанув из-за их насыщенного рыжиной отлива, ну а дальше больше: я достаю с полки свой темно-синий свитер с самым смелым декольте, из всех имеющихся у меня, и надеваю его с торжествующей улыбкой на лице.
Что именно я торжествую, неясно даже мне самой, но само это ощущение… оно почти окрыляет. Интересно, будь это нечто, действительно, предчувствием скоро приятного события, об исполнения какого своего самого заветного желания я бы мечтала в первую очередь? И тут же сама себе и отвечаю: Юлиан Рупперт, пусть Юлиан Рупперт обратит на меня внимание…
Дело в том, что я уже второй год безнадежно и абсолютно по-глупому влюблена в этого сносшибательного красавчика под метр восемьдесят ростом с копной белокурых волос, которые заставляют каждое женское сердце нашего факультета сжиматься от тоски и восторга одновременно. Есть в Юлиане Рупперте нечто завораживающее: возможно его аура плохого, брутального парня, на которую мы, даже такие благовоспитанные девочки, как я, реагируем с безошибочным постоянством.
Вообщем, скажете вы, влюбиться в главного красавчика факультета, что может быть банальнее, правда?! И вот она я, Шарлотта Мейсер — банальность во всей своей красе. Ну, особой красоты во мне, может, и нет: ни тебе там третьего размера груди, ни идеально стройных ножек от самых ушей, ни сногсшибательного личика — ничего такого нет и в помине, но… Но я и не дурнушка! Я просто обычная девушка, которая знает себе цену… И что толку, скажете вы и будете правы: это знание не уберегло мое бедное сердце от участи любой скромницы-заучки в этом непростом мире: от влюблености в плохого парня. Шаблон на шаблоне и шаблоном погоняет…
Самой стыдно, но стоит Юлиану Рупперту оказаться в зоне моей видимости (а видно его бывает часто и много!), как мое непутевое сердце тут же пускается в неудержимый скач, а руки как-то сами собой начинают теребить ручку моей перекинутой через плечо сумки, то есть этот сердечно-ручной «тик» одолевает меня так часто, что это стоило бы уже рассматривать как некую неизвестную науке болезнь и прописывать лекарство… Катастрофа!
Да, моя жизнь одна большая беспросветная катастрофа! И вот я стою в этом своем темно-синем свитере с большим декольте, купленном, надо признаться, только ради Юлиана Рупперта (у него глаза почти такого же цвета, что и этот мой свитер) и в узких темно-синих джинсах, которые я все воскресенье искуссно состаривала (вместо подготовки к занятиям!), а он, выпустив из захвата своих красивых мужественных рук очередную красотку (на которых он, конечно же, как любой мачо, очень падок) вдруг подходит ко мне и говорит…
Лотта, милая, ты сегодня сногсшибательно выглядишь! Этот свитер тебе очень идет. Никогда и не подозревал, что ты такая красотка… Не хочешь прокатиться со мной до «Макдональдса» и съесть пару бургеров?
И мороженое… — собираюсь было добавить я с самой идиотской улыбкой на лице, когда вдруг понимаю, что все это лишь плод моего воображения, а Юлиан произносит следующее:
Тебя ведь, кажется, Шарлоттой зовут, не так ли? У тебя милая челка… э, всегда удивляюсь, как тебе удается ее так уложить… э…
Что, милая челка?! Он это взаправду: челка, которую я ненавижу всеми фибрами своей души, кажется милой самому Юлиану Рупперту?!
Вообщем я хотел сказать… э… ты очень бы меня выручила, если бы сделала для меня кое-что…
Я?!?! — от неожиданности у меня напрочь закоротило все отдела разумного восприятия действительности.
Ты, — улыбается он мне своей фирменной улыбкой, и я понимаю, что сделаю для него ВСЕ. Это чистой воды гипноз, а не улыбка!
На заднем плане мельтешат расплывчатые лица двух-трех красоток нашего универа, которые тихонько похихикивают и переговариваются заговорническим полушепотом, но я ничего этого практически не воспринимаю…
Что я могу для тебя сделать? — интересуюсь я враз осипшим голосом. Вот сейчас он попросит написать за себя какой-нибудь зачетный реферат или другую какую работу, из-за которой я не буду спать ночами, а потом и вовсе провалю свой собственный экзамен, но все это не имеет значение, если сам Юлиан Рупперт знает мое имя и даже счел необходимым похвалить мою челку.
Дура! Дура! Дура! Влюбленная дура. Таких надо топить в глубоком синем море, чтобы не позорить род человеческий…
У меня сегодня важный футбольный матч, Лотти, — от интимности его тихого голоса у меня, кажется, трясутся коленки, — и я непременно должен быть на поле, как ты понимаешь, а тут такая незадача: отец срочно уехал в командировку и строго-настрого наказал мне присмотреть за моим младшим братцем, которого ну никак нельзя оставить одного… Как думаешь, могла бы ты мне как-то с этим подсобить?
Я пытаюсь работать головой и неуверенно выдаю:
Посидеть с твоим братом?
Бинго! — восклицает парень так громко, что я невольно отшатываюсь. — Так и знал, что ты самая умная девчонка на факультете. Давай смартфон, я забъю в него свой номер и потом скину тебе домашний адрес…
Словно на автопилоте я протягиваю ему свой старенький смартфон с трещиной по правому краю; «задний план» продолжает хихикать и перешептываться…А я «позор рода человеческого» и «самая умная девчонка факультета» продолжаю стоять дуб дубом и зачарованно пялиться на то, как пальцы парня моей мечты бегают по кнопкам моего сотового и вносят в него ЕГО собственный номер, а потом со словами «лови» кидают мне что-то прямо в руки. Надеюсь, не смартфон, я не очень сильна в спортивных играх! Нет, это дверной ключ.
Это от входной двери, — поясняет он на ходу, уже спеша прочь от меня… к своим красоткам на заднем плане. Хватает одну из них за руку и, обернувшись, с улыбкой добавляет:
И, смотри, не шали там особо. Иначе мне придется тебя отшлепать!
Я заливаюсь предательской краской и, пока мой онемевший язык возвращает себе способность к осознанной речи, вся эта хихикающая орда из десятисантиметровых каблуков и коротеньких платьев поспешно удаляется прочь под неумолчный хор хихикающих шепотков и веселого настроения.
Уж не надо мной ли они смеются?
Конечно, надо мной, понимаю я в тот же миг, как гинотическое воздействие улыбки Юлиана заканчивается вместе с его уходом. Нет, видел ли мир большую дуру, чем я? В этот момент мой смартфон тихонько тренькает и на экране высвечивается смс с адресом Юлиана… Так это не шутка? Я какое-то время тупо пялюсь на экран с адресом в одной руке и на ключ — в другой, пытаясь решить для себя — меня только что кинули, как лохушку, или все-таки облагодетельствовали? Все-таки не каждый день ты оказываешься допущенной в святое святых своего возлюбленного — в его дом. Это почти как свидание…
Ага, свидание, держи карман шире — это неистовствует мой внутренний здравый смысл, но я спешу заглушить его голос. Молчи, низвергатель воздушных замков!..
Сегодня я увижу дом Юлиана Рупперта и плевать я хотела на все доводы рассудка.
До района, в котором обитает мой — возлюбленный? мой идол? моя любовь? — мой новый друг (ведь мы же обменялись телефонами!) я доезжаю на автобусе за минут двадцать, а вот отыскать нужную улицу удается далеко не сразу, даже несмотря на навигатор, с которым я, если честно, всегда не очень-то ладила. Так уж вышло…
Сам район между тем весь такой благопристойный, застроенный красивыми привлекающими взгляд особнячками в современном постмодернистском стиле, и людей на улицах почти не наблюдается… Темнеет. Мои осенние полусапожки на тончайшей подошве отсыревают и неприятно холодят онемевшие ноги. Если я в скором времени не отыщу дом под номером семьдесят шесть, то точно взвою… громно и протяжно, по-волчьи, и все равно, что обо мне могут подумать. Зато хоть дорогу укажут!
