СЧАСТырнадцатым - Фурдуй Наталья
С другим парнем по имени Рубен Маша выдержала под одной крышей две недели. Точнее тринадцать с половиной дней, как в страстном кино. Рубен очень хотел жениться на Маше! Влюбился по самые уши, из которых торчали черные крепкие армянские волосы. Маше тоже понравился Рубен, большой, красивый, с руками, которые могли и шашлыки жарить, и заласкать до блаженства, и дом построить. А как он пел!
А пел постоянно как… как и его многочисленные родственники, к которым они поехали на зимние каникулы и там остались на тринадцать с половиной дней, хотя первоначально планировалось трое суток. Вообще у Маши каникулы должны были закончиться через десять дней, но ее так уговаривали, так перед ней пели, танцевали, даже били в звучные барабаны, кормили, поили, гадали на кофе, опять пели, танцевали, опять кормили, опять барабаны, опять родственники, опять кормили… В общем, пришлось звонить в клинику и умолять предоставить больше выходных, причем в трубку умоляли поющие родственники тоже. Слава Богу, шеф с семьей находился в Таиланде, и журнал посещений был пуст. Пару дней предоставили без проблем. Но не выдержала сама Маша. Не выдержали желудок, уши, глаза и нервы. Она поняла, что в этом браке Рубену суждено стать вдовцом, причем молодым. А от чего бы умерла она, молодая жена: ожирение, отравление, глухота или психический срыв… (а может, все вместе?) выясняли бы удивленные патологоанатомы. Она не могла так навредить молодому человеку и себе.
Рубен о разрыве узнал позже. Скажи она ему про разрыв у родственников на даче на тринадцатые с половиной сутки, – пришла бы уговаривать Машу не расставаться вся дача. И дело сто процентов закончилось бы свадьбой прямо там с застольем и танцами.
Ей было жаль расставаться с Рубенчиком, он и в самом деле был настоящим сокровищем. Сокровищем, но для другой невесты, с более крепким здоровьем.
Залечить раны после череды неудач Маша с подругами поехала на Кипр, где в каждом баре девушек угощали бесплатными коктейлями, и на них, словно на мед, слетались сотни пчелиных трутней разных народностей и рас. Под легким шофе легко было завести самые разнообразные знакомства, которые могли бы закончиться серьезными отношениями. Так выглядело на первый взгляд. Так думали все девушки, туда приезжающие.
Но, во-первых, на Машу не действовал алкоголь, даже если она выпивала в каждом баре, а их, деревянных шалашей, сколоченных на легкую, корявую, «безрукую» руку выстроилось штук двадцать в ряд. Причем в сезон, когда у русских и немцев с англичанами были каникулы, в день открывался один новый. Во-вторых, Маша скоро поняла, что пьяная карусель хождения от шалаша к шалашу являла собой обычный аттракцион бесплатного спаривания. Секс как секс ее не интересовал. Поэтому она перестала ходить по барам на пятый день.
Выручки баров, которые взлетели просто до небес в день приезда Маши, на пятый день упали до самого плинтуса. И если сначала за ней вереницей ходили разные загорелые и бледнокожие ухажеры, к которым вскоре присоединились отечественные и даже вражеские с других континентов, пытаясь напоить разноцветными коктейлями, то в день обвала цен на коктейли собралась ее искать гильдия барменов местного пляжа с коммерческим предложением за определенную плату посещать-таки их заведения «пжалыста, девишкэ».
– Я ведь что приехала? – говорила им Маша на своем благожелательном английском, похожим на русский, и при этом ее большая белая грудь высоко вздымалась. – Мне замуж надо. Мне двадцать семь, понимаете? Я детей, семью хочу. Я любить хочу. Идите вы по-хорошему отсюда, мужики, – красивой кустодиевской рукой от сердца послала загорелых бизнесменов Маша, в душе жалея, что приехала.
Гильдия не сдавалась и, бросив монетку, решила, что раз золотая женщина в прямом и переносном смысле желает замуж, она должна выйти замуж за Джихангира. Он единственный, кто еще был не женат, да и монетка к неудовольствию многих выбрала именно его. Таким образом, эта женщина, несущая удачу и золото, останется в семейном стане, ибо гильдия сплошь и рядом была родственная.
Смелыми мужскими руками Джихангира выпихнули к его судьбе и к спасению бизнеса в родном селе.
Джихангир совсем не говорил по-русски, да и по-английски тоже, поэтому просто упал на колени перед Машей и стал целовать песок, по которому та ходила.
– Прям как из песни, – улыбнулась Маша, глядя на смешную картину.
Гильдия предпринимателей заулюлюкала, принимая женскую русскую жалостливую улыбку за согласие.
– Вставай, вставай, парень. Не позорься, – пошла на него Маша, поднимая с колен. – Еще ротовирус схватишь. Ведь мне не поцелуйчики нужны. Я любви хочу, чтоб с первого взгляда. Чтоб я на тебя, чертяка, посмотрела и сама на колени упала от счастья. Понимаешь? Эх, разве ты поймешь…
Гильдия стала понимать, что агент не завербовался. И хотя народ тех стран не теряет надежды никогда, даже если ему перестали отвечать, ушли прочь и в сердцах плюнули в их сторону, на Машу у них не нашлось удочки. Тринадцать дней на даче с Рубеном закалили русское женское сердце.
Но после поездки с Машей начало твориться нечто, что психологи называют депрессией. Это заметили родители, друзья и даже коллеги на работе. Пропал румянец на молочной коже, каравай развалился на русые волны, в глазах потух тот полный женской сострадательности огонь, который воспламенял в других желание жить и быть счастливыми.
Родители забили тревогу и принялись за Машу с телесной стороны: была вызвана тетя Тамара, изумительно готовившая манты и беляши, которые, как знали все, могли поднять своими ароматами даже мертвого из могилы. Тетя Тамара захватила мужа Георга, и всей дружной компанией они зависали у Маши на кухне, каждый день празднуя, что все хорошо, все живы-здоровы и нет войны. Маша не жаловалась. Веселая компания родни действительно отвлекала. Но вспомнив, что родственники будут к ней одинокой приезжать и в двадцать восемь, и в сорок два, и в пятьдесят… заплакала.
Ну почему? Почему ей так не везет? Все находят себе пару. Все становятся счастливыми, даже те, кто ругается, пьет и бьет друг друга, имеют друг друга для этой формы любви.
Маша же никому плохого ничего не делала, за что она страдает?
Тут родственники были бессильны и большим женским телом, сгрудившись и обнявшись, ревели вместе на Машиной кухне, а на них повисли их дорогие мужья, которым тоже было жаль, что их дорогая дочка и племянница несправедливо одинока.
Раз телесный прием не помог, за душевный решили взяться подруги, промониторив других подруг и подруг подруг с приятельницами и знакомыми и какими-то блогерами из соцсетей, нашли-таки целительные курсы и семинар какого-то психолога по любовным вопросам, после которых любой находил свое счастье. Сотни тысяч откликов со всех сторон твердили о пользе семинара. Тетя Тамара и дядя Георг тоже собрались к именитому психологу, ибо начисто не верили в психологию, а только в магию и манты, но узнав цену, еще раз уверились в лживости этой науки.
Маша пошла. Точнее ей пришлось пойти, подруги сбросились ей на новогодний подарок в виде билета на семинар. Цена была такая, что Маша прослезилась от дружеской поддержки и не смогла отказать.
К счастью, психолог оказался весьма симпатичным мужчиной неопределенных лет, что вселяло надежду на приятное времяпрепровождение. А то Маша уже настроилась встретить немытого и небритого дядю в очках. Как-то подобное лицо ей уже встречалось на просторах интернета или в телевизионных программах, в него тоже верили и на него даже молились все одинокие девушки, удивительно похожие между собой губами и бровями. Но слава Богу тут ждала история про сапожника в неплохих сапогах.
