Марк Леви - Она & Он
Бродя по галереям торгового центра, она сделала попытку дозвониться Дэвиду, но у него включился автоответчик.
Чем это он занят в разгар дня? Где пропадает уже вторые сутки? Два дня и две ночи от него не было вестей, если не считать лаконичного сообщения на автоответчике их домашнего телефона: он едет за город, ему нужно восстановить силы, ей не о чем беспокоиться… Его слова вызвали у нее еще большее беспокойство.
Дома Миа постаралась взять себя в руки. Когда Дэвид вернется, ей нельзя показывать ни малейших признаков тревоги. Сохранять достоинство, самообладание, не подавать виду, что она по нему скучала, и главное – не задавать никаких вопросов.
Ей позвонила подруга с предложением вместе пойти на открытие нового ресторана. Она согласилась и решила появиться там во всем блеске. Она сумеет вызвать у Дэвида ревность! И вообще, лучше оказаться в компании незнакомых людей, чем сидеть дома в глухой тоске.
Ресторан был огромный, музыка слишком громкая, зал битком набит: ни поговорить, ни шагу ступить – обязательно с кем-нибудь столкнешься. «Неужели находятся любители так проводить вечера?» – подумала она, собираясь с духом, прежде чем нырнуть в это людское море.
Входящих ослепляли вспышки фотокамер. Так вот почему подруге так хотелось прийти сюда именно с ней! Чтобы попасть на страницу светской хроники в каком-нибудь глянцевом журнале. Получить свою минуту славы. Черт бы тебя побрал, Дэвид, зачем ты заставляешь меня скучать в одиночестве в подобных местах? Тебе, видите ли, силы нужно восстановить… Погоди, ты за это поплатишься!
Зазвонил телефон, но номер звонящего не определился. В такой час это почти наверняка он. В подобном гвалте ничего не расслышишь! Будь она снайпером, чертов диджей получил бы пулю в лоб.
Она огляделась. Одинаковое расстояние отделяло ее от входа и от кухни. Толпа уносила ее все дальше от дверей, но она решила грести против течения. Прижала телефон к уху и прокричала:
– Подожди, не отключайся! Ты же, дорогая, вроде собиралась хранить спокойствие, разве нет?
Пробить себе дорогу, отпихнув какую-то куклу на высоченных каблуках и вьющегося вокруг нее придурка. Отдавить ноги этой вертлявой тощей вешалке, обогнуть хищно уставившегося на нее мажора. Приятно тебе повеселиться, старина, твоя соседка, похоже, – собеседница что надо! Еще десяток шагов – и вот наконец дверь.
– Только не отключайся, Дэвид! Да заткнись же, идиотка!
Она устремила умоляющий взгляд на вышибалу: только бы отсюда вырваться!
Вот она и на свободе! Свежий воздух, на улице довольно тихо… Подальше от густой толпы жаждущих проникнуть в ад!
– Дэвид?
– Где ты?
– На приеме… Вот наглец, еще задает такой вопрос!
– Развлекаешься, дорогая?
– Лицемер! Да, здесь забавно… Откуда у тебя это самодовольство? А ты?.. Тупица! Ты сам где? Причем уже два дня!
– Еду домой. Ты скоро вернешься?
– Я уже в такси. Поймать такси! Скорее!
– Я думал, ты на приеме.
– Когда ты позвонил, я уже выходила.
– Тогда ты, скорее всего, приедешь раньше меня. Если устала, то не жди меня, тут сплошные заторы, даже в такой поздний час. В Лондоне стало совершенно невыносимо. Не проедешь!
Это ты стал невыносим! Как ты смеешь мне советовать не ждать тебя? Уже два дня я только и делаю, что жду!
– Я оставлю в спальне свет.
– Чудесно! Целую. До встречи.
Блики света в лужах на тротуаре, парочки под дождем…
А я одна, как последняя дура. Ничего, завтра начну новую жизнь, и плевать на кино. Нет, не завтра, сегодня!
2
Париж, два дня спустя
– Почему дверь всегда отпирается самым последним ключом в связке? – возмущенно воскликнула Миа.
– Потому что жизнь скроена кое-как. Разве иначе на лестничной клетке перегорела бы лампочка?
Дейзи ворча пыталась осветить замочную скважину включенным мобильным телефоном.
– Хватит с меня чужих выдумок, теперь мне подавай реальность: я нуждаюсь в чем-то настоящем, просто настоящем.
– А мне бы не помешало более определенное будущее, – вздохнула Дейзи. – Что, не получается? Тогда давай сюда ключи, а то у меня садится батарейка.
Последний ключ в связке и правда подошел. Войдя в квартиру, Дейзи первым делом щелкнула выключателем, но свет не загорелся.
– Кажется, весь дом утонул в темноте.
– Вместе со всей моей жизнью, – буркнула Миа.
– Не будем преувеличивать.
– Я не умею жить во лжи, – не унималась Миа. Ее тон взывал к снисхождению, но Дейзи слишком давно ее знала, чтобы согласиться участвовать в игре.
– Не болтай ерунду. Ты талантливая актриса, а значит, профессиональная лгунья… Где-то у меня были свечи. Надо их найти, а то вдруг батарейка моего айфона сейчас…
Экран телефона снова загорелся.
– Как насчет того, чтобы послать их всех куда подальше? – спросила Миа шепотом.
– Как насчет того, чтобы немного мне помочь?
– Я готова, но ни черта же не видно!
– Теперь мне полегчало: ты осознала сложившуюся ситуацию!
Дейзи, двигаясь на ощупь, приблизилась к столу и пошарила на нем. Обходя его, она повалила стул, тихонько выругалась, нащупала у себя за спиной кухонный стол. Так же ощупью она добралась до газовой плиты, взяла с полки спички, повернула кран и зажгла одну конфорку. Ее озарило синим светом.
Миа устало присела за стол.
Дейзи обшарила один за другим все ящики. Ароматические свечи в ее доме не могли прижиться. Ее страсть к гастрономии диктовала свои правила: ничто не должно примешиваться к аромату изысканных блюд. Некоторые рестораторы вешают на своих дверях уведомления, что не принимают к оплате кредитные карты, а Дейзи охотно перекрыла бы вход в свой дом обильно надушенным особам.
Наконец она отыскала и зажгла свечи. Их свет рассеял темноту.
Главным местом в квартире Дейзи была кухня. Именно здесь протекала вся жизнь. Кухня превосходила размерами две комнатушки, отделенные от нее ванной комнатой. На рабочем столе выстроилась батарея глиняных сосудов, в которых хранился тимьян, лавровый лист, розмарин, сушеный укроп, душица, монарда и жгучий перец. Кухня была лабораторией Дейзи, источником упоения и отдушиной. Здесь она отрабатывала новые рецепты, прежде чем побаловать посетителей своего ресторанчика на Монмартре, в двух шагах от дома.
Дейзи не получила специального образования, мастерство она унаследовала от предков и своей родной земли – Прованса. В детстве, пока сверстники резвились в тени сосен и олив, она наблюдала за тем, как готовит мать, и перенимала ее приемы. В саду рядом с семейным домом она училась сортировать травы, а в кухне, у плиты, – находить им применение. Приготовление еды было для нее равносильно самой жизни.
