Даниэла Стил - Лучший день в жизни
Джейн исполнилось тридцать девять. К тридцати годам она уже была одним из самых известных продюсеров Голливуда. По карьерной лестнице она взобралась на головокружительную высоту и могла похвалиться одиннадцатью картинами, сделавшими рекордные кассовые сборы. На фоне колоссальных успехов Джейн младшая сестра смотрелась еще бледнее. Мать не уставала твердить Коко, как отец гордился Джейн, и тут же разражалась слезами, вспомнив о пропащей жизни младшей дочери. Слезы были ее испытанным оружием, с их помощью мать могла добиться от мужа чего угодно. Базз во всем потакал жене и обожал дочерей. Временами Коко казалось, что она могла бы растолковать отцу, почему живет так, а не иначе, что движет ею, но в глубине души она знала, что никогда не начнет этот разговор. Отец не понял бы ее, как не понимали мать и сестра, а нынешняя жизнь Коко попросту озадачила и расстроила бы его. Когда Коко поступила в Стэнфордскую школу права, он ликовал и надеялся, что учеба положит конец ее чрезмерной увлеченности либеральными идеями. Он считал, что в доброте и заботе о планете и ближнем нет ничего плохого, главное – во всем знать меру. Учась в колледже, Коко, по мнению отца, слишком поддавалась благим порывам, но он уверял мать, что учеба в школе права все расставит по местам. Его надежды не сбылись – Коко отчислили.
Отцовского наследства с избытком хватило бы на жизнь, но Коко даже не прикасалась к этим деньгам, предпочитая тратить только то, что заработала сама, и вдобавок отдавала часть средств в фонды, деятельность которых одобряла и поддерживала, преимущественно экологические, занимающиеся охраной природы, или помогающие нуждающимся детям в странах третьего мира. Сестра Джейн называла ее «жалельщицей». И у матери, и у Джейн всегда находились тысячи самых нелестных прозвищ для Коко, и каждое больно ранило ее. Однако «жалельщицей» Коко признавала себя охотно, потому и дорожила статуэткой Гуаньинь. Богиня милосердия будила самые чувствительные струны ее души. Она была безупречно цельной натурой, ее великодушное сердце непрестанно дарило доброту и тепло тем, кто в них нуждался, и Коко не видела в этом ничего дурного или предосудительного.
Джейн стала возмутительницей семейного спокойствия в подростковом возрасте. В семнадцать она объявила родителям о своей нетрадиционной ориентации. Коко, которой в то время не было и шести лет, даже не подозревала о вспыхнувшем конфликте. В открытую заявив о лесбийских наклонностях в выпускном классе школы, после поступления в Калифорнийский университет Джейн стала воинствующей защитницей прав лесбиянок и попутно изучала киноискусство. На просьбу матери появиться в свете на балу дебютанток Джейн ответила категорическим отказом и добавила, что лучше умереть, чем разбила родительнице сердце. Но, несмотря на нестандартные предпочтения в сексе и подростковую агрессивность, Джейн ставила перед собой те же материальные цели, что и ее родители. Отец все же простил заблудшую дочь, обнаружив, что она держит курс на славу. Джейн добилась своего, и все конфликты с родителями были забыты. Последние десять лет она жила с талантливой сценаристкой – милой, тихой и пользующейся заслуженной известностью. Обе переселились в Сан-Франциско, поближе к большому гомосексуальному сообществу. Фильмы этих женщин смотрел весь мир, их знали и любили. Джейн уже четыре раза номинировали на «Оскар», но пока ни разу не наградили. Мать прекрасно ладила с Джейн и Элизабет на протяжении всего десятилетия их совместной жизни. Разлад в семью вносила только Коко – заставляла всех изводиться от беспокойства за нее, раздражала своим абсурдным выбором, жалким существованием хиппи, пренебрежением ко всему, чем так дорожили ее родители, и этим доводила мать до слез.
В конце концов всю тяжесть вины родные Коко возложили на мужчину, с которым она жила, когда ее отчислили из школы, права, приписали ее вздорные идеи его влиянию и напрочь забыли, сколько лет она находилась под влиянием только своей семьи. Отношения Коко с этим человеком продолжались в годы ее учебы в Стэнфорде, он сам ушел из школы права, так и не получив диплома. Йен Уайт был полной противоположностью всему, о чем мечтали для дочери родные. Умный, не лишенный способностей, образованный, он тоже, как указывала Джейн, предпочитал довольствоваться малым. Окончив учебу в Австралии, Йен перебрался в Сан-Франциско и открыл школу дайвинга и серфинга. Веселый, ласковый, покладистый, любящий шутку, он был идеальным партнером для Коко. При всех достоинствах ему недоставало лоска, стремление к независимости побуждало его жить своим умом, и Коко при первой же встрече поняла, что нашла родственную душу. Через два месяца они поселились вместе. К тому моменту Коко исполнилось двадцать четыре. Спустя два года Йена не стало. Проведенное с ним время Коко считала лучшим в своей жизни и жалела лишь о том, что им досталось всего два года. Йен погиб во время полета на дельтаплане: резкий порыв ветра швырнул его на скалы, он разбился насмерть. Все было кончено в один миг, Йен унес с собой их мечты и надежды. Коко осталась купленная вдвоем «лачуга» в Болинасе, где по-прежнему хранились гидрокостюмы и дайверское снаряжение Йена. Первый год после его смерти дался Коко особенно тяжело; поначалу мать и сестра сочувствовали ей, но вскоре их запасы сострадания иссякли. Если Йена уже не вернуть, рассуждали они, ничего не поделаешь: Коко пора справиться с горем, взяться за ум, наконец-то повзрослеть. И она справилась, но совсем не так, как рассчитывали родные. Такой обиды они не стерпели.
Коко и сама понимала: хватит жить воспоминаниями об Йене, пора идти дальше. За последний год она заводила несколько знакомств, но не встретила никого хотя бы отдаленно похожего на Йена. Мужчины, в которых было бы столько же энергии, жизни, тепла и обаяния, ей не попадались. Выдержать сравнение с Йеном было непросто, но Коко надеялась, что когда-нибудь найдется человек, на котором она остановит выбор. Вероятно, время еще не пришло. Даже Йену не понравилось бы, что она чахнет в одиночестве. Но и торопиться незачем. В Болинасе она с радостью встречала каждый новый день. Строить карьеру Коко не собиралась, не нуждалась в славе и в отличие от родни не пыталась самоутвердиться. Роскошный особняк в Бель-Эйре ей ни к чему. Хватит и того, что было у них с Йеном – чудесных дней, счастливых минут, ночей любви, о которых она будет помнить вечно. Но ей незачем знать, что откроется за следующим поворотом и с кем она пройдет по этому пути. Каждый новый день – сам по себе подарок. Жизнь с Йеном была идеалом, ни о чем другом она и не мечтала, но за два года, прошедших после его смерти, Коко научилась находить вкус в одиночестве. По Йену она по-прежнему тосковала, хотя в конце концов смирилась с его уходом. Выйти замуж, обзавестись детьми или хотя бы встретить другого мужчину – все это не привлекало. В свои двадцать восемь Коко вполне устраивало безмятежное существование в Болинасе.
