Иэн Сент-Джеймс - Заложники удачи
В прихожей выжидающе стоял Мак, склонив голову набок, и вопросительно смотрел на него.
Тодди кивнул Маку.
– Да, ты прав, старина. Еще одна глупая ссора. Сколько их было?
Он потрепал Мака по спине и произнес со вздохом:
– Пошли, поищем что-нибудь на ужин.
Он никогда не учился готовить. Зачем? Катрина была первоклассной кулинаркой. Ей даже нравилось готовить. А когда ей было лень, они ужинали в ресторане. Они часто ужинали в ресторане, иногда из-за деловых или дружеских встреч, иногда просто так. Но даже если бы и не это, ему никогда не приходило бы в голову попробовать готовить самому. Кухня была для него terra incognita.[1] Он открывал серванты и смотрел на их содержимое ничего не понимающими глазами. Наконец Тодд нашел немного хлеба, сделал себе бутерброд с сыром, положил его на тарелку и отнес все это в гостиную. Наливая себе виски, Тодд с завистью подумал о том, как Лео сейчас веселится в гостинице. «Черт возьми, – подумал он, – и я бы мог повеселиться. Я бы смог пойти куда-нибудь с Лео и с этой Шарли. Или хотя бы пойти к соседям и поужинать как человек. А вместо этого я сижу здесь и ем какой-то бутерброд».
– Дело в принципе, – заявил он Маку, который сворачивался клубком на коврике.
Мак вопросительно взглянул на него и положил голову на лапы.
– Дерьмово, правда? Да, ты прав.
Он вытянул ноги на диване, отпил виски и надкусил бутерброд. Он задумался, в чем была причина ссоры.
Конечно же, не в Миддлтонах. Очень надо ссориться из-за каких-то Миддлтонов. Раньше бы они с Катриной плюнули на это и повеселились бы вволю. Но в последнее время что-то не то…
– Куда ушло веселье? – мрачно спросил себя Тодд.
Но он отлично знал, куда оно ушло, веселье. Веселье начало уходить в тот день, когда он положил глаз на «Палому Бланку».
Трясясь в открытом джипе Хэнка, они отъехали из гавани и взбирались на гору.
– Куда мы едем?
– Я же сказал, сюрприз.
– Я не люблю сюрпризов.
– Этот тебе понравится.
– Ты уверен? Далеко еще?
– Около шести миль.
Хэнк был возбужден. Тодд пытался понять, куда же они едут. За два года он не узнал ничего нового о Майорке. Когда Катрина предлагала сходить еще куда-нибудь, он всегда отвечал: «Зачем? У меня и так есть на этом острове все, что мне нужно». И у него действительно было все, что нужно. Вилла, яхта, «Воронье гнездо», круг друзей.
«Это совсем недалеко, в пяти часах полета», – хвастался он своим друзьям в Лондоне.
Благодаря усилиям Катрины, перелет из Лондона на Майорку был перелетом из одного роскошного и уютного дома в другой. Они путешествовали налегке, так как были вполне уверены, что в каждом из домов найдется гардероб на все случаи жизни. Прилетая в Пальму, они брали такси в аэропорту и ехали до самого дома. Поэтому остальную часть острова они почти и не видели. Они приезжали на Майорку и все время проводили в гавани – и это вполне устраивало Тодда. Тодд пытался угадать, что же еще смог найти для него Хэнк.
– Немного в стороне от избитой дороги, не так ли? – спросил он Хэнка. Тодд поморщился, глядя на дорогу.
Они ехали по какой-то дороге вдоль побережья, а не в глубь острова. Тодд усмехнулся.
– Только не говори, что присмотрел мне еще одну яхту. Катрина еще после той не отошла.
– Нет, это совсем не яхта.
Тодд вынул платок и вытер лоб.
– Ну и жарища сегодня! Ты что, не чувствуешь? Я весь мокрый. Да поставь ты себе кондиционер хотя бы. Я могу тебе по дружбе…
– Я люблю солнце. Потому я и живу здесь.
Тодд усмехнулся и посмотрел на пустынную дорогу, заворачивающую налево. Шины джипа шуршали по пересохшей земле, вздымая за собой облака пыли. Проехав с милю, Хэнк свернул на узкую тропинку. Тодд смотрел через плечо на плещущееся море, затем оно скрылось от его взгляда за высокой кирпичной стеной, длиной почти в две мили. Тропинка становилась все уже и уже. Тодд вздрагивал каждый раз, когда джип подскакивал на ухабах. Наконец Хэнк подъехал к стоянке. Он остановился так близко от стены, что не смог открыть дверь машины.
– Я вылезу с твоей стороны, – сказал он.
Тодд вышел из машины и уставился на пустую дорогу.
– Это что же, мы приехали в никуда?
– Ты порой бываешь слишком нетерпелив. Здесь недалеко.
Хэнк указал на деревянную дверь в стене.
– Есть еще один вход, но я хочу, чтобы ты увидел ее отсюда.
– Да кого ее?
– Увидишь, – сказал Хэнк, открывая дверь. Пойдем. Тодд вошел и очутился как бы в лесу. На несколько ярдов от стены тянулись густые деревья, растущие так близко друг к другу, что узкая тропинка между ними была едва заметна. Хэнк запер дверь и положил ключ в карман.
– Пошли, старина, – повторил он и ступил на тропинку.
Приятно было ощутить тенистую прохладу после изнурительной жары. Тодд посмотрел вверх, на зеленые верхушки сосен, уходящие в небо, и почувствовал себя как бы под высокими сводами собора. Это впечатление усугублялось тишиной и отдаленностью этого места. Воздух был насыщен ароматами хвои, и дорожка под ногами была усыпана иголками.
– Это частная земля? – подозрительно спросил Тодд.
– Местами. Она принадлежит одной и той же семье вот уже около двухсот лет.
– Ты хочешь сказать, что мы вторглись в чужие владения?
– У меня же есть ключ, если ты успел заметить.
– Если у тебя автомат, то это еще не значит, что ты солдат.
Хэнк улыбнулся, обнажив белоснежные зубы.
– Не волнуйся, у нас есть разрешение. Пошли, – повторил он.
После пятидесяти ярдов Тодд начал задыхаться.
– Зачем так бежать? – попытался протестовать он. – Кто бы она ни была, она подождет. Ты ей сказал, что ты не один?
– Ты шутишь? Ничего, пробежишься с милю. Это даже восхитительнее секса.
Хэнк усмехнулся, увидев, как Тодд изумленно выпятил глаза.
– Хватит пялиться по сторонам. Скоро увидишь. Уже недалеко.
Оказалось действительно недалеко. Тропинка свернула налево и пошла под откос. Лес становился все реже, и солнечный свет все сильнее проникал сквозь сосны. Тодд снова стал ощущать Солнечное тепло. Хэнк остановился и театральным жестом простер вперед руку.
– Вот, – произнес он. – Теперь смотри, наслаждайся.
Сосны, сотни сосен тянулись до самого горизонта. Они стояли как часовые по склонам трех холмов, которые образовывали ложбину. Почти в двухстах ярдах от них, в самой глубине ложбины, стоял старый домик, аккуратные стены которого создавали впечатление уюта. Тодд рассмотрел терракотовые вазы на асфальтированных террасах и герань, свешивающуюся с балкона.
А за всем этим – по крайней мере через двести ярдов – раскинулся золотой песок, отделяя землю от моря.
Он стоял, оглядываясь по сторонам и пытаясь переварить массу впечатлений – синее небо, еще более синее море, великолепную зелень холмов. Потрясающая красота и вековая тишина заставили его на минуту забыться. Затем он стал всматриваться в детали. Ему понравилось, что террасы были разной ширины, одни широкие, другие – узкие, и все переплетенные виноградом. Виноград тянулся многими рядами, запущенный и разросшийся. Внизу была роща миндаля, а за ней апельсиновые деревья, все оранжевые от плодов на ветвях. За ними лимоны. Направо от дома был, как понял Тодд, цветник, точнее то, что когда-то было цветником, – настолько он был запущенным и заросшим. А выше по левому склону – еще террасы, увитые виноградом. Иногда со стороны моря прилетали чайки, и их резкие крики контрастировали с милым воркованием белых голубей, расположившихся на развесистых ветвях оливы, растущей неподалеку.
