Патриция Гэфни - Бегство из Эдема
– Вы же сказали, что я могу быть как дома, – напомнил Алекс.
– Совершенно верно.
– К тому же вам все равно не удалось бы скрыть от меня потайную комнату: я же архитектор.
– Я этого не учла.
Он повел рукой вокруг:
– Мне нравится эта комната. Больше всех остальных в доме.
– Мне тоже.
– Я знаю.
Удерживая ее взгляд, Алекс медленно поднялся с кресла и подошел к ней. Сара отступила назад.
– Позвольте мне налить вам что-нибудь, – любезно предложил он и прошел мимо, не коснувшись ее в дверях.
– Да, спасибо.
– Шерри?
– Да, лучше шерри.
Сара вернулась в гостиную вслед за ним.
– Как она? – спросил Алекс.
– Приняла ванну и заснула. Уснула мгновенно, как младенец, – удивленно добавила Сара.
– Это защитная реакция организма.
– Да. Хорошо, что у нее это есть, – в голосе Сары послышалась легкая зависть.
– Вы уже позвонили в полицию?
– Нет. Я вызвала доктора, но не полицию.
– Хотите я их вызову? – предложил Алекс.
– Спасибо, но… нет, не нужно. Я думаю, лучше подождать до завтра. Да и что они могут сделать сейчас? Только расстроили бы ее еще больше. Таша говорит, что даже не видела его лица и не сможет его описать.
– Он ее изнасиловал?
Сара быстро подняла голову, в ее глазах было смятение. Но Алекс смотрел сочувственно и доброжелательно; она успокоилась и кивнула.
– Да.
Допив шерри, Сара сразу же протянула ему свой бокал. Он молча налил ей еще шерри, а себе виски. После всего того, что случилось, им обоим не хотелось разговаривать, но Сару нисколько не тяготило наступившее молчание. Напротив, она находила в нем утешение и поддержку. Она подошла к окнам, задергивая гардины на каждом по очереди.
– Просто ума не приложу, что бы я стала делать, если бы вас здесь не было, мистер Макуэйд.
– Полагаю, вы прекрасно справились бы и без меня.
– Да нет, я так не думаю… Вы, должно быть, с голоду умираете, почему бы вам не остаться на обед?
– Спасибо, но… нет, мне пора.
– Вот как? Ну да, конечно, у вас есть свои дела… – Она умолкла. Ни один из них не двинулся с места.
– Когда вы уезжаете в Ньюпорт?
– Скорее всего в четверг.
Ей хотелось спросить, «Когда я снова вас увижу?», – но она промолчала.
– Если будут какие-нибудь вопросы, можете звонить мне по телефону. Сама я на них ответить не сумею, но смогу перезвонить Бену. Или… – эта мысль только что пришла ей в голову, – вы могли бы позвонить ему сами, пока он в Чикаго. У вас есть его номер?
– Да.
– Хорошо.
Она наконец повернулась и прошла впереди него в холл, к входным дверям.
– Еще раз спасибо вам за вашу доброту.
Алекс скрипнул зубами, устав выслушивать слова благодарности. Он вдруг понял, что уже привык к ее очарованию, к ее прелестному лицу, к глазам, хранившим живое тепло, несмотря на внешнее спокойствие и невозмутимость. Ему казалось, что он уже узнал ее гораздо лучше, чем позволяло то краткое время, что они провели вместе. Оставить ее сейчас, просто повернуться и уйти, отделавшись на прощание вежливой улыбкой и несколькими ничего не значащими словами… какое оскорбительное лицемерие!
Больше всего на свете Алекс мечтал к ней прикоснуться. Позволит ли она? Ему хотелось взять ее длинные белые пальцы и держать их, пока они не потеплеют, не оживут, не задвигаются в его руках. Хотелось обнять ее оцепеневшие от усталости гордые плечи. Просунуть пальцы под этот чопорный белый воротничок, плотно облегавший шею. Услыхать, как она вздыхает. А потом расстегнуть пуговицы на ее жакете и прикоснуться к ней сквозь тонкий кремовый шелк блузки.
Сара протянула руку, и он пожал ее. Что-то промелькнуло в ее глубоких глазах, оттененных густыми черными ресницами, но она сказала только одно:
– Доброй ночи, мистер Макуэйд.
– Доброй ночи, миссис Кокрейн.
– Желаю вам благополучно добраться до Ньюпорта.
– Спасибо.
Их руки расцепились. Алекс помедлил еще две секунды, потом повернулся, бегом спустился по ступеням крыльца и ушел.
Сара еще на минуту задержалась в дверях, провожая его взглядом, пока он не скрылся из виду. Она не была наивна и прекрасно поняла ход мыслей мистера Макуэйда. Во всем этом не было ничего необычного или шокирующего: в конце концов, она и раньше не раз становилась предметом мужского восхищения. Иногда она находила такое внимание приятным, порой – утомительным, но оно ничего для нее не значило. Так что же произошло на этот раз? Не желая заниматься бесплодными размышлениями, Сара захлопнула входную дверь и поспешила наверх, чтобы посидеть с Ташей до прихода врача.
6
Никто не отозвался на ее робкий стук в дверь спальни для гостей. Сара постучала еще раз, чуть громче, и, услыхав тихий ответ, заглянула в комнату.
– Ты спишь? – шепотом спросила она.
– Нет-нет, входите, пожалуйста.
Наташа встретила ее появление слабой улыбкой.
– О, вы принесли мне чай! Вы так добры.
– А к чаю – несколько ячменных лепешек нашей поварихи со сливовым вареньем: никто не может перед ними устоять.
Поскольку Наташа, по ее собственному признанию, в этот день съела на ленч один только апельсин, Сара решила, что от чая она не откажется.
– Дать тебе сливок и сахару?
– Только сахар, если можно. Вы побудете со мной?
– Да, если хочешь. Давай, Таша, возьми лепешку, ты должна что-нибудь съесть.
Сара села на край кровати, глядя, как смуглая черноволосая девушка послушно откусывает от сладкой треугольной лепешки. Ей невольно пришло в голову, что шелковая ночная рубашка персикового цвета, которую она одолжила Наташе, странно выглядит в сочетании с ее оливковой кожей. Но, возможно, дело было не только в цвете кожи: по контрасту со знойной, чувственной красотой Наташи светлая рубашка казалась слишком детской, наивно-девственной.
– Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше, спасибо. Доктор наложил повязку на руку – сразу стало легче.
Доктор Паттерсон сказал, что это сильный ушиб, хотя рука и не распухла. Он посоветовал щадить левую руку и по возможности не пользоваться ею, пока боль не пройдет.
– Мы бы так и не узнали, что ты поранилась, если бы доктор случайно не обнаружил повреждение. Не надо так скрытничать, Таша. Тебе вовсе не обязательно быть стоиком. Особенно сейчас.
Наташа опустила глаза, нервно кроша лепешку на тарелке у себя на коленях.
– Я не знаю это слово, – пробормотала она.
– Стоик? Это человек, который скрывает, что ему больно, и все терпит молча.
– Но теперь со мной все в порядке, мне не больно.
– Нет?
Девушка упорно опускала глаза, избегая взгляда Сары.
– Очень скоро я смогу уйти. Может, даже завтра.
