Паулина Симонс - Талли
— Деньги, Талли?
— Нет, мистер Хиллер, — отмахнулась она, — деньги здесь ни при чем. У меня столько денег, что я не знаю, куда их деть.
— Что же тогда?
— Я сама не знаю, — ответила Талли. Что она могла сказать? — Иногда, — неторопливо продолжила она, — мне кажется, что я бегаю как белка в колесе с девяти до пяти, и все это совершенно бесполезно. «Бегаю как белка в колесе круглые сутки», — подумала она. — Мы вмешиваемся в жизнь этих малышей, забираем их от родителей и думаем, что помогаем им, а они хотят одного — чтобы их любили мамы и папы. Можем мы помочь им в этом? По-настоящему нет. Раньше я думала, что если как следует постараться, я сумею им помочь, но потом начала понимать, что я даже подступиться к их проблемам не в состоянии. Совсем. Раньше я думала, что если я приложу много сил, внимания, если найду для них хорошую семью, хорошего адвоката, хороший дом, кому-то из них станет лучше.
— Это действительно так, — сказал мистер Хиллер. — За вас просят дети. И семьи, которым вы нашли детей.
Талли покачала головой.
— У нас сейчас самое лучшее агентство во всем Канзасе, самая эффективная программа. И все-таки дети не стали счастливее.
— Некоторые из них стали. Верно, конечно, что многим это ничего не дало. Многие прогуливают школу, есть наркоманы, малолетние преступники. Но некоторые оказались в хорошей любящей семье. Некоторым стало лучше. И все благодаря вам. Это вы нашли для них хорошие семьи, вы как следует эти семьи подготовили. В этом году испытательный срок увеличился до десяти недель. Десяти! Это потрясающе, Талли. И кое-кто из этих детей, когда вырастет, поблагодарит вас.
«Кто — хотела бы я знать? — думала Талли. — Кто поблагодарит меня? Мой сын?»
— У них грустные лица, — сказала Талли, — у них безжизненные глаза. Они оживляются, только тогда, когда за ними приезжают их мамы и папы:
— Не у всех Талли. Сжальтесь.
Она не могла. И над кем, собственно?
— Я думала пойти работать в агентство по усыновлению.
— Вы думаете об этом уже много лет. Но почему? Почему вы хотите туда?
— Потому, — медленно произнесла Талли, — что я несчастна.
— А разве наша работа имеет отношение к счастью? — сказал мистер Хиллер. — Вы знаете свое дело. У вас доброе сердце. Мы обеспечим вас всем необходимым. Мы будем теснее сотрудничать с Агентством по усыновлению. Я знаю, вы добивались этого.
— Мистер Хиллер, знаете, что мне не нравится в нашей организации? Это похоже на анальгин.» Разовый прием дает временное облегчение. Усыновление мне кажется естественным. Это навсегда.
Мистер Хиллер покачал головой.
— Люди, подобные вам, не должны работать в Агентстве по усыновлению. Там должны работать счастливые люди. А несчастливые — их место рядом с несчастьем.
— Превосходно, — Талли слабо улыбнулась. — Мистер Хиллер, всего год назад вы собирались уволить меня за то, что я была груба с одной несчастной мамашей. Теперь же вы хотите, чтобы я стала директором целого агентства. Вы думаете, став директором, я сделаюсь мягче?
— У вас доброе сердце, — повторил мистер Хиллер. — Вы знаете свое дело. Я очень ценю вас.
— Вы собирались выгнать меня.
— Нет, Талли. Это было просто двадцать второе последнее предупреждение. Я бы делал вам такие предложения бесконечно. Я всегда очень ценил вас. Я буду счастлив, если вы займете этот пост. Это я порекомендовал вас.
— Спасибо, мистер Хиллер, — тихо сказала Талли. — Спасибо. Обещаю, что подумаю об этом, хорошо?
Он кивнул.
— Хорошо, Талли. Наверное, от такого уклончивого человека, как вы, большего ожидать было нельзя.
Они пожали друг другу руки.
— Если не вы, то кто же? — спросил мистер Хиллер, задержав ее руку в своей. — Вот о чем подумайте.
Рука была теплая, и пожимать ее было приятно. У Талли вдруг полегчало на душе — хорошо, что пришла.
— Расскажите мне, что случилось? — спросила она. Если стало возможным выгнать Лилиан, значит произошло что-то ужасное?
Мистер Хиллер кашлянул в ладонь.
— Погибли Ким и Джейсон Слэттери.
У Талли подкосились ноги, и она буквально упала на стул.
— Теперь я понимаю, — прошептала она.
— Слэттери поругался с женой и пристрелил обоих.
— А она осталась жива? — спросила Талли.
— О да. Обоих арестовали. Ее — как соучастницу в непредумышленном убийстве. Но почему он не застрелил ее? Вот что меня удивляет.
— Непредумышленное убийство, — повторила Талли, — непредумышленное убийство… Этот человек многие годы пытался убить своих детей, а жена ему потворствовала, и вот, значит, как это назвали? Непредумышленным убийством?
— Слэттери говорил, что потерял голову. Он не хотел убивать детей. Прямо так и сказал: не имел в виду убивать детей.
— А что с младшим, с Робби? — спросила Талли.
— Он, слава Богу, спал. Это и спасло его. Те двое пытались разнять родителей.
— Какой ужас!
— Теперь вы понимаете, почему Лилиан не могла больше оставаться директором? Суд запросил все наши отчеты по Слэттери. Там было и о том, как Слэттери поступил с вами. Окружной прокурор спрашивал, как мы могли вернуть детей таким людям. Мы с трудом уберегли саму Лилиан от обвинения в соучастии.
— Да, — мрачно сказала Талли. — Ее следовало бы арестовать. Этот тип всю жизнь был законченный преступник. Его к детям и подпускать было нельзя. — Она перекрестилась. — Господь да упокоит их души.
— Вы возьметесь за эту работу, Талли?
— Забавно, да? Мой жизненный успех будет построен на трагедии.
— Если бы директором были вы, трагедии бы не случилось. Подумайте об этом.
Талли ехала в машине. Ехала с определенной целью. Путь ее лежал в Манхэттен. В ушах звенело, все слышался голос Джека. Она зашла в «Де Марко и сыновья» и, прихватив Робина и Стива, отправилась с ними обедать. Стив теперь с головой был погружен в семейный, бизнес. Талли смотрела на братьев и думала, как, должно быть, рад Робин, что Стив наконец образумился и занялся делом… Делом, которое их всех кормит.
Талли собралась было рассказать Робину о разговоре с мистером Хиллером, но в ресторане было так уютно, так приятно, что рассказывать расхотелось. И только сев в машину, она поняла, что хотела от этой поездки одного-единственного — побыть рядом с Робином.
Чуть только новость о том, что Талли предложили должность директора, стала известна, все в один голос принялись уговаривать ее. Такая удача. Глупо не воспользоваться таким шансом. Все, за исключением Робина. Они с Талли только что подписали бумаги, которые голубоглазый, доброжелательный мистер Хофман должен был передать в суд.
