Светлана Чистякова - Производные счастья
Откуда-то из-под скамейки вышел тощий рыжий котёнок. Он был ещё совсем маленький, но уже никому не нужный.
— Мяяу, — жалобно пропищал малыш, подняв к ней худенькую мордочку.
— Бедненький! Такой же бездомный, как и я, — вздохнула Маша, сползая со скамейки, — иди ко мне, малыш, я хоть согрею тебя.
Но котёнок греться не хотел. Задрав хвостик, он кинулся в заросли кустов, отгораживающих сквер от проезжей части улицы.
— Куда же ты, маленький? Кис-кис-кис, иди ко мне, киса, — Маша полезла за ним сквозь кусты, краем глаза заметив выворачивающий из-за угла огромный джип. — Да куда ж ты прёшься, дурачок! Под машину ведь попадёшь!
Но котёнок несся прямо на дорогу.
— Чёрт! Сейчас задавит! — Маша прибавила ходу и, прыгнув, выхватила глупого зверька буквально из-под колёс, упав при этом на колени, а потом и вовсе растянувшись во весь рост, только и успела зажмуриться.
— Ну вот и всё! — мелькнуло в Машиной голове, — зато бабка будет довольна.
Но ничего не произошло. Только истошно завизжали тормоза, и раздалась площадная ругань.
Маша рискнула приоткрыть один глаз. Её голова находилась под высоким бампером, почти у самого колеса джипа.
— Б…ь, какого х… ты на дорогу скачешь, дура?! Тебе что, жить надоело, идиотка?!
— Всё то же самое! — Маша чуть повернула голову.
К ней подошли ноги в туфлях, начищенных до блеска, и этот кто-то спросил, склонившись:
— Эй, ты там жива, самоубийца?
— Угу.
Сильная мужская рука, обхватила её за талию и рывком поставила на землю. Маша охнула от боли: правое колено будто прострелило.
— Где болит?
— Колено! Ой, мамочки!
Её тут же подняли на руки и отнесли на водительское сиденье.
— Спокойно сиди. Я врач. Нужно осмотреть твою ногу.
Он бесцеремонно задрал штанину, на которой зияла приличных размеров дыра и легко прикасаясь к пострадавшей коленке, ощупал её, длинными худыми пальцами.
«Бабка убьет за джинсы,» — подумала Маша.
— Ничего страшного, просто ушиб. До свадьбы заживёт. Придёшь домой, промой тёплой водой и помажь зелёнкой, — говорил дядька, почти водя по её колену длинным носом, — так что шлёпай отсюда, спасительница котят.
Маша опустила глаза. Она по-прежнему прижимала к себе полузадушенного несчастного котика. Она ослабила хватку, и малыш тут же больно царапнул её острым коготком.
— Шсс! Ау! — зашипела Маша, — царапучий какой.
Мужчина впервые поднял на неё глаза, посмотрел ей в лицо, пару раз изумлённо моргнул и прошептал-выдохнул:
— Ириска!
* * *У заведующего отделением кардиоторакальной хирургии регионального кардиологического центра Александра Николаевича Северинцева, выдался очень трудный день. Не считая обхода и летучки у главного, сначала три плановых операции, затем, едва он засобирался домой, позвонили из детского отделения. Северинцев помчался туда, по дороге размышляя, что снова не успел пообедать и надо бы проверить желудок, а то с такими темпами и до язвы недалеко. Он простоял, согнувшись в три погибели над крошечным тельцем, ещё четыре с лишним часа, но операция прошла успешно, и насмерть замученный доктор, практически выпав из операционной, поплелся к себе в кабинет.
Попросив у дежурной сестры своего отделения сварить ему кофе, он упал на диван и устало прикрыл глаза. Вообще, он считал, что его жизнь удалась. Во всяком случае, в профессиональном плане. К тридцати восьми годам он уже был заведующим отделения, защитил докторскую и успел стать членом-корреспондентом РАМН. Его звали работать под крыло Бокерии и даже в Германию, но он предпочёл остаться здесь. Однажды его друг, Володька Волков, работающий здесь же трансфузиологом, спросил:
— Север, вот какого хрена ты тут паришься, если тебя сам Лео приглашает к себе? Объясни мне, дураку. Или к бюргерам не уедешь. Ты же у нас хирург от Бога.
Александр ответил, не задумываясь:
— Знаешь, Вова, мне и здесь неплохо платят. И ещё любят, и уважают. Так что я лучше побуду «светилом местного значения», где все ко мне прислушиваются и даже приезжают из той же Москвы, потому что там цены поднебесные. Это лучше, чем бегать в шестёрках у столичных собратьев по скальпелю, где на моё мнение и опыт все с прибором положили. Я уже не в том возрасте, чтобы начинать учиться лизать чей-то зад.
— Пожалуй, ты прав. Хотя, с твоим невыносимым характером, тебя бы выставили оттуда к чёртовой матери уже через неделю. До сих пор сам себе удивляюсь, как я умудрился стать твоим другом, — ухмыльнулся Волков, взъерошив пятерней пшеничные волосы.
— Потому что сам не лучше, — флегматично изрек Северинцев, — два сапога пара.
Его друг был прав. Высокий статный доктор медицинских наук, обладатель удивительно красивых тёмно-карих глаз, выдающегося носа, напоминающего об иудейской крови, густых чёрных волос и весьма сексуального голоса, имел крайне отвратительный характер. Помимо довольно привлекательной внешности, он обладал ещё и острым как скальпель языком. Его отповеди и комментарии доводили до слез женщин, и до белого каления — представителей сильного пола. Александр Северинцев был циником до мозга костей и стервецом, каких мало, что, однако, не мешало ему водить давнюю дружбу с Володькой. Чужих людей он в свою жизнь не пускал, и по кардиоцентру про него какие слухи только не ходили. Говорили даже, что он был однажды женат, но супруга сбежала от него через полгода после свадьбы. И то, что в неудавшейся семейной жизни Александра были виноваты его регулярные пропадания по нескольку суток на работе, ставилось под большое сомнение.
Молоденькие медсестрички, и периодически появляющиеся в центре студентки медицинских вузов, едва завидев Северинцева, наперебой пытались строить ему глазки и кокетничать, но поближе узнав несносный характер хирурга, начинали ненавидеть его всей душой и только диву давались, как такой красивый, безумно сексуальный мужчина может быть такой холодной и язвительной сволочью. Как будто о том, что на свете, кроме всего прочего, существует ещё и такое понятие как любовь, он и слыхом не слыхивал.
— Александр Николаевич, ваш кофе, — молоденькая сестричка бочком протиснулась в полуоткрытую дверь кабинета с подносом в руках, на котором дымилась чашка с напитком и стояла маленькая сахарница.
— Спасибо, Лера, но пора бы уже запомнить, что я пью кофе без сахара, — он взял в руку крохотную чашечку и отпил глоток, — отвратительно! Кто вас кофе варить учил, интересно? — Он поднял глаза на понуро стоявшую перед ним девушку, — Вы свободны.
Девушка испарилась мгновенно и Александр мрачно усмехнулся.
