Фейрин Престон - Колдовство любви
По мере того, как Раиннон слушала его, она понемногу приходила в себя и стала понимать, что он слишком взволнован и что у него скачут мысли.
— Ноа, не может быть, что ты сбил его. Если бы это было так, ты бы его нашел или обнаружил какие-нибудь следы на машине.
— Но я видел его. Он прыгнул прямо перед моей машиной.
— Очень может быть. Но также может быть, что он проскочил. Пойдем наверх и посмотрим, нет ли его там. Если его там не будет, мы возьмем пару фонарей, сходим туда, где ты думаешь, что его сбил. Могу поспорить, что его там и близко не будет.
Первый раз с тех пор, как он затормозил машину, Нов перевел дыхание. Ее спокойствие и логика рассуждений благотворно влияли на него.
— Чертовски хорошо, если это окажется правдой. Греймокин преследовал меня с тех пор, как я приехал в город. Но если с ним что-нибудь случится из-за меня, я этого себе не прощу.
Ее лицо просветлело.
— Ты в первый раз назвал его по имени. Часом позже после тщательных, но безуспешных поисков Греймокина Раиннон снова оказалась в своей комнате. Она успела принять ванну и теперь была влажная и разгоряченная. На ней было черное шелковое кимоно, и от нее исходило то особенное благоухание, которое всегда так сильно действовало на Нов.
— Сейчас я чувствую себя лучше, — тихо сказала она. — Судейство может оказаться довольно грязным делом. Хм. Ты разжег отличный огонь.
Он дал еще один пинок последнему из поленьев, которые запихивал в камин, и, взяв кочергу, стал энергично ворошить горящие дрова.
— Благодарю. Не одни ведьмы могут управлять стихиями.
Она улыбнулась, довольная тем, что он больше не расстроен.
— По-видимому, не только. Дать тебе что-нибудь выпить? Я собираюсь выпить рюмку бренди.
— Отлично. Выпью немного.
Он подтащил поближе к камину два кресла для себя и Раиннон, но она, вернувшись с бренди, села прямо на пол спиной к камину.
Он сделал глоток, разом осушив полбокала бренди, и почти сразу же почувствовал силу и тепло этого напитка.
— Что-то я не вижу Мерлин. Наверное, прячется где-нибудь поблизости, готовая налететь, как только я расслаблюсь.
— Она бы с ума сошла от скуки, если бы вознамерилась ждать этого момента.
Он посмотрел на нее сквозь хрустальные грани бокала.
— Сейчас ты можешь стать первым человеком, который увидит меня полностью расслабленным.
У нее неожиданно пересохло горло, и ей пришлось сделать еще глоток бренди.
— Я уверена, что Мерлин улетела с Греймокиным.
— Я видел их сегодня вдвоем.
— Видишь, они вместе. Можешь мне поверить.
— Все-таки я предпочел бы подождать здесь, пока он не вернется. Я хочу убедиться, что с ним все в порядке. То есть, если ты не будешь возражать.
— Ты можешь быть здесь столько, сколько захочешь, — сказала она нежно.
Огонь оттенял ее волосы. Его яркий свет пронизывал ее прекрасные, светлые, беспорядочно вьющиеся в разные стороны локоны. Чтобы противиться тому воздействию, который ее вид оказывал на него, он сказал:
— Когда я встречу твоего проклятого кота, я сверну ему шею.
У нее на губах заиграла ироническая улыбка.
— Итак, ты снова вернулся к «проклятому коту». Что же такое случилось, когда ты назвал его Греймокиным?
— Мы не нашли никаких следов, что он был там. Поэтому я теперь считаю, что не сбил его, а это значит, что он жив. Что, в свою очередь, значит, что он проклятый кот.
— Подожди-ка. Давай разберемся. Ты чувствуешь себя лучше, потому что не сбил его. И поэтому ты собираешься свернуть ему шею. И хочешь оставаться здесь, пока он не вернется, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, — она похлопала его по колену жестом, которым, должно быть, успокаивают сумасшедших.
От ее прикосновения весь его гнев исчез, и у него все запело внутри. Тогда для исцеления он проглотил еще одну дозу бренди.
— Я не видела тебя после игры, — сказала она, стараясь говорить как можно более равнодушно.
Ничего ведь пока не изменилось в их отношениях, и об этом ей следовало помнить.
Лечение при помощи бренди не помогало. Она все еще оставалась самой околдовывающей женщиной, которую он когда-либо знал. Он желал ее до потери сознания. И никакое количество бренди не могло изменить этого. Он отодвинул бокал в сторону. Теперь в любую минуту он готов был прекратить борьбу с собой.
— Я пытался подойти к тебе, но тебя окружало много народа. Это была замечательная игра.
— Я рада, что ты приехал посмотреть ее.
— А что, у вас всегда такие горячие сражения на поле?
— Всегда. И трудно понять, кто получает большее удовольствие — игроки или зрители. Но, в конечном итоге, все едут домой в хорошем настроении.
— Кроме проигравших, конечно.
— Каких проигравших? Матч всегда заканчивается вничью, как в этот раз.
— Каждый год?
— Да, никаких дополнительных подач в матчах в честь Кануна.
Он хотел было спросить о том, не кажутся ли ей странными результаты игр, которые заканчиваются всегда вничью. Но сдержался. Он начал привыкать. А может быть, еще не начал, потому что умудрился задать другой вопрос, хотя и знал, что может расстроить ее.
— Это ты заставила мяч выпрыгнуть из ловушки Человека-осьминога?
Ее брови медленно поползли вверх.
— Ноа, ты видел то же, что и я. Ты видел, где все стояли. Я стояла за домашней базой. Человек-осьминог был в центре поля. Почему ты думаешь, что я могла помешать ему поймать мяч?
Он провел рукой по лбу.
— О, я не знаю…
— Когда ты приехал сюда, ты был уставший и переутомленный и у тебя было мало времени для отдыха. Тебе действительно следует позаботиться о своем здоровье.
Ее приятный голос обволакивал его подобно широкой шелковой ленте. Он сдался.
— У меня никогда не было проблем, пока я не приехал в Хилари. Но, опять же, раньше я никогда не встречался с тем, что увидел здесь, — он сделал паузу и продолжал, — и ведьмы я тоже никогда раньше не видел.
— Не понимаю, с чего ты решил, что я ведьма, — сказала она, совсем не ощущая никакого могущества у себя.
— Ты все время говоришь это, но как же мне еще звать тебя? У тебя есть способ быть все время рядом, даже когда ты в действительности где-то еще.
Она склонила свою голову, и ее светло-золотистые волосы устремились на ее плечи.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, я сказал тебе, что думал о чем-то, когда Греймокин выскочил на дорогу перед моей машиной.
Она кивнула.
— Я думал о тебе.
У нее сжалось сердце, и она услышала свой собственный нервный смех.
— Наверное, это плохо. У меня сложилось впечатление, что у тебя достаточно темные мысли обо мне.
— Не темные. Спутанные. Собственно, я еще и сейчас не до конца разобрался. Но я решил, что должен расслабиться и наслаждаться этой путаницей. Ужиться с ней, поплыть по течению, словно листок в теплом чувственном ручейке.
